Итоги Итоги - Итоги № 5 (2013)
Выборы я выиграл. Вскоре Ельцин едет в Китай и берет меня с собой. По дороге в Хабаровске остановились. Утром завтракаем за одним столом. Около 20 губернаторов, от Урала на Восток. И все наперепев: «Борис Николаевич, надо выборы отменить. Вы наш император, назначайте нас, мы будем работать...» А Ельцин: «Вот он проломил выборы в России, и вы все будете избираться». Мертвая тишина.
— Сам Ельцин через жернова своих выборов проходил с достоинством…
— А вот 1996 год — это очень тяжелые выборы. Я к нему зашел: «Борис Николаевич, как хотите, я скажу, что надо сделать. Приезжайте на свою родину и начинайте выборную кампанию там. И завершающий аккорд кампании делайте на Урале». И он прислушался.
Кстати говоря, все его выборы вел я. Причем иногда сам того не желая. Когда он избирался народным депутатом РСФСР, обком партии всем директорам, всем райкомам партии дал запрет принимать Ельцина и не допускать его выступлений на заводах или в клубах и т. д. А он прилетел транспортным самолетом из Санкт-Петербурга ночью. Ко мне приходит его доверенное лицо: «Вы можете разрешить в вашем зале — а я начальник главка — провести встречу с избирателями Бориса Николаевича?» Я говорю: «Пожалуйста, никаких вопросов». Через минуту звонит ВЧ. А ВЧ в советское время — это инфарктный телефон. Если звонит — ничего хорошего можно не ждать. Звонит первый секретарь обкома партии и говорит, у него голос такой басовитый: «Эдуард Эргартович, до нас дошли слухи, что вы разрешили встречу Ельцина в вашем актовом зале». Я говорю: «Да, разрешил, а что? Он бывший первый секретарь нашего обкома партии, наш земляк». — «Я вас прошу отказать ему сейчас же». — «Я не могу это сделать. Во-первых, из уважения к Борису Николаевичу, я с ним работал много. И по этическим соображениям не могу». — «Тогда вы не будете начальником главка и не будете членом партии». И — бах трубку.
На следующее утро мы Ельцина поздравляем в главке (первого февраля у него был день рождения). Идем на встречу с избирателями. В зале помещается 600 человек, а пришло больше тысячи. А я еще на улицу вывел динамики. Там собралось, не знаю, еще тысяч пять-шесть. Вдруг Ельцин встает и говорит: «Эдуард Эргартович, у меня есть просьба: ведите встречу». Ну, думаю, хана мне. Я представлял, что начнется в обкоме. А этот товарищ, доверенное лицо, рядом бежит и говорит: «Ведите встречу часа два». Открываю, Ельцин пошел на трибуну. Что он делал! Я его первый раз таким видел. Он насмехался над КГБ, над МВД. Зал ржал. В проходе стоял генерал-лейтенант гэбэшный, весь бледный. Ельцин показывает на него: «Вот он прожил в Свердловской области 30 лет или 40, он ни одного шпиона не поймал. А что, у нас шпионов нет? На «Уралвагонзаводе» шпионов нет? Штаны протирают генералы».
Свердловская область его выбрала. И в 1996 году тоже земляки его больше всех поддержали.
Но второй срок ему дался тяжело, поэтому и ушел он раньше…
— Это верно. Но в 1998-м было событие, которое одно способно вписать его и ваше имена в историю. Я имею в виду перезахоронение останков царской семьи.
— ...Второго апреля 1990 года меня избрали председателем облисполкома, и буквально на следующий день секретарь мне говорит: «Пришел геолог Авдонин Александр Николаевич». Думаю, что ученому надо? В области жрать нечего, а тут доктор наук идет. Заходит. И рассказывает, что хранит тайну уже десять лет: он знает, где лежит семья Николая II, но боится кому-нибудь это сказать, потому что коммунисты черт знает что с этим сделают. Он говорит: «Я вас не знаю, просто смотрел по публикациям, слушал ваши выступления, и у меня такое чувство, что вам можно верить. Нужно быстрее останки достать. Тем более что монархическая партия уже копала недалеко от этих мест». Все искали по одному принципу. Тела же были облиты соляной кислотой, и там ручей был. Кислота распространялась по стокам воды, и по этим следам все искали. Бурили, брали воду на анализ. Профессор говорит: «Чтобы достать останки, нужно 200 тысяч рублей». А это было тогда 300 тысяч долларов. Тех долларов! Пару миллионов сейчас. Я не мог в открытую подписать такой счет — там еще КПСС существовала. Пригласил начальника финансового управления, подписал постановление и сказал, чтобы положил в сейф. Если, мол, тебя будут сажать за 200 тысяч, не волнуйся, скажу, что я подписал и я виноват.
Как раз дождь шел, ротную палатку поставили над царскими останками, экскаватор «Беларусь» туда запустили. Там дорога была, ее снимали, потом до шпал дошли. Шпалы сняли и добрались...
Ученые исключительно грамотно все сделали. От каждого скелета все косточки нумеровались и складывались в мешок. Все снималось на пленку с четырех сторон. Дальше надо было экспертизу сделать. Длинная история, но я привлек ученых — наших, из Германии, Англии, Америки, Японии. И все пришли к одинаковому выводу. Подняли всех родственников Романовых, взяли анализ костей — стопроцентное совпадение.
Я к Борису Николаевичу приезжаю, говорю: вот такая штука. Что делать? Он, с одной стороны, не любил вспоминать это дело, ведь Ипатьевский дом при нем снесли, хоть и по указанию ЦК. С другой стороны, он был глубоко нравственный человек. Но сначала посчитал, что где убиты, там пусть будут и похоронены. То есть в Екатеринбурге. Я собрал деньги на строительство Храма на крови, последнего, я считаю, на Руси. Императоров нет, и поэтому тут уже храмов на крови не будет. Сделали мы гробы хорошие, и потом я их хотел поставить в нижнем приделе — там на стенках так и остались вырезаны все имена. Но вдруг молодой вице-премьер Борис Немцов принимает решение везти останки в Санкт-Петербург. Я не отдаю. Начинается буча. Прибыл специальный вагон с работниками генпрокуратуры. Давили вовсю.
Решение принималось в Москве. Я тогда мэру Питера Владимиру Яковлеву сказал: «Я сделал все, а ты, будь добр, размести останки императорской семьи достойно. Я приеду и посмотрю». Меня пригласили туда, но я не поехал. А ночью накануне Ельцин принял решение лететь. Совершенно неожиданно.
Удивительная вещь была. Я не мистического плана человек, но несколько случаев необъяснимы просто. Была тогда министром культуры Наталия Леонидовна Дементьева, она сейчас член Совета Федерации. Ее прислали от правительства, чтобы тут проследить, как отправляют царскую семью. Утром начинается отпевание. Я пришел с женой, внука взял маленького. Наталия Леонидовна рядом с нами. Идет отпевание. Потом батюшка говорит, что сейчас будем выносить. Мы пошли на улицу. Небо утром было ясное, чистое, солнце. Только первый гроб вынесли — откуда ни возьмись туча черная идет огромная и дождь как из ведра. Я в жизни редко видел такие дожди. А идти надо было до машины метров 150. И дождь шел, не прекращаясь, пока все гробы не погрузили, не отвезли в аэропорт. Я тоже поехал туда. Гробы занесли в самолет, задний люк закрылся, и дождь прекратился. Я, жена, тысячи людей пребывали в шоке. Самолет улетел.
И второй случай точно такой же. У нас есть святой Симеон Верхотурский. Он жил в деревне Меркушино, где и был похоронен почти 400 лет назад. А там река и часовенка. И где-то лет через 50 после его смерти под гробом артезианская вода пробила, могилу пришлось открыть, святой лежал нетленный. Вскоре мощи праведного Симеона были перенесены в Николаевский мужской монастырь. В 1914 году они были помещены в новый Крестовоздвиженский собор монастыря. Часовню у Меркушино сожгли в советское время, монастырь закрыли, но верующие сохранили останки Симеона. И в 1990—1991-м владыка Мелхиседек попросил вернуть их в Крестовоздвиженский собор, который мы восстановили. Кстати, этот храм больше Исаакия. На личные деньги Николая II собор был построен.
Еще владыка просил меня поставить на месте часовенки крест. Мы отлили крест из чугуна на Уралмаше высотой шесть-семь метров. Там надпись, что поставлен первым губернатором Свердловской области Росселем. И вот мы приезжаем освящать крест с владыкой, дождина идет невозможный. А туда надо по полю идти, а мы в ботиночках. Ну доски положили. Дождина идет! Подходим, начинается богослужение. Дождь прекращается. Тучи разрываются, и солнце светит. Служба окончилась, и дождь врубил опять. Вот два случая, которые я объяснить не могу.
— Почему РПЦ вначале не признавала царские останки?
— Я был у нашего патриарха Алексия II. У них подавляющее большинство проголосовало, что это царские останки. Но внутренний регламент такой, что если хотя бы один против или воздержался, они не принимают решения... Давило разногласие церквей: ведь Русская православная церковь за рубежом давно причислила Николая II к лику святых. А наша церковь нет. Но сейчас проблема снята.
— Борис Николаевич вам казался религиозным человеком?
— Я думаю, что-то у него было в душе, но публично он не показывал. Он уважение к церкви питал. Приходил к патриарху нашему. Если в душе Бог есть, все в порядке. Если его нет, никакая церковь не поможет.
