Сергей Алексеев - Россия: мы и мир
Но!
Но и нам сейчас без демократической формы пока не обойтись. Слишком много экспериментов было поставлено на России, слишком разные и прямо противоположные идеологии испытывались на русских просторах, которые, словно кислота, разъели этноисторические природные (не общечеловеческие) ценности, а значит, и национальное сознание. Однако что ни делается, все к лучшему: вместе с убытками мы кое-что обрели, например, не утратили, а научились прятать свои чувства, мысли, желания и еще крепче стали «себе на уме». Хоть и искусились грехами, стали, как американцы, тащить с пожарища, однако если судить по главному разграблению страны – приватизации, то лишь несколько наших соотечественников оказались грабителями и превратились в олигархов (да и то единицы русских фамилий). И это из 200 миллионов, если считать Великую, Малую, Белую Русь! Основная масса народа была ограблена, а значит, вышла чистой из этого нелегкого испытания.
Поэтому не нужно жалеть, говорить «мне ничего не досталось». Зато мы сохранили главное – хоть и искаженную, изрядно проржавевшую, но все-таки национальную психологию, основанную на воле, справедливостии совести. Это немало, если учитывать, что, лишь обладая этническим образом мышления и поведения, народ способен к самоорганизации. Прививку от «светлого коммунизма» мы уже получили, теперь осталось еще пережить «светлое демократическое» будущее – и можно открывать миру новые принципы существования народа и государства, которые давно пророчат России...
Понятие круговой поруки так же архаично, как и способность к самоорганизации. Его атавизмы, сохранившиеся доныне, выражаются в принципах литургии, или хороводах, то есть в действах кругового, массового моления (песнопения). Еще в начале прошлого века была жива традиция проводов забритого в солдаты парня. Одного или нескольких новобранцев ставили в середину и водили вокруг хоровод (коловод), взявшись за руки, с долгими «заговорными» песнями-оберегами – ставили защиту от неприятельской стрелы, копья, меча и т.д. После чего круг разрывался и превращался в «змейку», которую непременно возглавлял будущий воин. Таким образом ему передавали все необходимые качества бойца – силу, мужество, храбрость.
Примерно так же устраивали девичьи хороводы, когда выдавали подруг замуж.
Мы сохранили главное – национальную психологию, основанную на воле, справедливости и совести. Это немало, если учитывать, что, лишь обладая этническим образом мышления и поведения, народ способен к самоорганизации.
В любом случае совершенно четко прослеживается замысел хоровода – прокачать через руки и пение (молитву, гимн) некую энергию, вибрацию и передать ее тому, кто в ней нуждается.
Вероятно, этот обычай восходит к временам предыдущей «цивилизации пирамид», когда земные люди, взявшись за руки, становились в круг и, совокупив таким образом свою энергию, творили божественное, совершая «чудеса»: передвигали, поднимали огромные камни, воздвигали невероятные для нашего сознания и непонятные, бессмысленные для нашего разума сооружения, например, в виде пирамид или колоннады Стоунхенджа. Пути блуждания таких символических образов, как круговая порука, неисповедимы, однако существует четкая историческая закономерность: если подобные понятия, хоть и в переотложенном, аллювиальном состоянии, сохранились и дошли до наших дней, значит, этнос имеет самую прямую связь с предыдущей цивилизацией и мироощущением того времени. Другими словами, мы иногда даже не подозреваем, от кого досталась и каким образом существует в нашем подсознании та или иная поведенческая реакция – реакция, которую Фрейд, а за ним Адлер (да и Юнг тоже) определили как бессознательное, указывая на примитивные детские сексуальные фантазии, якобы впоследствии формирующие личность и ее манеру поведения.
Для индивидуалистического Запада это вполне приемлемо.
Природная форма самоорганизации довольно четко прослеживается в животном мире, и уровень развития ее обратно пропорционален иерархическому устройству. (Чем совершеннее иерархия, тем ниже самоорганизация.) Существует лишь одно исключение из правил – пресмыкающиеся и земноводные, живущие по принципу «все против всех» (жесткий индивидуализм). Самоорганизация слабо выражена у «наземных» млекопитающих (кроме человека), будь то травоядные или хищники; почти совершенная у «летающих» – пернатых, особенно у перелетных птиц, где вопреки предубеждениям практически отсутствует иерархия. Каждую осень журавли собираются на слет перед путешествием на юг. Они слетаются с огромной территории на какой-нибудь болотистый луг и всю ночь словно разговаривают – если слушать издалека, полное ощущение, что говорят люди на вече. С рассветом поднимаются в воздух, закрывают небо крыльями и еще долго кружат беспорядочными стаями. Но потом постепенно разбиваются на клинья и улетают. С этого момента журавлей больше не увидишь до самой весны. А к примеру, некоторые певчие способны «форматировать» – передавать информацию потомству, когда оно еще в состоянии яйца, только созревающего в материнском чреве. (Если соловей-самец по какой-то причине не будет петь возле своего гнезда весь период, пока самка несет яйца, затем насиживает их, выводит и выкармливает птенцов, потомство вырастет безголосым, то есть с измененной генетикой.)
Однако высшая форма самоорганизации наблюдается опять же в среде высокоорганизованных насекомых, например, тех же пчел. Матка в улье – не королева и не хозяйка; ей делегированы права и способности воспроизводить (сеять) новые поколения пчел. Всей жизнью колонии управляют рабочие пчелы, которые в случае гибели матки способны выкормить новую из однодневной личинки обыкновенной пчелы, предварительно расширив и нарастив ячейку либо перетащив ее в маточную чашечку. То есть изменить генетическую структуру. Эта способность приобретается в тот период, когда рабочие пчелы на второй-третий день после рождения проходят службу в свите матки и слизывают с нее маточный фермент, который и позволяет потом совершить чудо («молоко волчицы» для Ромула и Рема). Если в улье нет однодневного расплода, рабочие пчелы способны физиологически перестраиваться и откладывать яйца, чтоб выкормить новую, хотя и неполноценную матку (трутневку). Если в улей поставить соты с расплодом из другого улья, колония примет «подкидышей», но выкормит из засева чужой матки своих, преданных только этому сообществу детей. Можно даже пересадить матку, если семья потеряла ее, но только в маточнике, в виде личинки или куколки – в созревшем виде матка будет тут же уничтожена рабочими пчелами. Поэтому взрослую матку подсаживают в специальной клеточке, дабы она напиталась запахами колонии и пчелы к ней привыкли. Если они начинают кормить чужую матку сквозь сетку, значит, приняли за свою и можно выпускать.
Чтобы иметь право сеять потомство, продлять род колонии, необходимо быть рожденным и/или вскормленным в этой колонии.
Подвиг преподобного Сергия Радонежского в его нехарактерных для инока действиях, направленных насобирание нации. Вся закабаленная Русь прониклась братской любовью (чувственное,совестливоесознание), которая и положила начало освобождению от ига.
То есть в связи с этим никак не обойти вопрос элиты, которая одним своим существованием «форматирует» весь этнос. Так, подвиг преподобного Сергия Радонежского состоит не только в том, что он был страстным молельником и поборником православия, а более в его нехарактерных для инока действиях, направленных на собирание нации. Благодаря его подвигу и подвигу его учеников (элиты) возникли не только монастырские братства, но и вся закабаленная Русь прониклась братской любовью (чувственное, совестливое сознание), которая и положила начало освобождению от ига. (Подробнее о преп. Сергии еще поговорим.)
Как отмечалось выше, существование группы на принципах самоорганизации требует минимум иерархии, а значит, и властных полномочий, сосредоточенных в руках одного или нескольких личностей. В казачьем войске это выборный атаман (хорунжие, сотники, есаулы появились позже, когда вольных казаков привлекли к царской службе), в монастыре – настоятель. Да и то их власть номинальна, сводится к решению узких, житейских вопросов; человека удерживает в группе иное – общая конечная цель, способы достижения которой выражены в монастыре, например, уставом, в казачьем полку – обычаем, неписаным законом.
Стоит только прописать эти законы и обязать к исполнению, как весь принцип самоорганизации рухнет.
