Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!
В августе 1993 года Новодворская заявила: «…меня совершенно не ужасает неприятность, приключившаяся с Хиросимой и Нагасаки. Зато смотрите, какая из Японии получилась конфетка. Семерка в Токио заседает, парламент либеральный имеется. Игра стоила свеч»».[69]
Великий западник, Новодворская провозглашает себя либералом и «юным антисоветчиком Советского Союза», но заявляет также, что «демократия — это балаган»».[70]
Новодворская считает, что права человека — не для всех, что права должны иметь только «приличные люди», те, кто не разделяет ее взглядов, правами человека обладать не должны. В число «неприличных» людей включила Крючкова, Хомейни и Ким Ир Сена.
5 декабря 2008 года в статье «До последнего патрона» В. Новодворская заявила: «Россия — это мы. Русские не сдаются, в отличие от поднимающих лапки совков. В России 5 процентов русских, варягов, викингов, европейцев, носителей скандинавской традиции. Остальные — пресмыкающиеся, амебы и инфузории-туфельки. Динозавры из КПСС или АКМ и НБП. Птеродактили из чекистов».[71]
Новодворская — категорический противник Олимпиады в Сочи и очень надеется на бойкот Олимпиады со стороны США и стран Западной Европы.
Последняя книга В. Новодворской аннотирована таким образом: «В книге представлена провальная, катастрофическая, неудачная история России как государства: история лузеров, отставших от мира и уже которое столетие безнадежно квакающих в своем болоте вслед давно ушедшему вперед поезду цивилизации».[72]
На 2009 год Новодворская В.И. занимает должность председателя ЦКС ДС.
Валерия Новодворская приглашает к спонсорству заинтересованных лиц, особенно выделяет бизнесменов и олигархов, мотивирует их:
«Дорогие олигархи! Храните свои деньги в офшорах! Не уподобляйтесь Буратино, не закапывайте свои монеты в российскую землю и не говорите «крекс, фекс, пеке!»». Деревце с долларами в Стране дураков не вырастет, а просто придут лиса Алиса из Генпрокуратуры и кот Базилио из ФСБ и выкрадут ваши деньги. А вас повесят на сук. И не стесняйтесь, вступайте в ДС и «Солидарность», давайте средства на оранжевую революцию, содержите демократическую оппозицию, рисуйте на Путина карикатуры, а не покупайте его натюрморты. Все равно один конец, так будьте противниками власти. Хотя бы статус узников совести получите».[73]
В последних заявлениях ЦК «Демократического Союза» от 27 мая 2009 года «Последний шаг к тоталитаризму» говорится: «Власть запрещает критику не только себя любимой, но и своих славных советских предшественников, включая Сталина. В России скоро запылают костры из исторических книг и неугодных учебников. В. Гроссман, Л. Копелев, В. Быков, В. Кондратьев, А. Солженицын пойдут в печи котельных и в Самиздат».
В другом заявлении ЦК ДС, от 12 августа 2009 г. «Судебно-психиатрический беспредел» сказано: «Приблизившись к брежневскому застою в сфере экономики, путинский режим усиливает репрессии против инакомыслящих с андроповской резвостью. Бывало, что в советское время диссидентам вменяли сфальсифицированные обвинения. Но если КГБ довольствовался одним уголовным обвинением, то путинский режим применяет целую обойму таких обвинений».
Что сказать по поводу этого героя либеральной интеллигенции и героического борца с тоталитаризмом? Полагаю, что «брежневские сатрапы» и правда совершили тяжелое, серьезное преступление: они выпустили В.И. Новодворскую из сумасшедшего дома. Это был поступок негуманный и по отношению к ней самой, и ко всем нам.
Мой собственный опыт
Наверное, время поделиться своим собственным опытом общения с диссидентами… Он крайне невелик, но, думаю, разумный поймет… В 1979 году я попросил своего друга познакомить меня с диссидентами — интересно же! Получил адрес «гениального поэта, которого не печатают за его общественную позицию»… Пришел по адресу. В подъезде маячат два парня с поднятыми воротниками. Окидывают меня такими очень профессиональными, «фотографирующими» взглядами.
Поднимаюсь… стучусь… Толкаю дверь… Она не заперта. Громадная питерская коммуналка, широченный коридор, заваленный самыми невероятными предметами. Чудовищная кислая вонь… Холодный липкий смрад, застоявшийся на века. В конце коридора падает свет из полуоткрытой двери. Спотыкаясь о какие-то доски и полки, пробираюсь на свет. Чудовищно захламленная, вонючая комната, неприбранная и неопрятная. С потолка свисает лампочка без абажура, как в привокзальном сортире. Какая-то ветошь на продавленном диване.
Круглый стол, грязный и с пятнами от потушенных об него сигарет. На столе — несколько бутылок дешевой водки, газеты, на них рыбьи скелетики и наломанная ливерная колбаса за 64 коп. за 1 кг. О такой колбасе ходил анекдот, что Никита Сергеевич ее как-то послал из Америки в СССР — чтобы у нас научились такую же делать. И получил ответ: «В вашем кале яйца-глист не обнаружены». Вокруг стола сидят четверо небритых мятых человек в отвратительно грязных рубахах. Воняет несвежей едой, чем-то протухшим и носками. Между прочим, обоняние у меня очень плохое! Если уж меня пробило, то дело по-настоящему плохо.
Мне делают жест рукой — «садись». Осторожно сажусь на диван, мне тут же наливают полный стакан. Чокаемся, пьем. Закусывать тем, что лежит на столе, невозможно. С собой ничего не взял — как-то не подготовился. Сижу, так и не закусив. Разливают второй раз… Третий… Я пытаюсь начать говорить, кто я, от кого пришел… Меня прерывают каким-то невнятным бормотанием: «Потом, потом…»
Спустя еще пару стаканов некто вскидывается:
— Теперь о деле…
— А пошел ты! Только пить мешаешь!!!
«Мешающий» задумчиво валится на пол, застывает там
в скомканной позе. Его накрывают ветошью — так же молча. Спустя еще сколько-то времени я понимаю, что еще немного — и я тоже свалюсь на пол рядом с этим посапывающим… А пол чудовищно грязный, из-под лежащего тянется струйка… Нет, я совсем не хочу на этот пол!
— Ну, я пошел…
Со мной прощаются какими-то невнятными звуками, подниманием рук.
Все время запинаясь, несколько раз «вписываясь» в стену, прохожу по тому же коридору. Спускаюсь, держась рукой за стенку. Те же самые мальчики в подъезде, примерно мои ровесники. Очень оценивающе смотрят. Наверное, один из них каким-то профессиональным чутьем понял, что видит меня первый и последний раз, и стал гуманно поддерживать под локоток. Выдергиваю руку… Но если выйти из подъезда, там ведь нет спасительной стены!!! И потому я опираюсь на руку, но делаю вид, что не замечаю его помощи.
— Вам куда?
— На Петроградскую!!!
Говорю я самым хамским тоном, но слуга вражеского режима как бы не слышит:
— Вам на десятый…
— Да знаю я!!!
Вырываю руку. Покачавшись на одном месте, убеждаюсь, что могу двигаться… и двигаюсь. Дальнейший путь неоднократно приводил к теснейшему соприкосновению с матерью-землей, к столкновению с деревьями и, кажется, даже с автобусом. Уже сидя в этой самой «десятке», увозившей меня к родственникам, я невольно подумал: этот парень, пытавшийся мне помочь, — мой враг? Не чувствую, что он враг. Эти мерзкие морды в грязном логове — мои друзья?! Единомышленники?! Но я не хочу иметь таких единомышленников. Мне сделалось грустно, и почти всю дорогу я плакал мутными алкогольными слезами. Это единственное, что я когда-либо делал вместе с диссидентами.
Потому что уже назавтра пил с приличными чистоплотными друзьями-археологами. Было много еды, гитарные песни, чистая комната, приветливые лица, смех и веселье, разговор о книгах и раскопках. Хорошо!
Наверное, примерно такой же опыт был у многих интеллигентов моего поколения, и это очень много объясняет.
Диссиденты и их покровители
Диссиденты — «новые коммунисты» были и остались маргиналами.
Местные националисты могли рассчитывать на поддержку местной общественности и местных элит.
Русские националисты ни на кого не могли рассчитывать, кроме личных друзей.
А вот либералы и демократы своих покровителей имели… в ЦК.
В 1968 году в издательстве ЦК КПСС «Политиздат» при ведомстве А.Н. Яковлева была учреждена серия «Пламенные революционеры». Это была серия с тиражами 200 тысяч экземпляров и самыми высокими тогда гонорарами. Вот какие книги она издала в 1970–1974 гг.: Гладилин А. «Евангелие от Робеспьера»; Окуджава Б. «Глоток свободы», «Повесть о Пестеле»; Аксенов В. «Любовь к электричеству», «Повесть о Красине» (2 издания); Войнович В. «Степень доверия», «Повесть о Вере Фигнер» (2 издания); Корнилов В. «Сказать не желаю», «Повесть о В. Обнорском»; Гладилин А. «Сны Шлиссельбурга», «Повесть о Мышкине».
Итак, самая привилегированная серия партийного издательства привлекает восемь авторов с крайне антисоветскими взглядами. Причем из этих восьми шесть, получив гонорары, тут же эмигрировали. Как шутили тогда, «от кассы ЦК КПСС прямо к сейфу радио «Свобода».
