Ефим Черняк - Тайны Англии
КОРОЛЕВЫ-СОПЕРНИЦЫ
После смерти Марии Тюдор в 1558 году престол перешел к Елизавете I, дочери Генриха VIII и Анны Болейн. Снова восторжествовало англиканство. Однако правительству Елизаветы еще долго пришлось вести борьбу против католической партии, выдвинувшей в качестве претендента на престол шотландскую королеву Марию Стюарт,
Дочь шотландского короля Якова V и Марии Лотарингской Мария Стюарт родилась в 1542 году, воспитывалась во Франции. Шестнадцати лет она вышла замуж за дофина, который через год стал королем Франциском II, но в апреле 1560 года скончался. В следующем году Мария Стюарт вернулась в Шотландию, где восторжествовала Реформация.
Католические заговоры концентрировались вокруг Марии Стюарт — шотландской королевы, имевшей династические права на английский престол. Драматическая история жизни Марии Стюарт привлекла внимание великих поэтов, писателей и художников. Достаточно вспомнить Ф. Шиллера и Стефана Цвейга. Но будет нелишним добавить, что трудно найти в XVI веке фигуру, которая бы служила таким ярким олицетворением векового конфликта. В этом отношении в один ряд с пылкой и романтической королевой Шотландии среди современников можно, пожалуй, поставить только ее многолетнего тайного корреспондента, сумрачного хозяина Эскуриала — Филиппа II.
Роль Шотландии во многом определялась изменяющимся положением, которое занимала ее южная соседка в системе международных отношений. Во время правления Марии Тюдор, вышедшей, как мы помним, замуж за Филиппа (тогда еще наследника престола), Англия воевала совместно с Испанией против Франции. А французское правительство, в свою очередь, стремилось в максимальной степени использовать династические связи с Шотландией, чтобы добиться активного участия этой страны в борьбе против Англии. В такой обстановке и был заключен брак между Марией Стюарт и французским дофином Франциском (позднее, в 1559 — 1560 годах, занимавшим королевский престол). Династия Стюартов еще ранее была связана семейными узами с Гиза-ми, герцогами Лотарингскими (представители этой династии занимали ключевые посты в правительстве Франции и позднее возглавили организацию французских воинствующих католиков). Поэтому долгое время отношения Мадрида и Эдинбурга определялись не столько нараставшими противоречиями Испании с Англией, сколько отношениями с Францией, младшим партнером которой стала Шотландия.
Мария Стюарт и английская королева Елизавета так никогда и не встретились лицом к лицу. Елизавета постоянно уклонялась от такой встречи. В их соперничестве личные мотивы тесно сплетались с политическими. Елизавета, которая из-за врожденной или приобретенной аномалии не могла надеяться иметь потомство, не стремилась к замужеству, предпочитая заводить фаворитов. Она не могла не вспоминать незавидную, а подчас и трагическую судьбу жен своего отца Генриха VIII, и прежде всего своей матери Анны Болейн, отправленной супругом на эшафот. Вместе с тем надежда получить руку английской королевы была удобной приманкой, которую десятилетиями использовало английское правительство в дипломатической игре. Так же обстояло дело и с нежеланием бездетной Елизаветы назвать имя своего преемника: королева говорила, что он будет маячить у нее перед глазами, как саван. Но здесь опять-таки к обычной нерешительности Елизаветы и страху смерти примешивался хладнокровный политический расчет. Возможность взять дорогую иену за согласие признать права того или иного претендента была слишком сильным козырем, куда более важным, чем опасность того, что неурегулированность вопроса о престолонаследии может послужить причиной вооруженной борьбы за британский трон. Вместе с тем было замечено, что засидевшаяся в невестах королева с чисто женской ревностью осуждала возможность вступления в новый брак Марии Стюарт, которая была почти на девять лет ее моложе. Мария не отказывалась от права занять престол после Елизаветы. Это право, не признаваемое Лондоном, должно было быть унаследовано детьми Марии Стюарт. Потому Елизавета хотела, чтобы муж шотландской королевы, если она все же решится вторично вступить в брак, подходил для английского правительства. Супруг правящей королевы становился королем ее страны — как Филипп II стал королем Англии во время правления Марии Тюдор, а Франциск II — королем Шотландии, женившись на Марии Стюарт. Правда, ни тот, ни другой так и не успели воспользоваться политическими выгодами, которые сулили их династические браки, но причиной тому была неожиданно ранняя кончина одного из супругов (в первом случае — Марии Тюдор в 1558 году, а во втором — Франциска II в 1560 году).
Руки Марии Стюарт стали теперь домогаться многие монархи и наследные принцы, в их числе — короли Франции и Дании и Швеции. Особенно опасными для Англии среди претендентов казались представители обеих, австрийской и испанской, ветвей Габсбургского дома — эрцгерцоги Фердинанд и Карл (сыновья императора Карла V) и дон Карлос, сын и наследник Филиппа П. Включение Шотландии с помощью династического брака в сферу влияния габсбургских держав и тем самым лагеря контрреформации вряд ли бы немедленно изменило соотношение сил, но, безусловно, создавало условия для таких перемен в недалеком будущем. Используя ресурсы лагеря контрреформации, король-католик смог бы не только подавить протестантизм в Шотландии, но и предпринять попытку свержения Елизаветы и передачи английского престола Марии Стюарт. Наибольшие опасения в этой связи вызывали притязания на руку Марии со стороны инфанта дона Карлоса. Хотя сын Филиппа II не имел ничего общего с героическим образом, созданным воображением Шиллера в его драме «Дон Карлос», за испанским наследным принцем стояли мощь огромного государства Филиппа II, поддержка католического лагеря. К концу 1563 года дон Карлос, никогда не отличавшийся физическим и психическим здоровьем, окончательно лишился рассудка, и в апреле 1564 года переговоры о его браке с Марией были прерваны.
Еще почти за год до этого, в июне 1563 года, Елизавета уведомила одного из наиболее влиятельных шотландских лордов — Мейтленда, что в случае брака Марии с доном Карлосом ее будут считать врагом Англии, а если, напротив, она последует совету из Лондона при выборе мужа, то будет признана наследницей британского престола.
Уже при жизни Марии Стюарт имя ее служило оружием в сложной политической игре, где переплетались конфликт протестантизма и католической контрреформации, столкновение Англии и Испании. Правительство Елизаветы не раз пыталось временно смягчить остроту этой борьбы. Английская королева не хотела подрывать престиж монархической власти обличением помазанницы Божьей, а также учитывала, что безмерные нападки на Марию Стюарт, и в частности отрицание ее прав на британский трон — даже только в качестве преемницы Елизаветы, — подрывали и права сына Марии Якова, которого протестантская Англия считала наиболее подходящим наследником престола. Поэтому во второй половине XVI в. в Западной Европе выходили и многочисленные сочинения, восхваляющие «католическую мученицу», и суровые пуританские обличения «распутной убийцы», и книги со сдержанными, уклончивыми оценками и умолчаниями, которых долгое время требовала елизаветинская цензура. Полемика не утихла и после того, как все действующие лица знаменитой трагедии сошли с исторической сцены. В 1773 году один шотландский историк высказал мысль, что споры вокруг Марии Стюарт стали слишком яростными и породили слишком большое число объемистых томов. А через столетие, в 1881 году, известный немецкий историк В. Онкен писал: «Доныне обвинители и защитники Марии Стюарт сильно различаются по религиозной принадлежности. Первые являются протестантами, вторые — католиками».
…Когда в августе 1561 года Мария Стюарт вступила на шотландскую землю, ей минуло 18 лет, 13 из которых прошли во Франции. Фактически она была иностранкой у себя на родине, которую покинула пятилетней девочкой. После пышного великолепия Французского двора, блеска и роскоши Лувра, утонченной культуры Возрождения Шотландия казалась убогим захолустьем, далекой окраиной, отставшей на целые столетия. По сравнению с Парижем шотландские города выглядели неказистыми, нищими деревнями (даже в Эдинбурге вряд ли было больше 15 тыс. жителей), а шотландские дворяне — толпой варваров, мало чем отличавшихся по своему облику от разбойников с большой дороги.
За год с небольшим, между смертью Марии Гиз и возвращением ее дочери, прежняя расстановка сил заметно изменилась и наметились новые группировки, среди которых королеве следовало сделать выбор. Главой восстания против правительства Марии Гиз был герцог Шатлеро. Правда, этот нерешительный и малоспособный человек был лишь номинальным главой своего лагеря, но он мог опираться на поддержку могущественного клана Гамильтонов. Его сводный брат Джон Гамильтон, епископ Сэн-Эндрюсский, умелый политик, возглавил умеренно консервативную группировку. Напротив, сын герцога, «молодой Эрран», связал себя с крайними протестантами. Он строил расчеты на брак с Марией Стюарт и на переход королевы на сторону протестантской партии.
