Линн Пикнетт - Код Марии Магдалины
Всего лишь из одного отрывка гностического Евангелия можно понять странное неприятие Марии Магдалины в канонических текстах. Возникает неприятное подозрение, что если слова из Евангелия от Фомы основаны на факте и Мария на самом деле была постоянной интимной спутницей Иисуса, то Отцы Церкви намеренно выставили ее кающейся проституткой, не обращая внимания на то, насколько это оскорбительно по отношению как к ее памяти, так и к самому Иисусу. Образ сильного Иисуса был весьма полезен для них, но сильная, умная женщина при нем должна была быть выведена за скобки: слишком сильно она умаляла их роль.
Осуждение еретиковХотя тексты Наг-Хаммади были найдены только в 1945 году, в начале христианской эры таких текстов было много, и все они были объявлены Отцами Церкви еретическими в середине II века.
Приблизительно в 180 году епископ Лиона Ириней написал гневную пятитомную проповедь с нападками на эти книги, обещая, что: «…выставит напоказ мнение тех, кто теперь учит ереси… покажет, насколько абсурдны и несостоятельны их заявления, не соответствующие истине… Я сделаю это так… что вы сможете уговорить всех lex, с кем связаны, бежать от этой пучины сумасшествия и поношения Христа»[97].
Элен Пагельс указывает, что «особо он разоблачает знаменитое «Евангелие истины» как полное богохульства»[98], и спрашивает: «Не пишет ли Ириней о том самом «Евангелии истины», что было найдено в Наг-Хаммади»[99]. Была ли находка 1945 года копией рукописи, которая имела широкое хождение в христианском мире в первые века первого тысячелетия, а может быть, даже оригиналом, спрятанным еретиками из опасения, что их священные книги будут уничтожены тем же пламенем, которое пожирало их плоть? В принципе это особого и значения не имеет, поскольку один из вариантов такой рукописи был известен со II века, даже тогда вызывая такую же реакцию церковных ортодоксов, что и сейчас.
Проблема Церкви и веками длящегося сговора для создания собственного образа Иисуса заключается в том, что никто не знает, сколько гностических Евангелий имеется в мире и когда материалы особой разрушительной силы появятся на сцене, подобно привидению на балу. И хотя многие из этих Евангелий сохранились только во фрагментах или же написаны в стиле причудливом и непроницаемо туманном, многие имеют право на равную с Евангелиями Нового Завета аутентичность — какова бы она ни была, — хотя, как правило, под этим подразумевается, что они были созданы во времена и в местах, достаточно близких ко времени и месту миссии Иисуса и придерживаются достаточно серьезного стиля, подобного евангельскому.
Однако есть и различия. Новозаветные Евангелия имеют тенденцию к более или менее хронологически упорядоченному рассказу о жизни Иисуса, с изложением его учения через притчи и описание сотворенных им чудес. Гностические Евангелия в большей степени озабочены духовным посланием, знанием, предназначенным для «внутреннего круга», зачастую тайным, и вопросами усовершенствования души человеческой. Новый Завет проповедует открытое христианство без секретов и тайн (хотя и имеются намеки на частные ритуалы в Вифании, во всяком случае, различные святые и мистики за годы толкования привнесли такие элементы). Гностический вариант получившей широкое признания религии, в сущности своей, основан на серии посвящений, на оккультной иерархии, концепция которой заключается в том, что величайшие секреты поверяются только тем, кто доказал, что достоин их, — как в более поздней катарской религии. Религия Нового Завета, в основном экзотерическая, религия для масс, а гностики оберегали эзотерическую природу своей веры и относительную исключительность посвященных. Обе группы, разумеется, верили, что они единственные, кто следуют истинному учению Иисуса, что, как это ни парадоксально, было и в том и в другом случае правдой. Взятые вместе канонические и гностические Евангелия соответствуют публично проповедовавшемуся и тайному учению Иисуса. В «запрещенных» текстах особый упор делается на тайном посвящении в своего рода школу таинств, которое было связано с каким-то сексуальным обрядом. В любом случае, то, что делало Магдалину выдающейся фигурой, должно было быть подавлено.
Есть еще одно принципиальное различие между двумя системами: библейская религия, будучи по происхождению еврейской, отличается доминированием мужского начала, и, следовательно, религией победившей, а более космополитическая гностическая — многие были египтянами или африканцами — была эгалитарной с женщинами в роли проповедниц, пророчиц и даже крестительниц[100]. (Многие из них славились своими пророчествами, говорили страстно и цветисто, когда в них вселялся дух, приблизительно так, как говорят сегодняшние проповедники-евангелисты. Обычная Церковь была немало этим раздражена, в чем ей можно только посочувствовать.) Отец Церкви и теолог Тертуллиан, который поставил перед собой задачу вернуть африканских гностиков на прямой и узкий путь ортодоксального христианства, писал:
«Эти самые женщины еретиков, как тщеславны они! Ведь они достаточно храбры, чтобы учить, спорить, совершать обряд изгнания бесов, лечить — и даже крестить»[101].
Две системы могли с переменным успехом вести спор о многих различиях в догме, при этом и отступать, и добиваться уступок, но вопрос о женщинах-священниках был абсолютно принципиальным, поскольку содержал в себе угрозу расцветающей Римской церкви — и до сих пор таким остается.
Причина такой открытости гностиков по отношению к женщинам заключалась в том, что, в целом, еретики были склонны верить как в женскую, так и в мужскую божественность (хотя здесь следует быть осторожным, потому что некоторые гностики были столь же яростно настроены против женщин, как и основная Церковь). Элен Пагельс пишет:
«…несколько групп гностиков считали божественную Мать частью супружеской пары. Валентин, учитель и поэт, начинает с предисловия, что Бога в силу сути его описать невозможно. Но он вообразил себе божественное как диаду (двойственность), состоящую, с одной стороны, из Невыразимого, Бездны, Перво-отца, а с другой — из Добродетели, Молчания, Матки и «Матери всего»[102].
Она продолжает:
«Валентин считал, что Молчание есть уместное дополнение Отца, будучи женского рода, а Отец — мужского на основе рода соответствующих слов в греческом языке». Но корень здесь, конечно, гораздо глубже, чем только грамматика: «Он описывает дальше, как Молчание принимает, как в матку, семя невыразимого Источника, отсюда она приносит всю эманацию божественных существ, сгруппированных в гармоничных парах мужской и женской энергии»[103].
Хотя гностики создали фантастически сложную и странную космологию и иерархию ангелов — что регулярно подвергалось высмеиванию, поскольку, когда гностики говорили глупости, это были запредельные глупости, но была в них какая-то простота. Веря, что они получили мандат от самого Иисуса, они старались сохранить духовное равенство женщин, зачастую открыто в пику ранней Римской церкви.
Гностики (сознательно или нет) поддерживали женские начала — видимо, превозносили те качества, которые больше ассоциируются с женщинами, чем с мужчинами. Швейцарский психоаналитик Карл Густав Юнг верил, что это имело большое значение, поскольку они выражали «другую сторону ума», поощряя спонтанные и эмоциональные реакции на жизненные ситуации, которые традиционные христиане старались подавить.
В недавно обработанном тексте Наг-Хаммади «Trimorphic Protennoia» (Тройная формулировка Перни мной мысли), божественная женская фигура говорит:
«Я голос. Это я, кто говорит с каждым созданием… Теперь я пришла второй раз в облике женском и говорила с ними… Я выявила себя в мысли о подобии моего мужского начала.
Я двуполая. Я и Мать, и Отец, поскольку я совокупляюсь сама с собой… и с теми, кто любит меня… Я Матка, которая придает форму всему… Я Мейротея, слава Матери»[104].
По двум причинам кажется странным, что произвело такой фурор[105] недавнее принятие в некоторых английских конгрегациях правила использования «полного языка», что подразумевает, например, такую молитву: «Святой Дух будет находиться среди нас и мы можем распознать Ее присутствие и работать вместе с Ней»: первое, это вряд ли можно назвать новым подходом, поскольку гностики использовали «полный» язык почти 2000 лет назад, и, кроме того, Святой Дух должен быть женского рода — как мы увидим далее.
Многие из гностических текстов, строго говоря, не являются Евангелиями, но поэмами и гимнами — даже магическими заклинаниями: все они в своем уникальном стиле являются выражением глубочайших эмоций и духовности, прочувствованных сердцем. Одна из поэм «Совершенное сознание»[106] содержит странно волнующую декларацию женской силы:
