Е.Х. Кукридж - Тайны английской секретной службы
Но от старинных традиций правосудия нелегко отказаться, даже если этого требуют условия войны. Общество должно знать о казни преступника. Потому-то на дверях тюрьмы, в которой Мейер и Вальдберг понесли тягчайшее наказание за свою преступную деятельность, было вывешено упомянутое объявление.
На судебном процессе по их делу был и третий обвиняемый — Чарлз Альберт ван ден Кибум. Он подал апелляцию, безуспешно пытаясь предотвратить неизбежный конец. Но апелляционный суд отклонил его жалобу, и он вслед за своими товарищами отправился на эшафот.
Трудно себе представить более драматичную обстановку, чем та, в которой происходил судебный процесс по делу этих шпионов, начавшийся 2 ноября 1940 года. Это было время страшных налетов авиации Геринга на город, когда, потеряв надежду на разрушение столицы с помощью массированных атак бомбардировщиков, он стал применять скоростные истребители-бомбардировщики, почти беспрерывно совершавшие короткие налеты на Лондон в надежде ослабить оборону Англии. Суд шел под аккомпанемент сирен и разрывов бомб и артиллерийских снарядов. В затемненном зале суда было невероятно тихо и спокойно, и эта обстановка, убеждая в несокрушимости английского правосудия, внушала подсудимым ужас. Никакая война, никакие бомбы, никакое вторжение — ничто не могло помешать традиционной процедуре английского суда.
Когда эти шпионы были пойманы, железная выучка немецких школ подверглась первым испытаниям перекрестного допроса.
Высокомерное молчание шпионов сначала показалось следователям свидетельством совершенства немецкой системы обучения. Но когда шпионы поняли, что улики очевидны и нет никаких надежд оправдаться, они забеспокоились. Первым признался Вальдберг. Он рассказал об истинных причинах своего приезда в Англию.
Все трое прибыли в Англию в самый разгар «блицкрига». У каждого было с собой несколько сот фунтов стерлингов. Чтобы избежать формальностей, связанных с регистрацией всех проживающих в отелях, ночью они укрывались в поврежденных бомбами и покинутых людьми зданиях.
Их задание заключалось в том, чтобы определять степень повреждений, причиняемых воздушными налетами, и собирать сведения о моральном состоянии населения, о расположении военных частей и о работе военных заводов.
Днем они расходились, а вечером снова встречались в условленном месте и суммировали сведения, почерпнутые за день, — обрывки неосторожных разговоров в общественных учреждениях, автобусах и очередях.
Устанавливая небольшую антенну, они передавали в Германию последние данные. Я видел радиопередатчик, который для того времени можно считать шедевром изобретательности. Аппарат помещался в двух небольших сумках из черной кожи, одна из которых была размером в восемь квадратных дюймов, а другая в четырнадцать на шесть дюймов. С первого взгляда сумки можно было принять за противогазы, которые в то время носили очень многие. Правда, их выдавал вес: в сумке большего размера находились три 90-вольтовых и одна 45-вольтовая батареи и аппарат Морзе, а в сумке поменьше — коротковолновый передатчик и две складывающиеся серийные мачты с изоляторами на каждом конце и проволокой между ними. Днем шпионы не отваживались носить с собой эту установку и прятали ее в укромном месте.
Установка была тяжелее, чем требовалось для связи, например, юго-восточной части Англии с Францией. Она обладала большой мощностью и могла обеспечить связь с Германией из любой части Британских островов. Чтобы радиосигналы не могла обнаружить контрразведка, шпионам приходилось постоянно передвигаться. Радиостанции ВВС вели круглосуточное наблюдение за эфиром на всех волнах. Любой передатчик, действующий в свободных диапазонах, был бы немедленно обнаружен. Откуда бы ни велась передача, по крайней мере три пеленгирующих станции автоматически произвели бы засечку. Работа на волнах, используемых немцами, днем и ночью заглушалась, а сравнительно слабый сигнал никогда бы не был услышан.
Использование английских частот тоже было невозможным: передачи заглушались более мощными передатчиками или тысячи радистов, слушающих на этих волнах, немедленно засекали бы передатчик.
Оставался единственный метод — вести передачи на очень коротких волнах из мест, находящихся на большом расстоянии друг от друга. Отчасти по этой причине три агента никак не могли передать своим хозяевам действительно ценные сведения.
Тревога, охватившая страну в связи с опасностью вторжения, мешала шпионам действовать активно. Вскоре они убедились, что основные магистрали и даже дороги второстепенного значения находятся под тщательным наблюдением. Поэтому связь их с двумя агентами, засланными раньше, была слишком рискованной — их легко могли обнаружить. И действительно их поймали.
У арестованных была с собой значительная сумма денег. Все они свободно говорили по-английски. Вальдберг, сын немецкого коммерсанта, жил в Англии до войны, когда учился в Оксфордском университете согласно соглашению об обмене студентами. Подобно Мейеру, он был ревностным эсэсовцем и прошел обучение в организации гитлеровской молодежи под названием «Орденсбург», а также в школе шпионов.
Наиболее интересным из троих был Кибум. Он выдавал себя за голландца, родившегося в Японии. Секретной службе пришлось проделать колоссальную работу, чтобы установить личности этих шпионов. Выяснилось, что отец Кибума жил в Осака, где женился на японке. Их сын, завербованный германским агентом, приехал в Европу перед самой войной. Сначала он находился на секретной работе в Голландии, а затем был отозван в Германию для прохождения подготовки к предстоящей деятельности в Англии. Кстати, в начале 1941 года, когда известие о казни Кибума дошло до членов английской колонии в Кобе, именно англичанин сообщил об этом отцу Кибума — почтенному гражданину, сочувствовавшему англичанам.
Трое шпионов надеялись, что им достаточно будет несколько недель поводить за нос английскую контрразведку. Как признался Вальдберг на суде, в Берлине были уверены, что их работа в Англии будет непродолжительной. Их должно было «выручить» германское вторжение самое позднее в октябре 1940 года. В награду им обещали хорошо оплачиваемые должности в канцелярии нацистского гаулейтера в Лондоне.
Они признались, что чувствовали себя, как в аду, во время страшных налетов немецкой авиации, так как не решались выбрать себе более подходящее убежище. В хорошо защищенных камерах полицейского участка у них было время подумать о запоздании обещанного вторжения. Но их дух не был сломлен. Адвокатам почти нечего было сказать в их пользу, и, когда за неизбежным «виновен» последовал смертный приговор, Мейер и Вальдберг только надменно улыбнулись. Ван ден Кибум проявил некоторые признаки волнения; он, как я уже говорил, верил в чудо, которое совершится в последнюю минуту, после его апелляции в вышестоящий суд. Но ни один из них не нашел в себе мужества сделать нацистский салют и выкрикнуть «Хайль Гитлер!», когда пришло время умирать.
* * *Чтобы защитить страну от проникновения шпионов, мало было наблюдать за каждым дюймом береговой линии, где могла появиться маленькая моторная лодка или подводная лодка, мало было следить за каждым низко летящим самолетом. Существовал еще один способ проникновения, который немецкая разведка предпочитала другим, несмотря на его серьезный недостаток.
Англия была желанной страной для многих тысяч отчаявшихся европейцев, которые стремились не столько спастись от преследования нацистов, сколько найти поддержку для продолжения борьбы. Ради достижения этой цели они готовы были подвергнуться опасности, угрожавшей со стороны германской береговой охраны, минных полей обеих воюющих сторон и английского часового, который, несомненно, был бы оправдан за смертельный выстрел. Вот почему английской контрразведке пришлось установить тщательное наблюдение за наплывом эмигрантов.
Эмигранты знали, что Англию бомбят день и ночь. Судя по сообщениям немецких властей, остров стал настоящим полигоном. Но они предпочитали вести тяжелую, полную опасностей жизнь в Англии, чем быть жертвами «нового порядка» в Европе. Их настоящие правительства находились в Лондоне и продолжали борьбу.
Многие мужчины и женщины, отважившиеся бежать в Англию, не доехали туда. Утлые суденышки, на которых они отправились в это отчаянное путешествие, были потоплены немецкими самолетами, подорвались на минах или стали жертвами стихии. Напрасно надеялись их друзья услышать от Би-би-си об их благополучном прибытии. И все-таки массовое бегство в Англию продолжалось.
Политические эмигранты, мужчины и женщины разных профессий — университетские профессора и шахтеры, члены парламента и рабочие, профсоюзные деятели и студенты; люди, которые бежали из застенков гестапо или чуть было не попали в газовые камеры Аушвица, Бельзена и Бухенвальда; обыкновенные домашние хозяйки и молодые девушки, которые участвовали в подпольной движении или скрывали пленных англичан и союзников, а теперь почувствовали, что они вызывают подозрение, — все они возлагали надежды на Англию.
