Александр Максимов - Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию
Между тем у Якова Дубенецкого была своя трактовка происшедшего. Он утверждает, что порвал с Лернером потому, что раскусил его коварные замыслы:
— Первый признак хорошо спланированной аферы — убедительные доказательства того, что широчайшие, но призрачные перспективы вполне реальны. Чтобы обмануть банкиров, необходимы, конечно, недюжинный талант, немалые средства и прекрасно выполненные поддельные документы. Вторая ловушка — это хороший, перекрестный и с каждым разом все более и более возрастающий депозит, когда процент по предыдущему и сам депозит можно получить только после гарантирования и внесения следующего. Надо только подождать, когда депозит будет максимально высоким, примерно 50–60 миллионов долларов, прокачать его через банк-пустышку и — с концами.
Но почему Дубенецкий «раскусил» Лернера так поздно — когда уже прогнал через его структуры не один десяток миллионов долларов?
Есть еще одна версия по поводу подоплеки этой странной истории.
Согласно этой трактовке израильский проект был лишь ширмой, прикрывающей совсем другую игру. Дубенецкого заинтересовала возможность проводить бесконтрольные финансовые операции на территории де-юре не существующей Турецкой Республики Северный Кипр. Как свидетельствовал глава ЦБ этой непризнанной республики в своем письме в российский Центробанк (письмо было опубликовано в одной из российских газет), Дубенецкий и его зам Новиков приобрели пресловутый Независимый профсоюзный банк в личную собственность. (Приобрели не напрямую, а купив акции оффшорных фирм, которым этот банк принадлежал.) А затем банкиры, как следует из письма, решили продать эту финансовую структуру своему собственному учреждению — то есть Промстройбанку. Причем продать по номинальной величине уставного капитала — ни много ни мало за 46 миллионов долларов. Был составлен соответствующий договор, правда, без указания цены. Однако продажа по неизвестным причинам сорвалась.
Промстройбанк, получив в залог 99,7 процента акций кипрского банка, перевел на Кипр «лишь» 1,3 миллиона долларов из оговоренной суммы. «Недопроданный» банк оказался в плачевном состоянии: его работники не получали зарплату, в бюджет не перечислялись налоги. Это и послужило поводом для обращения главы ЦБ Северного Кипра к российскому руководству.
Лернер и Бовин
В июне 1996 года в историю сложных взаимоотношений Лернера и российских банкиров неожиданно решил вмешаться российский посол в Израиле, в прошлом известный журналист-международник Александр Бовин. По каналам дипломатической почты посол прислал главе Центробанка Сергею Дубинину письмо следующего содержания:
«Во время пребывания в Израиле зимой с.г. глава Промстройбанка России Я. Н. Дубенецкий обратился с просьбой к Первой российско-израильской компании выступить его гарантом при открытии персонального счета в банке «Хапоалим», а также гарантировать его «золотые» кредитные карточки. Это и было сделано на основе джентльменского соглашения.
С тех пор ПРИФК неоднократно покрывала «минус» г-на Дубенецкого в банке. Соответственно г-н Дубенецкий уведомлялся банком «Хапоалим» о необходимости либо перевести полагающиеся суммы в банк, либо отказаться от пользования кредитными карточками. К сожалению, ни ответ, ни деньги не поступали.
Сложившаяся ситуация наносит ущерб престижу банков России и может негативно сказаться на российско-израильских финансовых связях. В связи с вышеизложенным прошу Вас, г-н Дубинин, разъяснить г-ну Дубенецкому, что российскому банкиру не пристало вести себя так несолидно.
Прошу извинить за беспокойство и заранее благодарю за ответ.
Приложение: письмо банка «Хапоалим» от 18.06.96 г.
Искренне Ваш А. Бовин, посол России в государстве Израиль».
По поводу того, что Дубенецкий вел себя несолидно, мы с господином послом спорить не будем. Но возникает другой вопрос: а какое его посольское дело до тонкостей взаимоотношений какого-то Лернера с российскими банкирами? Неужели г-н Бовин серьезно верил, что отказ некоего финансиста платить по каким-то там карточкам может серьезно сказаться на российско-израильских отношениях? Почему именно сторону Лернера в сложном и затянувшемся конфликте взял господин посол?
Ларчик открывался просто. Бовин тоже был в каком-то смысле партнером Лернера. А точнее — одним из вкладчиков его разрекламированного ПРИФКа. Позже деятельность этой структуры будет оценена как построение очередной финансовой пирамиды — и станет одним из пунктов обвинения Лернера, предъявленного израильской Фемидой. По собственному признанию Бовина, он вложил в ПРИФК несколько тысяч долларов.
Конечно, посол не обязан был знать, что человек, которому он доверил свои сбережения и интересы которого он отстаивал, используя свое служебное положение, за несколько лет до этого вышел под залог из «Матросской тишины» и фактически укрывался в Израиле от российского правосудия.
Но любопытно, что это было не единственным выступлением Бовина в защиту Лернера. В интервью одной из российских газет он объяснил арест Лернера в 1997 году нежеланием израильского истеблишмента делиться с энергичными новыми русскими. Едва вышло его интервью, как израильское телевидение со ссылкой на полицейские источники сообщило, что дети Бовина учились в дорогих зарубежных школах за счет Григория Лернера и что Лернер оплачивал отпуска и отдых Бовина и его коллег.
Кстати, аналогичный эпизод трогательной дружбы посла и бизнесмена с сомнительной репутацией всплыл и в ходе женевского разбирательства по делу Сергея Михайлова (по кличке Михась). На суде прозвучали показания, что Михайлов и его партнеры по бизнесу были в весьма теплых отношениях с российским послом в Австрии.
Но в одном Бовин был безусловно прав. В разорении российских банков с помощью Лернера могли быть заинтересованы сами банкиры — если благодаря похищенным суммам тяжелели их собственные карманы. То есть каждый из банкиров мог искренне воспроизвести слова поэта: «Ах, обмануть меня нетрудно. Я сам обманываться рад!»
Лернер и банкиры
Технологию такого «самообмана» удалось вскрыть израильским следователям в ходе допросов подельников Лернера и российских банкиров.
Показания Натальи Лозинской — бывшей помощницы Лернера, согласившейся сотрудничать со следствием, — позволяют совсем по-другому взглянуть на роль руководителей российских банков в этих странных историях с невозвращенными кредитами. Некоторые протоколы допросов попали к автору этих строк в виде ксерокопий. Привожу их с купюрами и стилистическими поправками. И напоминаю, что в материалах уголовного дела Лернер фигурирует под именем Бен-Ари.
Вот компиляция из нескольких бесед следователя с Лозинской.
— Откуда вы знаете, что связь с Межрегион-банком завязалась в июле 1994-го?
— Я узнала это от Харламповича, который по распоряжению Бен-Ари послал в Москву партнера для того, чтобы открыть совместный российско-израильский банк.
— Откуда вам известно о переводе 330 000 долларов на счет Харламповича?
— Я присутствовала на одной из встреч Харламповича и Бен-Ари в Израиле. Харлампович сказал, что ему нужно 330 тысяч долларов. Бен-Ари дал мне распоряжение перевести эту сумму на счет в одном из американских банков, который указал Харлампович. Что я и сделала.
— Я показываю вам распоряжение Американо-израильскому банку, чтобы он перевел 500 000 долларов на Кипр в «S.T. First Trust Financifl S.A.». Что это за перевод?
— Это перевод на личный счет Журавлева: плата за то, чтобы он дал кредит фирме Бен-Ари.
— Что должен был сделать «Гарвард» (одна из фирм, контролируемых Бен-Ари. — А. М.) с деньгами, которые он получил (от российских банков. — А. М.) за выполнение упомянутых ранее финансовых операций?
— Я думаю, что эти деньги должны были составить капитал российско-израильского банка.
— Как в действительности были использованы эти деньги?
— Примерно 8,5 миллиона долларов были возвращены Мостстрою, еще 3 миллиона — в Межрегионбанк. Около двух миллионов ушло на личные счета Журавлева и Работяжева (руководители Мосстройбанка). У Журавлева был счет на Кипре, у Работяжева было несколько счетов. Шалашову и Стилиди (руководители Межрегионбанка) был выплачен миллион долларов на их личные счета, за их услуги в России.
— Откуда вы знаете, что Журавлев использовал деньги, которые получил, на строительство виллы на Кипре?
— Я это знаю от Бен-Ари и самого Журавлева. Когда я, Журавлев, Работяжев, Угольков, Бен-Ари и Дмитриев ездили на север Кипра, по дороге мы остановились в городе Фарус, и там Журавлев вылез из самолета. Он сказал, что у него там есть дом и семья его там ждет. О том, что строительство производилось на деньги, которые он получил от Бен-Ари, я слышала от Работяжева, который звонил мне и Бен-Ари и просил поторопиться с переводом денег, так как строительство виллы Журавлева затягивается. Насколько мне известно, вилла так и не была достроена.
