Ларри Коллинз - Горит ли Париж?
Брэдли выпрямился.
«Черт возьми, Эдди, выясните, что там происходит, — приказал он. — Мы не можем допустить, чтобы Париж помешал нам». Омар Брэдли, возглавлявший армию, на которую так рассчитывали Эдгар Пизани и его товарищи, был полон решимости «не допустить, чтобы кто-то отговорил нас от плана обойти Париж».
У Брэдли были веские причины для беспокойства. Андре Толле и его соратники решили начать восстание как раз в тот самый день, когда союзники утвердили план обхода столицы. За несколько часов до этого совещания в штабе группы армий после длительных консультаций со своими встревоженными подчиненными, ведавшими снабжением войск, Дуайт Эйзенхауэр приказал войскам форсировать Сену. В эту ночь, когда у осажденных в Префектуре полиции повстанцев иссякали последние боеприпасы, американские солдаты 313-го пехотного полка должны были пересечь реку по дамбе у Ман-Гассикура и тем самым привести в действие план обхода Парижа.
4
Элегантный полковник Ганс Яй побелел при виде мертвых тел своих солдат, разбросанных вокруг грузовика перед зданием мэрии в Нейи. Глядя на выстроенных вдоль стены с поднятыми руками пленных, Яй решил «расстрелять всех на месте».
Луи Берти — его почки все еще ныли от ударов, полученных от немцев, когда те выгоняли его из мэрии, — и его юный сосед по Нантеру Пьер Ле-Ган также были в этой шеренге несчастных. Их поймали на четвертом этаже здания, когда туда ворвались немцы.
Мэр Нейи от вишистов Макс Роже убедил Яя, что некоторые из выстроенных у стены людей были его служащими. Яй позволил отобрать их. Когда Роже закончил, гнев полковника несколько поутих. Он решил, что не будет расстреливать остальных. Он приказал им идти с поднятыми руками в комендатуру на авеню Мадрид. По пути следования этой несчастной колонны их приветствовали выглядывавшие из окон люди. Стоявшие вдоль тротуара женщины всхлипывали и перебирали четки.
В черной яме под мэрией два человека, скрытно прорубавшие кирпичную стену, отделявшую их от пути к спасению, уже слышали журчание сточных вод и чувствовали затхлый запах из канализационного канала. Наконец отверстие было пробито. Один за другим оставшиеся в живых люди «из Задига» пролезли в дыру и двинулись по пояс в воде вдоль канала.
Снайпер Шарль Кайетт нес Анри Герена, ветерана первой мировой войны, деревянная нога которого была разбита осколком снаряда. Взглянув на нее, Герен заметил: «Слава богу, они всегда стреляют в одну и ту же». Андре Кайетт все еще слышал грохот немецких сапог, вышагивающих взад и вперед по тонкой бетонной крышке люка.
В комендатуре Нейи Луи Берти и двадцать других арестованных были выстроены в круг. В середину протиснулся немецкий солдат и стал разглядывать пленных. Это был один из двух солдат, которых Берти со столь гордым видом захватил шесть часов назад в кафе за углом от мэрии. Очевидно, ему приказали опознать тех, кто это сделал. Когда солдат приблизился к Берти, тот, слабея от страха, почувствовал, что не может больше держать руки над головой. Немец встал перед ним и посмотрел прямо в сузившиеся глаза Берти. Разглядывая Берти, он сделал жест, как будто «вытирал со щеки плевок». Затем, не подавая вида, что узнал, повернулся к следующему пленнику.
* * *
Дитрих фон Хольтиц с угрюмым видом поднялся по лестнице в свой кабинет в отеле «Мёрис». Как и полковник Ганс Яй, фон Хольтиц только что видел тела некоторых своих солдат из числа первых убитых на внезапно ставших враждебными улицах Парижа. На другом берегу Сены Хольтицу показали обгоревшие и окровавленные тела шести немцев, убитых из засады бойцами ФФИ.
Хольтиц решил нанести ответный удар. Когда он вошел в кабинет, начальник штаба полковник фон Унгер вручил ему листок бумаги. Его содержание было менее красноречивым, нежели зрелище, которое только что созерцал Хольтиц, но более метким. Это была дневная сводка потерь, и в ней указывалось, что Хольтиц уже потерял свыше пятидесяти человек убитыми и около сотни ранеными.
Разгневанный генерал вызвал своих помощников. Твердо и спокойно Хольтиц начал излагать. Выбор, в общем-то, был прост: либо он осуществит угрозу, которую высказал мэру Парижа три дня назад, и применит массовые репрессии против части населения города, либо раздавит Префектуру полиции, которая была, по-видимому, сердцем восстания, и этим «кровавым актом уничтожит их восстание раз и навсегда».
Фон Хольтиц предложил своим помощникам высказаться, после чего на минуту задумался сам. С улицы доносились выстрелы.
Фон Хольтиц решил атаковать Префектуру. Для этого он предложил объединить ядро своих ударных войск — 190-й зихерунгсрегимент, танки 5-го зихерунгсрегимента и танки войск СС, расквартированных в бараках Принца Евгения на площади Республики. Кроме того, он решил вызвать самолеты люфтваффе и до штурма подвергнуть здание бомбардировке с воздуха.
Он считал поддержку с воздуха действительно важной. Согласно его плану, танки должны были подойти по двум прилегающим мостам — Сен-Мишель и Пон-Нёф, — с тем чтобы атаковать здание Префектуры в его наиболее уязвимых точках. Но прежде чем посылать танки по этим открытым мостам, необходимо подавить всякое сопротивление в здании с помощью пикирующих бомбардировщиков, что позволит его танкам «лишь прокатиться по обломкам». Поскольку люфтваффе не поднимет свои самолеты днем, его план означал, что атаку следует начать на закате либо на рассвете.
Одновременно со штурмом Префектуры он пошлет танки и бронемашины в несколько других очагов сопротивления. Он преподаст им жестокий урок, повергнет город в состояние шока, но восстановит спокойствие. Всматриваясь в лица присутствующих, Хольтиц читал на них лишь согласие со своим планом. В тот августовский день люди его штаба были уверены: с взявшимся за оружие Парижем можно разговаривать только одним языком — языком силы.
Оставалось решить единственную проблему — когда атаковать. Начальник разведотдела полковник Хаген предлагал нанести удар тем же вечером. Хольтиц вспоминал, что, когда посмотрел на часы, уже было 5.30; и он вообще был против атаки вечером. Когда самолеты сделают свое дело, его танки будут атаковать в полной темноте, и под ее покровом люди из Префектуры смогут улизнуть.
Он распорядился начать наступление на следующий день, через полчаса после восхода солнца. Затем приказал фон Унгеру предупредить люфтваффе и назначить время штурма.
20 августа 1944 года восход солнца был в 5.51.
5
С балкона отеля «Мёрис» два человека наблюдали, как молоденькая девушка в красном платье ехала на велосипеде через Тюильри. Ее белокурые волосы развевались на ветру. «Мне нравятся эти хорошенькие парижанки, — сказал генерал фон Хольтиц стоявшему рядом человеку. — Было бы трагедией, если бы пришлось убивать их или уничтожить их город».
Генеральный консул Швеции Рауль Нордлинг вздрогнул от этой фразы, столь буднично слетевшей с губ покашливающего немца. Неужели этот мрачный пруссак, со страхом спрашивал он себя, действительно готов совершить такой акт вандализма, как уничтожение Парижа? История никогда не простит такого преступления, серьезно предупредил он Хольтица.
Немец пожал плечами. «Я солдат, — ответил он. — Я получаю приказы и выполняю их».
Беседу прервали выстрелы, донесшиеся слева, из-за серой громады Лувра и из района осажденной Префектуры. При этих звуках угловатое лицо Хольтица помрачнело. Маленький генерал почувствовал, как внутри его закипает гнев.
— Я заставлю их покинуть свою Префектуру, — пообещал он. — Мои бомбы заставят их это сделать.
В изумлении Нордлинг повернулся к нему. Он не знал, что Хольтиц наметил через несколько часов превратить Префектуру в руины. «Да понимаете ли вы, — спросил он, — что в случае промаха ваши бомбы будут падать на Нотр-Дам и Сент-Шапель?»
Фон Хольтиц пожал плечами. Его не беспокоил тот факт, что Нотр-Дам находился рядом, а Сент-Шапель прямо через улицу от того здания, которое он предлагал на рассвете превратить в обломки. «Вы знаете ситуацию, — сказал он шведу. — Поставьте себя на мое место. Разве у меня есть выбор?»
Именно с целью предложить командующему Большого Парижа альтернативу и явился швед на закате в эту комнату.
Некоторое время назад в его консульстве в нескольких кварталах отсюда, на улице Анжу, раздался телефонный звонок. Звонили из Префектуры полиции. На другом конце провода Нордлинг услышал умоляющий голос: «Мы в отчаянном положении. У нас боеприпасов лишь на несколько минут. Вы можете что-нибудь сделать?»
Повесив трубку, Нордлинг тут же позвонил Хольтицу и попросил о встрече. По пути в «Мёрис» ему пришла в голову идея. Теперь он излагал ее стоящему рядом немцу. Это будет временное прекращение огня, чтобы «подобрать мертвых и раненых». Если оно сработает, то его можно будет продлить.
![Ричард Пратер - Торговец плотью [= Торговец живым товаром]](/uploads/posts/books/248498/248498.jpg)
