Николай Романецкий - Тринадцать мнений о нашем пути
Олег Дивов: Скорее я поверю в выработку некоего экуменистического учения. Все-таки психотерапевтическая роль религии очень велика.
Кирилл Еськов: Атеизм как ИО господствующей религии — это будет круто. Во всех смыслах. Подозреваю, что первыми эти ребята отправят на костер как раз агностиков, вроде меня…
Александр Житинский: К сожалению, мы живем во время атеизма. Истинно Божеский человек — независимо от того, христианин он, иудей или мусульманин, — не станет воевать во имя утверждения одной своей религии. Да и вообще религия к Вере имеет весьма слабое отношение.
Андрей Измайлов: Время поголовного атеизма не настанет никогда. Религиозная рознь неискоренима, в принципе. Единое человечество — вредная мечта.
Подробней — см. ниже.
Андрей Лазарчук: Дай-то Бог.
Святослав Логинов: «Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки», а поскольку дураков не сеют и не жнут, то всегда найдутся мошенники, желающие погреть руки на чужой глупости. Ещё одна причина живучести религии — неумение и нежелание многих людей самостоятельно решать свои проблемы. Мы надеемся на добрых американцев, инопланетян, господа бога, которые придут, утрут наши сопли, разгребут дерьмо и сделают нам красиво. Об этом замечательно писал Вячеслав Рыбаков в сценарии к фильму «Письма мёртвого человека», и он же показал, что никто не придёт и никого спасать не станет. С тех пор, правда, Вячеслав Михайлович изменил свою точку зрения… Что делать, человек слаб, так что боюсь, время всеобщего атеизма не наступит никогда. Атеизм — удел сильных.
Евгений Лукин: Советской власти удавалось, подавляя религию, давить заодно и религиозную рознь. К сожалению, в ту пору научный атеизм и сам превратился в набор догм. Думаю, массовым атеистическому мировоззрению стать не суждено: оно требует мысли, а не слепой веры.
Сергей Лукьяненко: Вы никогда не общались с атеистом? Не с агностиком, а именно с атеистом? Это удивительно нетерпимые, агрессивные в отстаивании своей точки зрения, не способные к диалогу люди. Банально, но — атеизм это тоже вера, вера в отсутствие Бога.
Сергей Переслегин: Атеизм слишком сложен для его использования в качестве сколько-нибудь массовой религии. Победа над религиозной рознью достигается переходом от скалярной к тензорной религиозной идентичности. Техники такого перехода известны.
Геннадий Прашкевич: Оно уже наступило. Временное усиление тех или иных конфессий ничего не значит. Мы видим раздробленную агонизирующую систему, в которой все конфессии — против всех конфессий.
Вячеслав Рыбаков: Подозреваю, что атеизм — на самом деле один из мифов уходящей индустриальной эпохи. Его просто не бывает. Человек к нему не приспособлен. Людей, которые не верят в какую-то ценность, оправдывающую и освящающую систему их приоритетов и мотиваций, нет и быть не может. В условиях, когда все решения мы вынуждены принимать не столько рационально, сколько эмоционально, поскольку информации для реального обдумывания всегда недостаточно для принятия стопроцентно рациональных решений, а действовать все-таки надо, вера — единственный способ избежать поведенческого ступора и паралича. Другое дело, что вера вере рознь. Скажем, умирание многовековой мировой этической религии — нечто вроде распада Советского Союза: вместо колоссальной, со своими устоявшимися плюсами и минусами системы, стабильно обеспечивающей более или менее достаточный уровень духовного и организационного единства огромного, состоящего из самых разных групп и слоев коллектива, наступает время яростных и тупых мелких племенных божков, каждый из которых враждует со всеми остальными. Ничего хорошего в этом нет. То, что мы обычно называем атеизмом, есть состояние, когда место великих святынь с тысячелетними стажами занимают всевозможные скороспелые локальные бесы, колдуны и маньяки, сектанты и националисты… Рознь от этого лишь увеличивается.
Борис Стругацкий: До тех пор, пока в мире будут существовать слабые, несчастные, обиженные судьбой, бедные, потерявшие перспективу, до тех пор будет существовать религия — во всяком случае христианская, последнее прибежище одинокого человека. Поэтому, мне кажется, религия вечна (если не заменит ее, конечно, какая-нибудь суперпсихотерапия, — которая, по сути, и станет новой религией). Время атеизма — это время сильных, знающих, увлеченных своей работой, умеющих управлять собою людей. Мир Полудня. Мир единого человечества.
38. Вопрос: Не кажется ли Вам, что атеизм, основанный на вере в отсутствие бога, является той же религией? И безбожник практически не отличается от религиозного фанатика?
Олег Дивов: Как говорится, «советский, антисоветский — какая разница».
Андрей Измайлов: Атеизм не основан на вере. Ни в коем случае! Основы атеизма — это здравый смысл и самодостаточность индивидуума. Потому и невозможен поголовный атеизм. Здравомыслящих и самодостаточных в любом обществе всегда меньшинство. Так что вот и я, в частности, меньшинство. Потому что не нуждаюсь во «всемогущей няньке». Уж как-нибудь сам. И уж как-нибудь не раб божий… Где атеизм и где религия, где имение и где наводнение! Когда спрашивают: «Вы что, не верите в бога?!!», отвечаю: «Я не верю богу». И то! Творец, понимаешь! Человека — по образу и подобию своему! Человек же — см. ответ № 3. Судя по Ветхому и Новому заветам, бог и впрямь недалеко ушёл от человека из ответа № 3.
В остальном — всех отсылаю хотя бы к Бертрану Расселу, тоже здравомыслящему и тоже самодостаточному. Он весьма внятен и более чем убедителен.
Святослав Логинов: Атеизм не может быть религией, так же, как не может быть религией богословие. Богословие — система взглядов на религию, исходящая из положения, что бог есть. Атеизм — та же самая система, исходящая из положения, что бога нет. И среди богословов, и среди атеистов могут быть люди толерантные и могут быть фанатики. Более того, может быть неверующий богослов и вполне суеверный атеист. Неужели кто-то поверит, что дьякон Кураев — верующий человек? Уж больно выгодно уверовал этот бывший преподаватель научного атеизма. Так что заявление, что атеизм, по сути, та же религия, — всего лишь полемический ход наших идеологических противников. Удачный ход, должен признать.
39. Вопрос: Многие из нас когда-то верили в светлое будущее, в Мир Полудня. А каково ваше нынешнее отношение к коммунизму? Может быть, человечество еще не доросло до него?
Эдуард Геворкян: Коммунизм — неплохо оформленная идеология, сконцентрировавшая в себе обобщенные представления обыденного сознания о социальной справедливости. На уровне мифологем вполне продуктивная для решения конкретных задач теми или иными политическими группами. В реальности не соответствует биологической сущности человека.
Одной из таких мифологем является Мир Полудня: — блестящая вербализация паракоммунистического концепта.
Олег Дивов: Мне всегда нравился «коммунизм по Стругацким», только где же взять такое количество нормальных людей… В детстве именно Страгацкие убедили меня, что коммунизм — хорошо. Потом я вырос и увидел, что с таким народом коммунизма не сваришь. Да, не доросли.
Кирилл Еськов: Может, и не доросло… Но если вы собрались поэкспериментировать еще разок — умоляю, найдите сначала «планету, которой не жалко».
Александр Житинский: Человечество состоит из отдельных людей. Люди, в целом, неспособны «дорасти» до такой идеи, как коммунизм. Отдельные люди могут дорасти лишь до идеи любви. Если считать эту идею коммунистической, то отдельные люди могут, но не человечество.
Андрей Измайлов: См. ответ № 14, пункт «а».
«Жаль только, жить в эту пору прекрасную…»
Андрей Лазарчук: Я когда-то очень давно (лет в шестнадцать, именно тогда я АБС открыл и начал зачитываться) пришел к выводу, что Мир Полудня и коммунизм не имеют друг к другу никакого отношения. Между ними нет коммутации, переходного звена, одно никак не может перерасти в другое. Так что Мир Полудня и коммунизм у меня никогда не перемешивались.
Сам термин «коммунизм» кажется мне бесперспективным. Он подразумевает уравнение и обобществление. Это явно тупиковый путь.
С другой стороны, я вполне могу представить себе общество если не бесклассовое (какой в этом смысл?), то не ведущее изнурительной классовой войны, в котором каждый гражданин имеет огромные возможности и перспективы, широкие права личности, пакет неких социальных гарантий, включающий в себя и право не работать по найму и при этом иметь крышу над головой, пищу и одежду. Общество, в котором государство «не жмет и не трёт» и вообще мало заметно в повседневной жизни… Почему нет? Это вопрос технологии, которая позволит создать достаточно количество материальных благ силами сравнительно небольшого числа трудящихся — и социальных технологий, которые позволят устранить многие застарелые и необязательные конфликты, а конфликты неизбежные решать к обоюдному удовольствию.
