Аркадий Стругацкий - Том 11. Неопубликованное. Публицистика
На темной дороге впереди заплясала его уродливая растянутая тень – он оглянулся. Три слепящих глаза неслись на него, приближаясь стремительно. Ааа! Мимо промчалось черное, обтекаемой формы, рассекая стонущий воздух. Сверкнула красная звездочка, пронесся горячий ветер – и все стихло.
Тяжело дыша, Сергей Сергеевич прильнул к теплой шершавой стене. Что это за город? Что за странные жители его? Где я, где? Он поднял глаза. Темное синее высокое небо, усыпанное звездами. Они тусклы, и рисунок созвездий чужой, дикий. Сергей Сергеевич пошел дальше. Цели у него не было, мысли разбегались. Странный город, окружающий его, был пуст. По широким темным улицам изредка проносились стремительные черные машины – так быстро, что ему ни разу не удалось разглядеть их. Один раз он наткнулся на группу людей в белом, стоящих в подъезде огромного особняка с погашенными окнами. Когда он приблизился, люди замолчали и повернулись к нему, как показалось, с почтительностью.
– Э-э... – начал Сергей Сергеевич растерянно. – Я чужой в этом городе...
Они стояли, уставясь глубокими блестящими стеклами глаз, круглые ротики их мигали. Сергей Сергеевич почувствовал себя крайне неловко.
– Мнэ-э... – Ему как-то нечего было сказать.
Люди в белом зашевелились и плавно, почти незаметно скользнули в тень под домом. Сергей Сергеевич поколебался, шагнул было им вслед, но потом раздумал: ну их, может, это влюбленные... неловко.
Странный был это город. Большой, очень большой, но какой-то слишком пустынный, слишком темный. Только один раз Сергей Сергеевич увидел здание с освещенными окнами – оттуда неслись непонятные голоса, звуки, похожие на заглушенную музыку, в ярко освещенных дверях стояло много существ в белом, группами и в одиночку... Сергей Сергеевич решил, что это ресторан или клуб. Здесь же, невдалеке за поворотом он увидел огромное количество черных обтекаемых машин – скорее всего, автомобилей. Он перебежал улицу и долго бродил между машинами, ища кого-нибудь, чтобы поговорить с глазу на глаз, в спокойной обстановке, но никого не нашел. Черные молчаливо дремлющие машины показались ему герметически закупоренными – в них нельзя было ни проникнуть, ни заглянуть.
Странный это был город. Необозримые сумрачные площади, похожие на широкие озера, окаймленные высокими берегами куполообразных строений. На одну из них камнем упал с неба серебристый светящийся клубок света, подрожал немного, бросая блики на серый камень мостовой, снова взмыл к звездам и потух. На площади осталось несколько белых фигурок, которые неторопливо двинулись куда-то прочь и быстро затерялись на темном фоне зданий.
Небо вдруг посветлело, засеребрилось невидимыми до сих пор нитями высоких облаков. Из-за крыш далеко-далеко поднялись и торопливо пошли по огромной дуге две близко посаженные луны – два туманных широких серпа – и быстро скрылись за зданиями на другой стороне площади. Потом в обратном направлении бесшумно прорезала погасшие облака ослепительная точка, оставляя за собой не сразу гаснущую полоску света... И снова сумрак, тишина, холодок на коже, безлюдье...
Сергей Сергеевич сильно устал, кое-как доплелся до середины четвертой на его пути площади и сел на холодный камень, обхватив руками колени. Странное, странное пробуждение ихтиолога, специалиста по осетровым. Сергей Сергеевич Комлин, что с тобой? Куда тебя занесло?
– К сожалению, я материалист, – сказал Комлин вслух и подумал, что раньше у него никогда не было такой привычки – разговаривать с самим собой. – Для идеалиста все происшествие проще пареной репы. Переселение душ. Мое, комлинское, «я» – в другом теле. Однако...
Вдали вспыхнули огни тройных фар, минута – и мимо, совсем рядом, пронесся горячий ветер, блеснул красный бездымный огонек... И еще, и еще...
– Реактивные автомобили, – решил Сергей Сергеевич. – Чудесные машины будущего... А вот эта пара несомненно бредет сюда.
Двое в белом подошли и стали неподалеку, не обращая на Комлина никакого внимания. Оба в белом, оба глазастые и безносые, оба на одно лицо. Они звонко и певуче перебрасывались словами. Сергей Сергеевич подождал немного, потом встал и придвинулся к ним:
– Простите, ради бога... Видите ли – странное происшествие...
Он замолчал. Они, правда, не шарахнулись от него, как от чумного, но как-то сразу отодвинулись, повернулись спиной, отошли, не прерывая своего разговора...
– Н-да, – пробормотал Сергей Сергеевич. – С пьяным человеком какая беседа!.. Пойду, посижу... Чего уж... Буду ждать.
Он снова сел на холодный камень. Ждать, собственно, было нечего. Разве что – утра. Утро вечера мудренее. С неба упал, как давеча серебристый клубок, – сверкающий светом большой колпак. Откинулась дверца у земли, те двое вошли внутрь... Звон, горячий ветер – и опять – тишина, сумрак, безлюдье... Сергей Сергеевич уронил голову на чужие острые колени.
II
– Простите, мой Когга, но, насколько я понял, это попросту установка для разгона элементарных частиц.
– Вы правы. При малых мощностях Атта добился весьма широкого диапазона энергий...
– Я знаю эту работу. Мне не понятно, в чем секрет его последних опытов по... Как он говорил?
– По созданию искусственной памяти.
– Да. Его первые работы удивительно сумбурны, я подозреваю – ему самому очень многое не ясно.
Говоривший присел на ручку кресла (того самого, в котором проснулся Сергей Сергеевич Комлин) и рассеянно погладил металл протянувшейся к нему широкой трубы, мигающей оранжевым огнем. Его собеседник – весь в белом с черной шапочкой (знаком Института Высшей Нервной Деятельности) на голой буграстой голове – прикрыл прозрачными веками выпуклые глаза.
– Принцип прост, мой Эвидаттэ, принцип прост. Воздействие быстрых частиц вызывает коренные изменения нервных клеток мозга.
– Так...
– Старые связи могут быть нарушены, новые могут возникнуть. Психика Атта может стать психикой Эвидаттэ или... Когга...
– От изменений нейронов под действием частиц, мой Когга, до... до создания искусственной памяти – не один шаг!
– Это так, но Атта сделал эти шаги!
Оба помолчали, следя за белыми фигурами лаборантов, скользящими по обширному залу лаборатории. Потом Эвидаттэ сказал задумчиво:
– Правильно ли я понял, мой Когга, – ощущение вспышки света в глазу можно вызвать не только светом, но и острой иглой, коснувшейся нерва; связь в мозгу можно вызвать не только самим событием, но и чем-то совершенно не похожим на это событие?..
– ...скажем, пучком частиц определенной энергии! – быстро подхватил Когга.
– Но так можно создавать только сумасшедших! Посудите сами, мой Когга, – нарушить ряд связей, возникших как следствие ряда восприятий, просто. Не это ли делает кунигасса – болезнь облученных? Но воссоздать такие связи искусственно, надеясь на случайность, на удачу... Ведь Атта не нашел закономерностей, не правда ли?
– Не нашел, его опыты пока случайны. Он нашел пока только принцип и тот участок спектра энергий, который производит особо эффективное воздействие на нейроны.
– Вот видите! При таких условиях пытаться воссоздать цельное, единое непротиворечивое сознание искусственно – то же самое, что, смешав все оттенки цвета, надеяться получить упорядоченный спектр!
– Но Атта сделал это! – спокойно возразил Когга.
– Значит, он нашел закономерность. – Эвидаттэ встал. – Значит, он нашел, нашел ее, Когга!..
– Не думаю. – Когга покачал шапочкой. – Не похоже, мой Эвидаттэ. Он не принял никаких мер. Он не ждал таких результатов. Он действовал наудачу... Как и в первый раз.
– Да, как и в первый раз, – медленно повторил Эвидаттэ. – Вы знаете, что Совет поднимает снова вопрос о дисциплине? Боюсь, дело Атта будет рассматриваться одним из первых...
Когга промолчал, глаза его были полузакрыты.
– Его опыт необычайно интересен – открыл он общую закономерность или не открыл. Но постановление Совета запрещает производить над собою опыты, исход которых может быть особо вреден для здоровья. Тем более криминальны опыты, производимые тайком, в одиночку... Боюсь, что за опыт Атта придется отвечать вам, мой Когга, директору Института.
Когга молчал.
– Ведь это уже не первый случай...
– Я не могу запретить своим сотрудникам отдавать себя науке целиком, – проговорил Когга, его слова звучали резко. – Я сам был таким недавно, я знаю, что такое – любить свое дело.
– Как носитель мысли, я согласен с вами, – поспешно заметил Эвидаттэ. – Я не могу не восхищаться поступком Атта. Но я вынужден говорить с вами, как член Совета...
– Я понимаю. – Когга слегка поклонился. – Если вы осмотрели оборудование, то, быть может, перейдем ко мне в кабинет? Прошу вас.
Они спустились с возвышения и двинулись к выходу, думая каждый о своем.
