Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы
что ловили и доставляли русскому генералу Инфлянту Мазепиных
комиссаров, то под видом чумаков, то под другими видами
являвшихся для возмущения народа против царя.
В феврале фельдмаршал Шереметев отправил бригадира Бема
с четырьмя драгунскими полками и с двумя батальонами лейб-
гвардии, в числе которых были преображенцы, выгнать из Рашев-
ки1 там стоявших шведов. В Рашевке находился шведский
полковник Албедиль с 325 драгунами, а к нему из Гадяча отправлены
были еще 130 пехотинцев с артиллерийскими лошадьми и
значительным количеством скота под прикрытием капитана Дидрона.
Албедиль вышел к ним навстречу с своими драгунами и наткнулся
на русских. Произошла схватка, Албедиль был взят в плен, Дидррн
убит, а те, которые пустились в бегство, были переловлены и
истреблены мужиками. Тогда Шереметев покусился взять Лохвицу, где
стоял шведский генерал-поручик Крейц и куда для безопасности
Мазепа отправил свою текущую гетманскую казну. В Лохвицу
пришли тогда шведы, ушедшие из Прилук; там же были козацкие
госпожи из семейств соучастников Мазепы, последовавшие за шведами
из Прилук. Генерал Крейц понимал, как важно было охранить
гетманские богатства и не выпускать из шведских рук
малороссийских госпож, заложниц верности шведскому королю своих мужьев.
Крейц снялся из Лохвицы, перешел Хорол, потом Псел в Савин-
цах2. Русские пытались помешать их переправе и захватили
несколько возов, где, между прочим, были и пожитки Мазепы. Здесь-
то с русскими отличился и миргородский полковник, захвативши в
плен, как уже было выше сказано, двух соумышленников Мазепы -
генерального асаула Гамалея и своего зятя Андрея Горленка, сына
прилуцкого полковника: оба уверяли, что следовали за шведами с
намерением уйти от них и отдаться русским. Крейц стал в Реше-
тиловке. За Крейцом оставили свои позиции шведы, стоявшие в Ка-
* Ныне местечко Гадячского уезда при р. Пеле.
2 Ныне село Миргородского уезда при р. Пеле.
682
мышне, в Зуеве, в Лютенке, - и все пошли к главному войску, которое расположилось вдоль правого берега Ворсклы, а главная
квартира перенесена была в Великие Будищи. Шереметев стоял в
Ролтве*. Таково было расположение враждебных войск в марте
1709 года. Скорой тревоги не ожидалось до окончания половодья, которое в этом крае прекращается только в июне, и в это время не
могло быть больших столкновений между войсками. Тогда
обыкновенно низменные места заливались водою и даже прерывалось
сообщение между жителями различных местностей.
Время это можно считать завершением первого периода
военных действий Карла против русских в Малороссии. Начинается
второй период, завершившийся Полтавским боем, эпоха самая
значительная в нашей истории.
В предшествовавшую зиму последовало несколько царских
милостей малороссиянам, оказавшим верность своему государю.
Первое место между ними занимает семейство Кочубея. Вдова
несчастного Василия Леонтьевича, как мы уже говорили, ограбленная, увезена была в Батурин и содержалась там под строгим
караулом. В самое критическое время, когда Батурину угрожало
разорение, въехала в Батурин какая-то черница в повозке, крытой
будкою. Содержавшиеся в Батурине вдовы казненных Кочубея и
Искры были кем-то предуведомлены об этом, вышли переодетые
вместе с меньшим сыном Кочубея, Федором, сели в повозку под
видом черниц и выехали из города, а дочь Кочубея Прасковия с
прислугою, переодевшись в платье простолюдинки, вышла пешком
и соединилась с остальными за городом. Так освободились они
и уехали в село Шишаки2, маетность пана Кулябки, женатого на
одной из дочерей миргородского полковника Апостола. Оттуда
пробрались они в Сорочинцы, маетность Апостола. Там уже
находился старший сын Кочубея, Василий, с женою; туда съехались
и другие родственники. Пробывши в родном кругу несколько дней, они разъехались: Василий Кочубей с женою, тещею и своею
сестрою, Анною Обидовской, уехал в Крылов, а вдова Кочубея и
сестра ее, Искрина, с давним приятелем дома Кочубеев, Захар-
жевским, поехали в Слободскую Украину и остановились в Ров-
ненском хуторе3 на Коломаке, принадлежавшем Искре. Туда
приехал родственник их, Жученко, и привез письмо от Меншикова, писанное из Конотопа к сыну казненного Кочубея, такого
содержания: <Господин Кочубей! Кой час сие писмо получишь, той
час поезжай до царского величества в Глухов и возьми матку
1 Ныне местечко Кобылякского уезда при р. Пеле у впадения Голтвы.
2 Ныне село Хорольского уезда’на р. Хороли в 8 верстах от гор. Хо-
рола.
3 Ныне хутор Полтавского уезда на р. Коломаке.
683
свою и жену Искрину и детей, понеже великая милость государева
на вас обращается>. Мать немедленно послала в Кременчуг звать
сына, а сама, в ожидании, отправилась с Искриной к старому
родителю их, войсковому товарищу пану Жученку, жившему в
Жуках, в 10 верстах от Полтавы. Но на дороге ей случилось
препятствие, как она потом жаловалась, будто от полковника
полтавского Левенца, находившегося в неприязненных отношениях к
Кочубеям. Вдова опасалась даже, что он отошлет их к Мазепе, и
в таком опасении они снова ушли в Слободскую Украину, чуть
было не попавшись в руки пьяных мужиков в селе Петровке*, которые их сначала не узнали, но, узнавши, тотчас отпустили.
Обе сестры из Жуков уехали в Харьков, а оттуда пробрались в
Лебедин, в главную царскую квартиру, узнавши, что царь уже
находится в этом городе. В своем письме к киевскому митрополиту
Иоасафу Кроковскому они описывали свои приключения.
К сожалению, нам неизвестно свидание царя со вдовами
несчастных верных слуг, осужденных им на смерть по ошибке, из
доверия к Мазепе. Но по царскому повелению гетман Скоропадский дал
универсал, которым возвращались вдове Кочубея с детьми и ее
сестре, вдове Искры, оставшейся бездетною, все маетности покойных
мужьев с некоторою прибавкою новых. Около того же времени, 16
декабря, пожалованы были маетности разным войсковым
товарищам: Андрею Лизогубу, Ивану Бутовичу и другим. Затем царь
издал грамоту об охранении малороссийских обывателей от бесчинств
и самовольств великороссийских солдат, которые без офицеров, малыми партиями самовольно вторгались в местечки и селения, брали
насильно у жителей хлеб, всякую живность, лошадей, резали скот, врывались даже в клети и выбирали оттуда платье, принадлежавшее хозяевам. Чтобы сколько-нибудь изгладить впечатление, произведенное в малороссийском народе разрушением Батурина и
истреблением его обывателей, Скоропадский по царской воле издал
универсал, дозволявший разогнанным остаткам батуринского
населения водворяться вновь на прежних местах.
Тогда вспомнили об одной из прежних жертв Мазепы - о
Палее, томившемся в сибирских пустынях. Первый, подавший
мысль об его освобождении, был князь Григорий Долгорукий, который, находясь в Нежине, имел возможность прислушаться к
народному голосу и узнать, что память о Палее оставалась в
уважении у всех его соотечественников, а это казалось особенно
важным, когда Скоропадский и миргородский полковник старались
склонить к верности царю запорожцев.
Царь дал указ о возвращении Палея.
Ныне село Полтавского уезда в 14 верстах от Полтавы.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Запорожцы. - Попытки русских удержать их в
покорности. - Кошевой Гордеенко у Мазепы. - Колебание
запорожцев, - Малороссийское поспольство и
запорожцы. - Запорожцы присягают Карлу. - Взаимные
посольства царя и Карла. - Деятельность полковника
Яковлева. - Шведы приступают к Полтаве. -
Разорение Сечи Яковлевым и Кгалаганом. - Русское войско
под Полтавою. - Прибытие фельдмаршала
Шереметева. - Прибытие царя Петра к армии. - Сношения
между Полтавою и армиею. - Стеснительное положение
шведов. - Взятие русскими Старого Санжарова. -
Рана, полученная шведским королем.
В половине февраля царь уехал в Воронеж, где постоянно
устроивался его флот. По отношению к войне с Карлом Петр
намеревался пустить несколько кораблей в Азовское и Черное
море, чтобы внушить туркам уважение к своим силам в случае, если бы с турецкой стороны оказалось поползновение к
нарушению мира. В то же время царский посланник в Константинополе
