Итоги Итоги - Итоги № 11 (2013)
— Как вы стали спикером Госдумы, чья идея?
— В декабре 1993-го избрался депутатом. Открытие Думы первого созыва было намечено на 11 января 1994 года. Готовя это первое заседание, мы собирались в Кремле в кабинете главы администрации Сергея Александровича Филатова. Сначала по одному представителю от каждой фракции, потом по два. От аграриев мы ходили с Михаилом Ивановичем Лапшиным.
— То есть у Филатова смотрины проходили?
— Нет, просто по пунктам разбирали повестку заседания. «Езда в незнаемое», как говорил поэт. Какие вопросы готовить, какова будет структура Думы, как избирать председателя. Конечно, у всех свои кандидатуры были. От левого фланга, я считал, нужно выдвинуть Лапшина, а он предлагал меня. У Зюганова был свой кандидат: Валентин Ковалев, будущий министр юстиции. Партия российского единства и согласия выдвигала Сергея Шахрая. «Яблоко» — Владимира Лукина. И так далее. К тому времени было 444 депутата. За меня проголосовало 223, большинство. И это для всех стало неожиданностью, прежде всего для меня.
— Но без поддержки Кремля вы бы вряд ли избрались спикером.
— При жестком противодействии Кремля — пожалуй, не избрался бы. Но тогда это было простое политическое противодействие, а не яростный административный нажим или посулы привилегий.
— Почему карьера председателя Думы оказалась недолгой?
— Путь председателя Госдумы первого созыва был предопределен Конституцией. Переходная модель: первый состав должен был функционировать два года, как и Совет Федерации. Однако две трети законодательства, по которому живет современная Россия, были разработаны за два года первой Думы. Почти вся кодексная часть, блок избирательных законов. Конечно, пришлось работать от зари до зари. Дума сделала сильный шаг, чтобы в обществе наметилось согласие, она объявила амнистию участникам событий августа 1991-го и октября 1993 года. Наш состав был очень сильным, сорок процентов депутатов имели ученые степени и звания, не такие, какие бывают сейчас, а которые зарабатываются. Могли сами, без помощников написать закон. Что еще записать себе в актив? Как сказал Владимир Александрович Туманов, в те годы председатель Конституционного суда, Гражданский кодекс по праву можно назвать рыбкинским.
При этом революционная часть Думы требовала отставки правительства и импичмента президента. Самый острый кризис возник в июне 1995 года. Инициатором выступил Сергей Глазьев. Сглаживать ситуацию пришлось вашему покорному слуге. Но и Виктор Степанович выступил ярко. Требуемых 226 голосов для недоверия правительству собрано не было.
Предлагалось продлить полномочия и Думе, и Совету Федерации. Но мы на это не шли. Предлагалось продлить полномочия Борису Николаевичу. Он тоже не согласился. И возвращаясь к сути вашего вопроса: второй Думе, изрядно укрепившей свой радикальный фланг, был нужен другой председатель.
— Как же сложилось, что вы, человек левых взглядов, поддерживали тесные контакты с представителями олигархии?
— Вы имеете в виду Бориса Березовского? Познакомились мы задолго до того, как я стал секретарем Совета безопасности, а он моим замом. Есть у меня фотография, датированная 12 июня 1994 года. Я по предложению Бориса Николаевича согласился быть в так называемом президентском клубе. Вот на фото весь президентский клуб налицо. Приехал в особняк на Косыгина. Среди присутствующих — Степашин, Хазанов, Козырев, Тарпищев, Коржаков, Бородин, прокурор Ильюшенко. Здесь Илюшин, Марк Захаров, Сосковец, Шумейко, Грачев, Ерин, министр внутренних дел, затем Юмашев, Барсуков, Лужков. И вон с заклеенным ватой и бинтом глазом — Березовский, стоит рядом со Степашиным, Козыревым, Коржаковым и Хазановым. В него из ПТУРСа стреляли у дома приемов «ЛогоВАЗа». Он выезжал на машине, выстрелили, водителю попали в голову, а Березовский не на свое место сел по рассеянности. Изуродован был охранник, которого он до сих пор содержит, помогает, а сам он обгорел, но через 5 дней приехал в президентский клуб.
— Как Березовский попал в замы секретаря Совбеза?
— Когда я пришел секретарем СБ, звонит мне Черномырдин: «Ты уже замов всех подобрал?.. Ты как-то сам говорил, что без вливаний частного капитала нам Чечню из разрухи не поднять и не утихомирить. Так вот, предлагаю тебе взять в замы Березовского». Тогда семибанкирщина стремилась к государственным постам. Потанин первым заместителем пришел к Черномырдину, других тоже как-то расставляли, а Березовский был обделен. Я спрашиваю: «Он что, соглашается в чеченский конфликт вмешаться?» — «Да, готов». И в этот же день появился указ о назначении его заместителем секретаря Совбеза. Это октябрь 1996 года. И надо сказать, его работой в Чечне я доволен. Он бесстрашно себя вел. Ездил по республике с моим помощником Николаем Савченко, который имеет за это ордена, именное оружие. Ночью едет или на жигуленке, или на «Волге». Там не написано, что это олигарх Березовский, можно получить и пулю, и снаряд, и все что угодно. И когда потом его увольняли, я Борису Николаевичу это рассказал. Ельцин был сильно раздосадован другими сторонами его деятельности. Я говорю: «Борис Николаевич, доброе слово по поводу того, как он работал в Чечне, надо обязательно сказать». И президент мне звонит перед радиообращением (тогда он с радиообращениями к стране выступал): «Иван Петрович, у вас есть минутка? Я прочту о Березовском». Читает. «Годится?» Отвечаю: да.
Как под увольнение Березовский попал? Черномырдин занимался разными делами миротворческими. Но он председатель правительства! А с чего Борис полез в миротворчество? Занялся челночной дипломатией между Тбилиси и Сухуми. Ардзинбу и Шеварднадзе решил мирить. Причем это широко было представлено на телеканале ОРТ. Он проектами документов оперировал. И Борис Николаевич расстроенный мне позвонил: «Как это понимать? Как он там оказался?» Я услышал и говорю: «У вас там рядом Евгений Максимович Примаков, по-моему. Вы поэтому мне звоните?» Я Ельцину все откровенно говорил. Он растерялся: «Ну да». Я говорю: «Так они с Березовским четыре часа разговаривали перед отлетом, и проекты секретных документов по урегулированию абхазско-грузинскому дал ему Примаков, так что вы Евгению Максимовичу напомните об этом».
В придворных кругах отношения всегда попахивали интригой. Как-то Березовский мне говорит: «Семикомнатная квартира в гэбэшном доме освободилась, я хочу ее сбросить. Приятель дочери уснул на диване с сигаретой, сжег, выгорела передняя. Воняет. Ремонт можно сделать, но квартира мне не нужна». «Извини, — отвечаю, — у меня есть квартира в Проточном переулке». Я отказался, а Евгений Максимович согласился. Пути Господни неисповедимы.
Таким я увидел и узнал Березовского и все равно уверен, что без частного капитала нам было не обойтись, как и в том, что капитал, который обретен был Березовским, Гусинским, Потаниным, Абрамовичем, Смоленским и далее по списку, он с душком, как всякий первичный капитал.
Еще момент о переходе добра в частные руки. Тогда мне предлагали приватизировать госдачу Барвиха-2 с пятью гектарами земли. Мол, многие оформили, а ты чего не хочешь? Но папа мой говорил: каждый по-своему с ума сходит. История дач Сосновка-1 и Сосновка-3, кажется, боком вышла их именитым владельцам.
Я предлагал вместе с Явлинским простой вариант, как сделали Тони Блэр и Гордон Браун в Великобритании: компенсационный налог с неожиданно обретенного состояния. Тэтчер тоже раздавала — за один фунт даже — многие заводы. Пришли лейбористы, и с этих неожиданных состояний, с неожиданной капитализации ввели 23-процентный налог. В условиях России не 23 процента, а все 50 надо платить, тогда, может, собственность признают. Я всей верхушке это говорил, они меня не послушались. А жаль: ведь частная собственность ненавидима в стране до сих пор, вот в чем беда! Даже порой обретенная за счет таланта, труда великого.
Я многие вещи прямо Борису Николаевичу говорил. И когда хотели раздербанить «Газпром», помогал не Березовскому, а Борису Немцову, чтобы его сохранить. Не потому, что я против приватизации: я — за, но за продуманную приватизацию, чтобы она приносила доходы стране.
— Тем не менее ваше выдвижение кандидатом в президенты бизнес поддержал.
— А почему бы и нет? Когда я пошел кандидатом в президенты, пул организовался примерно из 11 бизнесменов. Тогда еще это было возможно. Хотя и стреляли. Был застрелен друг Сергея Николаевича Юшенкова депутат Головлев, потом и сам Сергей Юшенков. И мы в полной мере испытали на себе, а я — как руководитель левого крыла «Либеральной России», все те прелести, что испытывает ныне оппозиция, которая тогда — без злорадства сейчас говорю — посмеивалась, говорила, что, мол, чудят ребята. Те же самые запреты на митинги. Собираемся провести какое-то большое собрание, вынуждены заказывать 2—3 места, потому что по двум адресам то электричество отказывало, то воды нет, то канализация не работает, то, показывая в потолок, говорили: извините, ребята, не можем. Как говорят, три к носу — все пройдет.
