Юрий Воробьевский - Черный снег на белом поле
Теплица для антропоморфных овощей называется современной демократией. Она построена на искусственном грунте неолиберализма. Освещением в ней является телеэкран. Когда надо, сюда поступают вкусные и питательные химические подкормки. Правда об окружающем мире подается в соответствии с технологией капельного орошения.
«Если вы получаете сообщение о том, что где-то произошел теракт, и вам предлагают определить национальность тех, кто участвовал в этом теракте, то демократ должен незамедлительно ответить: у терроризма нет национальности.
Однако почему-то эмиссары не идут, в поисках потенциальных террористов, в православные храмы, а приходят в мечети, ибо понимают, что именно там они найдут нужный человеческий материал. И только извращенный демократией ум этого не понимает. Причем, это не какое-то мелкое бытовое недопонимание, а стратегическая глупость, которая направляет и определяют внутреннюю и внешнюю политику государства, а также формирует мышление граждан, так как каждый обязан, чтобы стать правильным демократом, давать только глупые ответы! Приходится выбирать: либо поступать разумно, либо по-демократически. И выходит, что даже если ты не дурак от рождения, то должен им стать по конституции!... Так почему же надо говорить не по правде, а по демократическому вероучению? Наверно, потому что правда может обидеть мусульман, а раз так, то, по логике демократии, надо запретить правду! Демократия толерантна ко всему, кроме здравого смысла. Она находит идеальный предлог для борьбы с правдой, так как правда всегда кому-то не нравится...
Те, кто сталкивался с американцами, могли заметить, что большинство из них — люди высокой культуры глупости. Это не какое-то природное скудоумие, а именно культура глупости, то есть искусственно развитая и культивированная глупость. Их мышление уже давно и в полной мере соответствует их конституции. И с них мы должны брать пример?
Зачем же нужна эта фабрика идиотов? Известный норвежский писатель Ибсен как-то заметил, что при демократии и умный, и глупый имеет один голос, но так как глупых всегда больше, чем умных, то демократия — это власть дураков».[51]
Точнее, демократия — это власть, построенная на наведенной глупости. Между прочим, глупость — не врожденное качество, а грех. И он является производным других грехов, в пучину которых погружено все прогрессивное огуречество. Можно сказать иначе:, массовый идиотизм — это высококачественный духовно- интеллектуальный продукт.
Никакой Чиполлино не вызволит нас и детей наших из этого царства овощей, если мы не научимся молиться.
МЕРТВЫЙ ЧАС
Часть третья
Будучи живым ребенком, в детском саду я никогда не хотел спать. Когда укладывали после обеда, наступало мученье. Спи или хотя бы делай вид, что спишь. Ничего не поделаешь: мертвый час...
На одной из интернет-конференций среди самых популярных вопросов к В.Путину был такой: «Как вы относитесь к пробуждению Ктулху?» Об этом «приколе» не стоило бы вспоминать, если бы в молодежных субкультурах вновь не нарастал интерес к хаосу, к Кроули, к основоположнику американского «черного жанра» Лавкрафту. Кто читал его «Зов Ктулху»?
Безумный визионер Говард Лавкрафт придумал расу древнейших на земле существ. Он вывел ее не из подземного тартара, а, согласно фантазиям Дарвина, из-под воды. Там, в Тихом океане, на вершине подводной горы, спит мертвым сном и ждет своего часа осьминогоподобное и отчасти антропоморфное чудовище Ктулху — чешуйчатое, с рудиментарными крыльями. Пока, из-под толщи воды оно лишь может вызывать у людей ночные кошмары и сумасшествие. Однако, освободившись, опираясь на права своего «первородства», оно захватит власть на земле. Поработит человеческое сознание — тотально.
Названная сущность — из сферы интереса «глубинной психологии» школы Юнга. И, кажется, со дна бессознательного действительно поднимается... нечто. Словно лавкрафтовский Ктулху всплывает из глубин человеческой психики. И все сильнее влияет на наши сны. Бесконечным сновидением теперь стало телевидение.
Недавно я вспомнил, как пятнадцать лет назад после премьеры первой серии «Тайн века» мы с Александром Дугиным решили отметить успех. Поначалу мой соавтор с увлечением рассказывал об интересе новейшей физики ко всему хаотическому и турбулентному.[52] Оказывается, они подчиняются строгим закономерностям лишь до определенного момента реального времени. За этим порогом начинается то, что названо фамилией русского ученого— «время Ляпунова». Протекающие в нем процессы — хаотические и непредсказуемые. Некоторые люди попадают в это специфическое время, оказываясь в «пограничном состоянии» — (алкоголь, наркотики). Мой собеседник привел пример. «Ищущие личности» нажрались водки, оказались во «времени Ляпунова» и стали вести себя «турбулентно» — ни с того ни с другого набили друг другу морду... Теперь, в своей очередной книге, Дугин делает по поводу управляемости нынешних хаотических процессов в обществе такой многозначительный намек: «...это будет повторяться до тех пор, (в ускоренном ритме), пока какая-то социальная формация не возьмет на себя ответственность за опасную и увлекательную научно- практическую работу с хаотическими структурами». Уже взяла, Александр Гельевич, давно взяла...
А тогда мы сидели и обсуждали планы на будущее. Дугин предлагал исследовать мистику коммунизма. Это было интересно. Но ближе к полуночи, по мере нарастания «турбулентного процесса» в общении, он начал выдвигать для будущих эфиров все более нестандартные варианты «мирового заговора». Каждый из них Александр Гельевич тут же аргументировал. Жонглировал известными и неизвестными фактами он виртуозно. Кончилось в стиле Лавкрафта: «А что, если сделать сериал о том, что миром управляют подводные существа, и наш фантаст Беляев со своим «человеком-амфибией» был пророком?!»... Тут-то и стало ясно, какие сюрпризы может преподнести «время Ляпунова»...
Человеческая фантазия — единственное место, где Бога нет. Преподобный Никодим Святогорец говорил: «Знай, что как Бог есть вне всех чувств и всего чувственного, вне всякого вида, цвета, меры и места, есть совершенно безобразен и безвиден, и хотя везде есть, но есть превыше всего, то Он есть и вне всякого воображения». И далее: «...быть погруженным в образы или жить в них и под влиянием их есть свойство неразумных животных, а не существ разумных».
Я тогда начинал воцерковляться. Становилось ясно, что вокруг нас действуют не только люди, но и силы бесплотные. Да и сам человек — это дух, облеченный плотью. Значит, по определению, за обманчивой завесой видимого мира — незримая реальность. Приходящее оттуда и является предметом конспирологии. Главными «факторами» здесь являются Всемогущий Господь и данная Им каждому из нас свободная воля. С помощью Божией — все в наших руках и в наших силах. Если этого понимания нет, то всякая теория заговора лишь порождает чувство неуверенности, одиночества и страха. Как раз это и нужно манипуляторам...
Карл Юнг как предтеча Ктулху
Ктулху — не единственное божество лавкрафтавского инфернального пантеона. Среди прочих есть еще и Азатот, которого сопровождают слепые флейтисты. Хаос не только абсурдно-глух, но и слеп.
Одним из таких флейтистов был Карл Юнг, исследователь сновиденческих глубин. Он нырнул в хаос изменчивых, текучих первобытных вод, и до конца земной жизни так и не понял, что утонул.
Юнг утверждал, что ночные видения — это истинный путь к глубочайшему содержанию человеческой сущности. Конечно, сны его интересовали сугубо патологические. Всю жизнь он смаковал, например, свой детский кошмар: огромный ритуальный фаллос, стоящий на троне в темной комнате. Тут уж действительно, наверно, без «ктулху» не обошлось. Только это чудище воздействовало на мальчика с тяжелой духовной наследственностью,[53] конечно, не со дна океана. Оно находилось в нем самом.
Юнг, как антихристианин, конечно, не верил, что спастись в бушующем море человеческих страстей можно лишь на Апостольском Корабле, либо на его обломках, которыми называют писания святых угодников Божиих. Один из них, прп. Максим Исповедник утверждает, что «когда душа начнет чувствовать себя здравою, тогда начнет сновидения иметь чистые и безмятежные». Но здравою душу Юнга, конечно, не назовешь, а христианская традиция отношения ко сну, не была для него авторитетом. Меж тем свт. Игнатий (Брянчанинов) писал, как будто и о Юнге: «Демоны, имея доступ к душам нашим во время бодрствования нашего, имеют его и во время сна. И во время сна они искушают нас грехом, примешивая к нашему мечтанию свое мечтание. Также, усмотрев в нас внимание к снам, они стараются придать нашим снам занимательность, а в нас возбудить к этим бредням большее внимание, ввести нас мало-помалу в доверие к ним».
