Татьяна Миронова - Из-под лжи
Первое, что вызывает недоумение, – очевидная неосведомленность Пуришкевича с Юсуповым во что был одет Григорий Ефимович в ночь убийства, какая одежда была у него под шубой, будто бы он и не раздевался в столовой особняка Юсупова, как они сами об этом пишут. Пуришкевич утверждает, что Распутин был одет в сапоги, бархатные навыпуск брюки, шелковую рубаху кремового цвета, расшитую шелками (56). Юсупов вторит ему, что на Григории Ефимовиче были сапоги, бархатные брюки и белая шелковая рубашка, вышитая васильками (57). Прокурор же судебной палаты Завадский свидетельствует: убитый был одет в голубую шелковую рубашку, вышитую золотыми колосьями (58, с. 240). На руке у него был золотой браслет с царской монограммой, на шее золотой крест, и хотя браслет и крест – яркая и запоминающаяся деталь, но об этом убийцы не обмолвились ни словом. О голубой шелковой рубашке, в которую был одет Григорий Ефимович в преддверии своего смертного пути, свидетельствовала на допросе и Екатерина Печеркина, служанка в доме Распутиных, последней видевшая Григория Ефимовича поздней ночью, когда за ним приехал Феликс Юсупов (59, с. 76).
Еще более значимое несоответствие мемуаров с материалами следственного дела в том, как был убит Григорий Ефимович. Пуришкевич видел, что Распутин получил три огнестрельные ранения: Юсупов выстрелил ему в грудь, в область сердца, после чего прошло более получаса, и убитый будто бы ожил, кинулся во двор, где Пуришкевич выстрелами в спину и, как ему "показалось", в голову, сразил жертву. Как стрелял Пуришкевич во дворе, Юсупов, по его словам, не видел, он только подтверждает, что убил Распутина в столовой выстрелом в грудь, в область сердца (57, с.202).
Но подлинные документы следствия полностью исключают выстрел в сердце, в них сказано, что Григорий Ефимович убит тремя смертельными выстрелами – в печень (живот), почки (спину) и мозг (голову) (60, с.239). О смертельных ранениях отца Григория упоминает и Юлия Ден, которая знала о них из разговоров с Императрицей и А.А. Вырубовой в Царском Селе: "Григорий Ефимович был ранен в лицо и в бок, на спине у него было пулевое отверстие" (10, с. 74-79). Судебно-медицинские эксперты утверждали, что с первым же ранением, в печень, человек может прожить не более 20 минут, следовательно, не могло быть временного отрезка от получаса до часа, после которого убитый "воскрес" и кинулся бежать, как не было вообще никакого выстрела в область сердца в столовой, о котором единогласно утверждали оба участника убийства.
Приведем заключение судмедэксперта профессора Д.Н. Косоротова: "При вскрытии найдены весьма многочисленные повреждения, из которых многие были причинены уже посмертно. Вся правая сторона головы была раздроблена, сплющена вследствие ушиба трупа при падении с моста. Смерть последовала от обильного кровотечения вследствие огнестрельной раны в живот. Выстрел произведен был, по моему заключению, почти в упор, слева направо, через желудок и печень с раздроблением этой последней в правой половине. Кровотечение было весьма обильное. На трупе имелась также огнестрельная рана в спину, в области позвоночника, с раздроблением правой почки, и еще рана в упор, в лоб (а не сзади в голову, как пишет Пуришкевич! – Т.М.), вероятно, уже умиравшему или умершему. Грудные органы были целы и исследовались поверхностно, но никаких следов смерти от утопления не было. Легкие не были вздуты, и в дыхательных путях не было ни воды, ни пенистой жидкости. В воду Распутин был брошен уже мертвым" (60, с. 307-308). Свидетельство профессора Косоротова показывает, что Григорий Ефимович долго и мучительно истекал кровью, но об этой колоссальной кровопотере ни слова у Юсупова с Пуришкевичем. Следов крови, согласно их мемуарам, было немного.
Не совпадают свидетельства Пуришкевича-Юсупова с официальным расследованием и в том, как топили тело убитого. Пуришкевич утверждает, что тело Распутина обернули синей тканью и крепко связали, и так сбросили с моста в Невку (56). Шубу и один бот, сбросили вслед за телом, обернув в шубу гири и цепи, приготовленные для утопления жертвы, но второпях забытые в машине. Сжечь шубу в вагоне санитарного поезда, как замышлялось, не удалось, шуба не влезла в вагонную печь, а резать ее на куски жена Пуришкевича почему-то наотрез отказалась. Второй бот, отмечает Пуришкевич, остался в столовой особняка Юсупова. Сам же Юупов, не присутствовавший при утоплении, пересказывает с чужих слов, что "все тело было завернуто в накинутую на плечи бобровую шубу", "руки и ноги Распутина были плотно связаны веревками" (57, с. 202).
Теперь читаем материалы следствия. "Нашел труп простой городовой, на мосту… он увидел следы крови, а под мостом, у края значительной по размерам полыньи, лежала зимняя высокая калоша, городовой… в шагах ста от полыньи заметил подо льдом, с поверхности которого снег был сдунут ветром, какое-то большое черное пятно: этим пятном и оказался Распутин в шубе и об одной калоше, застрявший на отмели" (58, с. 237). О том, что Распутин во время убийства был в шубе и в одной калоше (другая калоша слетела с ноги при падении тела с моста), свидетельствуют и фотографии убитого, единственные, сохранившиеся в следственном деле, все остальные документы из него исчезли.
И Юсупову, и Пуришкевичу зачем-то надо доказать, что Распутин, раздевшись, долго, целых два часа, сидел в столовой Юсупова, там же был смертельно ранен и затем добит во дворе Юсуповского дворца. Но тогда, основываясь на материалах следствия, придется допустить невозможное, что убийцы, проведя рядом с жертвой больше двух часов, не запомнили цвета рубахи, в которую Григорий Ефимович был одет, не обратили внимания, куда попала первая пуля, в живот или в грудь, что после смертельного выстрела одели свою жертву в шубу и обули в калоши, потом убегавшего догнали и добили во дворе, и тогда уже повезли труп топить.
Однако готовность Пуришкевича с Юсуповым принять на себя человекоубийство подействовала на прокурора Завадского завораживающе, и он лишь с некоторыми поправками, которые диктовали ему очевидные факты следствия: цвет рубахи, время убийства, характер ранений – принял на веру версию Юсупова и Пуришкевича: "Если эксперты правы, тогда приходится думать, что убийство произошло так: первый выстрел был произведен в Распутина спереди, когда он стоял в кабинете князя Юсупова, раненый Распутин повернулся и выбежал во двор через боковую дверь, вслед ему был дан второй выстрел, ранивший его сзади, Распутин имел однако достаточно силы, чтобы добежать до решетки, но там, по-видимому, упал, и тогда кто-то подошел к нему и покончил с ним выстрелом в затылок" (58, с. 239) Завадский силится соединить факты следствия и признания убийц и оттого у него "выстрел в затылок", хотя посмертная фотография Григория Ефимовича свидетельствует об огнестрельной ране во лбу, это же подтверждено экспертизой профессора Косоротова и воспоминаниями Юлии Ден.
Почему же Пуришкевич и Юсупов обнаруживают свою неосведомленность в самых очевидных вещах, которые засвидетельствованы следствием? Ключ к разгадке может быть найден в следующем факте, удостоверенном прокурором Завадским на основании изучения следственного дела: "В ночь убийства, не позже часа, за Распутиным… заехал на автомобиле в одежде шофера князь Юсупов и увез его с собою, но не прямо к себе, потому что убит Распутин был два часа спустя, а убили его, по-видимому, едва лишь он появился в княжеском дворце" (58, с. 240).
Что же происходило в эти два ночных часа, которые Пуришкевич с Юсуповым старательно пытаются заполнить вымыслом о чаепитии с Григорием Ефимовичем и угощении его вином и пирожными, отравленными цианистым калием? Эксперт-медик Косоротов установил, что тело Распутина было подвергнуто истязаниям и изощренным пыткам – пробитая в нескольких местах голова, вырванные на голове клочья волос, страшная рана на виске и сделанная каким-то особым орудием вроде шпоры рваная рана в боку, следы побоев на лице и по всему телу. Юсупов с Пуришкевичем опять же очень старательно пытались убедить всех, что это именно они били уже мертвого человека в припадке бешенства. Но профессор Косоротов убежден, что не все удары наносили по мертвому телу. Министр внутренних дел А.Д.Протопопов, по поручению Государыни контролировавший ход следствия, в беседе с сотрудником газеты "Новое время" Я.Я.Наумовым сделал очень важное, ключевое для понимания произошедшего заявление: "Это не просто убийство,… участвовали озлобленные люди, превратившие убийство в пытку" (61, с. 6).
Прижизненные истязания Григория Ефимовича Распутина – установленный следствием факт, и именно их пытались скрыть Пуришкевич с Юсуповым, готовые даже взять на себя глумление над мертвым.
Стремление Пуришкевича с Юсуповым все взять на себя настолько бросалось в глаза, что становится очевидным: этот настойчивый самооговор – от всеохватного желания прикрыть других участников убийства старца. Они утверждают, что с часу до четырех ночи Распутин находился у Юсупова в особняке, но не знают, как он был одет и куда ему были нанесены выстрелами смертельные раны, один из выстрелов приписал себе Феликс Юсупов, два других взял на себя Пуришкевич. Они доказывают, что выстрелы были произведены в течение часа, хотя уже с первой раной в живот человек не прожил бы и 20 минут, а все три ранения – прижизненные. Пуришкевич и Юсупов говорят, что тело Григория Ефимовича было связано по рукам и ногам уже после смерти, чтобы скрытнее везти его в автомобиле и легче топить в реке, но на посмертных фотографиях из следственного дела отчетливо видны на запястьях рук Григория Ефимовича обрывки веревок, стягивавших руки, как наручники. Связанный для долгих истязаний, он и убит был связанным, в попытке освободиться из стянувших руки и ноги веревок, но где это было – в Юсуповском ли доме на Мойке, или в каком ином злодеями приготовленном месте, нам, видимо, уже не узнать.
