KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Армен Гаспарян - Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.

Армен Гаспарян - Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Армен Гаспарян, "Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Так после первой загадки возвращения был бы второю загадкою несмертный этот приговор, если бы в мае 1925 года не покрыт был третьею загадкой: Савинков в мрачном настроении выбросился из неогражденного окна во внутренний двор Лубянки, и гэпэушники, ангелы-хранители, просто не управились подхватить и спасти его крупное тяжелое тело. Однако оправдательный документ на всякий случай (чтобы не было неприятностей по службе) Савинков им оставил, разумно и связно объяснил, зачем покончил с собой,и так верно, и так в духе и слоге Савинкова письмо было составлено, что даже сын умершего Лев Борисович вполне верил и всем подтверждал в Париже, что никто не мог написать этого письма, кроме отца, что кончил с собою отец в сознании политического банкротства.

И мы-то, мы, дурачье, лубянские поздние арестанты, доверчиво попугайничали, что железные сетки надлубянскими лестничными пролетами натянуты с тех пор, как бросился тут Савинков. Так покоряемся красивой легенде, что забываем: ведь опыт же тюремщиков международен!Ведь сетки также в американских тюрьмах были уже в начале века — а как же советской технике отставать ?

В 1937 году, умирая в колымском лагере, бывший чекист Артур Прюбель рассказал кому-то из окружающих, что он был в числе тех четырех, кто выбросил Савинкова из окна пятого этажа в лубянский двор!»

Давайте еще раз вернемся в тот день.

Итак: утром 7 мая 1925 года Савинков пишет письмо Дзержинскому с требованием: или расстреляйте, или дайте работать. Примерно в 20.00 три не последних сотрудника ОГПУ, Сперанский, Пузицкий и Сыроежкин, поехали с Савинковым в царицынский парк. Нд прогулку. Вернулись на Лубянку спустя три часа. Зашли в кабинет № 192, который находился на пятом этаже. Занимал его заместитель руководителя контрразведки Пи-ляр. Стали ждать конвойных, которые должны были доставить Савинкова в камеру Бывший террорист расхаживал по кабинету, рассказывал о вологодской ссылке. Чекисты сидели: Сперанский — на диванчике, Сыроежкин — за столом. Пузицкий в тот момент вышел из комнаты. Окно было распахнуто. Душно было в тот вечер, в воздухе пахло грозой. И тут Савинков ни с того ни с сего одним прыжком достиг окна и прыгнул головой вниз...

В конце 90-х годов внезапно нашелся еще один очевидец. Борис Гудзь, близкий друг Григория Сыроежкина. Он был в тот вечер в соседней комнате. Ветеран службы внешней разведки достаточно подробно описал все внеслужебные разговоры на Лубянке по поводу поступка Савинкова. И убежден: это было роковое стечение обстоятельств: «Савинкова как раз привезли из ресторана. Конечно, был он выпивши. Черт его знает, почему вдруг взыграли алкогольные градусы ?Думаю, именно они обострили давнюю обиду. После того как ему заменили расстрел на десять лет тюрьмы, Борис Савинков затосковал. Он-то надеялся на полную реабилитацию. Более того, в письме Дзержинскому добивался, чтобы его выпустили и дали особо важную работу.

Не сочтите за анекдот, но однажды на допросе у Артузова (было это уже после приговора суда) Борис Викторович сказал: «Если предложите мне выполнять какую-то работу, я готов. Однако поймите меня правильно, Артур Христианович, пойти на вашу должность начальника контрразведки будет для меня маловато, нужно что-то другое».

Савинков был незаурядным человеком и очень высоко ценил себя. А тут неволя. Конечно, тяжело. И это, несмотря на комфортные условия содержания. А жил Савинков во внутренней тюрьме Лубянки в камере, больше похожей на гостиничный номер. Там были ковры, .мягкая мебель. К нему некоторое время даже допускали жену на ночь. Зачастую обедать и ужинать возили в лучшие московские рестораны, а порой и за город — подышать свежим воздухом. ЧКон был нужен.

Савинков возбужден: «Когда же в конце концов решат со мной ? Любо пускай расстреляют, либо дадут мне работу». Черт его знает, может, действительно взыграли какие-то алкогольные градусы ? Ходит, ходит, и вдруг раз —резко из окна вниз головой. Недаром же был террористом. Навыки-то еще те. Григорий, хоть и произошло все внезапно, успел схватить его за ноги. Сильный был человек. Ноу Сыроежкина одна рука чуть слабее: в молодости был неплохим борцом и в схватке на ковре сломал руку. Удерживал, и тут его потянуло вниз, вместе с Савинковым. Тот килограммов 80 весил. Как можно удержать человека, который уже наклонился туда ? Сыроежкину кричат: отпускай, полетишь за ним. Не удержал. И Савенков полетел с пятого этажа... Разбился сразу и насмерть. Остальные рассказы будто чекисты его сбросили сами или сначала убили, а потом выбросили из окна — ложны. Гриша сделал все, что только мог. Очень все получилось неожиданно. Он, Савинков, был все-таки личностью. Но на следующий день вся эта оперативная группа шестого отделения — в шоковом состоянии. Упустили Савинкова! Мы же понимали, какой это удар. Заподозрят, будто его сбросили. Ну зачем было его сбрасывать, когда могли приговорить к расстрелу ?Не расстреляли, дали десять лет, так зачем его уничтожать таким путем? И мы, конечно, получили нагоняй от начальства».

Действительно, роковая череда случайных ошибок, от которых никто не застрахован. Дело в том, что через пятый этаж было гораздо удобнее увести именитого пленника во внутреннюю тюрьму. Именно поэтому Савинкова и привели. Интересна и история с кабинетом № 192. В нем был очень низкий подоконник. До вселения в этот дом ВЧК его вообще не было. Был балкончик, который кому-то потребовалось снять.

Однако верится во все это с трудом. Савинков был, если можно так сказать, верным паладином культа смерти. Но собственную смерть никогда не торопил и жизнь свою берег. Дьявол всегда кроется в деталях. А именно их почему-то упорно не хотят принимать во внимание. Начать хотя бы с сущего пустяка: проверить метеосводки. Действительно ли в тот день в Москве была такая страшная духота, что была необходимость держать окно распахнутым? Напомню, что была уже почти полночь, а в мае в столице не всегда так уж и жарко.

Было бы неплохо также узнать высоту подоконника в том самом кабинете. Савинков никогда физкультурой не занимался, в последние годы и вовсе вел диванный образ жизни. Вот и остается вопрос: как мог уже немолодой и невысокий Савинков без разбега и подготовки перепрыгнуть подоконник одним прыжком. Больше того, каким это образом Сыроежкину, который сидел за столом, удалось в доли секунды выскочить из-за него и успеть схватить Савинкова за ноги?

И потом, с каких это пор царицынский парк стал рестораном?

После гибели Савинкова было немедленно проведено служебное расследование. Оно еще больше запутало дело. Показания свидетелей разнятся по принципиальным вопросам. К примеру: кто и где сидел? Где находился Савинков? В документах ОГПУ написано: ходил по комнате, подходил к окну А вот у следователя почему-то отмечено: сидел за круглым столом напротив одного из чекистов. Сыроежкин якобы успел схватить его за ноги. Замечательно. Остался только один вопрос: а почему он сам не упоминает о таком немаловажном факте в своих показаниях? Да и вообще вся палитра красок в этом деле страдает исключительной несовместимостью. Человек предается сладостным воспоминаниям о юности, а потом, словно заправский олимпиец, «берет высоту» и падает с пятого этажа...

Я склоняюсь к мысли, что Савинкова убили. Давайте рассуждать логично. Он был враг. Его раскаяние на суде никого и ни в чем не убеждало по определению. Больше того, оно предназначалось только русской эмиграции. Ей требовалось внушить, что даже такие лютые ненавистники большевизма могут осознать свои ошибки. Савинкова пора выводить из игры. Можно было бы поступить по сценарию с Рейли, но повторяться профессионалы считают ниже своего достоинства. Долго искали выход из создавшегося положения и все-таки нашли...

Его нельзя было взять и расстрелять, как рядового боевика. Ведь суд помиловал Савинкова в обмен на его признание советской власти. Это очевидный момент. Даже продолжение следствия по «вновь открывшимся обстоятельствам» подрывало бы репутацию суда, и без того тогда крайне низкую, в глазах мирового сообщества. Не говоря уже про попытку поставить Савинкова к стенке. Еще более очевидный момент, что Савинкова нельзя было пристрелить, как Сиднея Рейли (о нем я подробно расскажу во второй части этой книги). Он был нужен, чтобы демонстрировать все тому же мировому сообществу, что вакханалия красного террора сменилась цивилизованным судопроизводством. Его не случайно водили по ресторанам и театрам. Все должны были видеть: советская власть умеет не только безжалостно карать, но и великодушно миловать. Ему ведь разрешали даже писать письма за границу. «5 мая 1925 года. Внутренняя тюрьма. Москва.

Милая моя Танечка и милый мой Алешенька, вы меня очень порадовали своими карточками. Я так и знал, что у меня очень красивая дочка и очень умный внук. Последнее я заключаю по «как искры» глазенкам и по серьезному и достойному выражению лица... Через три месяца Алешенька будет ходить, а через шесть — говорить. Тогда, Танечка, и настанет самое очаровательное время. Когда ты была такая, как Алешенька, я сидел в тюрьме. И теперь то же самое. Кому что. Но Алешеньке про тюрьму ничего не говори, а поцелуй его в глазки и скажи на ушко, что старый хрен дедушка его очень любит и хочет, чтобы он вырос большой-пребольшой, умный-преумный и сильный-пресильный... Ваш отец и дед Б. Савинков».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*