Газета День Литературы - Газета День Литературы # 178 (2011 6)
Он отпрянул от двери, распрямился, кое-как упираясь рукой в косяк и держа другой сумку, выгнул поясницу, запавшую от напряжения грудь, восстанавливая срывающееся дыхание.
Наконец заскрипели кованые петли и дверь осторожно приоткрыли.
"А вдруг эти поджидают…" Сердце будто полоснуло лезвие, но зубы и язык сами прозаикали слова, которые два часа назад ему шепнул на ушко бездомный старик-гармонист Яша в сквере у Воронцовского горсовета.
– Пресс-с-службу з-заказ-зывали?..
– А, явился не запылился... А мы уж думали, всё, каюк москвичу…
Незнакомый бородач захлопнул дверь, запер её на засов, включил свет в прихожей и отпрянул.
– Да тебе переодеться надо… Ты что, из могилы вылез?.. Через косу прошёл?.. Ну, ты герой...
Снаружи послышался ужасающий грохот, сопровождаемый звоном разбивавшегося вдребезги стекла: штормовой вал, облапив косу, влепил пощёчину неприятельскому маяку... А он, впервые за много часов почувствовавший себя в безопасности, счастливо оскалился, словно стерилизованный имбецил, оторвал от живота сумку и протянул технику-смотрителю:
– Я – мос-ск-каль... Т-там… с-с-вино-но-гол-ловые…
"Опять успел..." Последняя мысль подкосила ноги и он провалился в никуда.
Юрий КЛЮЧНИКОВ ВЗЛЕТЕВШИЙ В НЕБО
К 90-летию со дня гибели
Николая ГУМИЛЁВА
"Где небом кончилась Земля" – так названа вышедшая в 2010 году книга-биография и одновременно сборник избранных стихов Гумилёва (составитель и автор сквозного комментария И.Осипов). На обложку вынесена репродукция портрета молодого Поэта кисти Ольги Делла-Вос Кардовской. Художница в соответствии с собственной экзотической фамилией создала такой же образ Николая Гумилёва с цветком в петлице среди тропических деревьев. Цветок придерживает изящная рука с ухоженными пальцами. На картине подчёркнута длинная шея портретного прототипа, прикрытая непомерно высоким белым воротничком. Всё это великолепие венчает голова красавца с напомаженными волосами и раскосыми глазами – в полном смысле слова "изысканный жираф" где-то в Африке – персонаж знаменитого стихотворения. Этот талантливый портрет Гумилёва образца 1909 года, когда поэту было 23, написан рукой женщины, явно в него влюблённой. Что ж, молодой человек с изнеженными руками уже в ту пору был известен не только красивыми стихами и франтоватостью, но и как отважный путешественник, побывавший в Африке, где охотился на львов и леопардов. Такой не мог не нравиться женщинам. И, как выяснилось позже, совсем не нравился себе. О чём впоследствии и написал в "Памяти" – стихотворном автопортрете, конгениальном живописному Винсенту Ван Гогу. В "Памяти" развёрнута вся жизнь Поэта, всё станов- ление его от "некрасивого" мальчика и манерного артиста до героической личности, до Мастера, заговорившего глаголами Откровения.
… Память, ты рукою великанши
Жизнь ведёшь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребёнок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй... любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь – его подруга,
Коврик под его ногами – мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царём,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Портрет Кардовской и создан в тот период, когда душа Гумилёва в своём духовном росте переходила от второго этапа к третьему – к "избраннику свободы", которому "пели воды" и "завидовали облака". Отметим также, что художница как раз этого-то не уловила, не смогла передать ни могучей воли, ни огненного трудолюбия, которое всегда жило в Гумилёве, начиная с детских лет, и помогало ему "менять души". Упрёк, разумеется, запоздалый. Очень многие современники Поэта не предвидели, во что выльется его дар, как и не понимали особенности его мировоззрения. Понять "перемену душ" в Гумилёве действительно трудно, ибо он весь соткан из противоречий. Даже знаток буддизма может возразить словам: "только змеи сбрасывают кожу, мы меняем души, не тела", скажет: меняем то и другое. Но дело не в словах, тонкости идеи реинкарнации были, конечно, ведомы Поэту – дело в сути, в пути, которым он прошёл с ошибками, недостатками, с мучительными поисками Истины. Гениальные по ёмкости строчки соседствуют у него с явным многословием. Христианская доминанта мировоззрения уживается с языческой стихией и даже с тем, что иной ортодокс назовёт сатанизмом. Это отмечали разные писавшие о Гумилёве его современники, порой вполне достойные действующие лица Серебряного века.
В гумилёвском православии, например, такой тонкий мыслитель и поэт, как Владислав Ходасевич, видел полную безрелигиозность. Как, впрочем, и в мистицизме Блока. Сравнивая двух поэтов, безапелляционно утверждал: "Блок был мистик, поклонник Прекрасной Дамы, – и писал кощунственные стихи не только о ней. Гумилёв не забывал креститься на все церкви, но я редко видел людей, до такой степени не подозревавших о том, что такое религия". Что тут скажешь? По части знания того, "что такое религия", наверняка сам Ходасевич не был силён. Если он и считал себя эрудитом в богословии и в мастерстве стихосложения, то мог претендовать лишь на знание второй части этих двух составных слов. Тогда как Гумилёв (и Блок тоже) потом и кровью, наконец, мученическими венцами подтвердили своё причастие и к подлинной религии, и к великой Поэзии. Путь к Истине невозможен без трагических ошибок и очень часто без уклонов в "неправедность", в "ересь". Главное, не как человек шёл, но насколько искренен был во внутреннем Пути, и к чему пришёл. "Я есть Путь и Истина", – сказал некогда Иисус Христос, имея в виду, прежде всего, большое Я каждого человека, то есть его внутреннего Христа.
Рубеж 19-20 веков был очень плодотворным, небывало интересным и вместе с тем весьма рискованным в истории созревания русского Духа. Лозунг Фридриха Ницше "Бог умер", произнесённый на Западе, в России был принят тогдашней элитой общества, как нигде в мире. В декадентской поэзии слово "Люцифер" звучало гораздо чаще, чем слово "Христос". Врубелевский "Демон сидящий" чаровал интеллигентную публику роскошью красок. Музыка Скрябина, который мечтал в Гималаях организовать грандиозное цветомузыкальное шоу, говоря сегодняшним языком, и разрушить с помощью такого шоу заблудшую европейскую цивилизацию, ту же публику завораживала. Оплот православной религии – церковь, какой она была когда-то в России в начале ХХ века, – некоей своей частью зашатался и затрещал под напором распутинщины.
Эти дьявольские игры вели дореволюционную страну к неминуемому распаду, что потом и произошло. Власть захватили люди, которые очистили общество от всякой декадентщины и чертовщины, с одной стороны, но с другой – "выплеснули ребёнка", то есть почитание Бога. А поскольку такое не может быть, потому что такое не может быть никогда, культ Бога сменился культом вождей; упование на рай небесный, куда звала церковь, поменялось на стремление построить рай земной, к чему призывали большевики. Тяжкая форма культа и не лучшая перспектива рая были, как говорится, "попущены" Творцом, то есть временно допущены в соответствии с пожеланиями основной массы россиян. Отметим в этой связи, что навязанный России культ золотого Тельца сегодня 90 процентов населения "этой страны", согласно официальной статистике и телевизионным дебатам "Суда времени", терпеть не могут и не хотят. Что же касается Творца, то разного рода катастрофами, погодными и человеческими аномалиями он всё больше и больше показывает полный тупик подобного культа.
