Сергей Кара-Мурза - Евреи, диссиденты и еврокоммунизм
Таким образом, обычного антисемитизма в реальной «системе координат», то есть в сравнении с общемировой реальностью, исследования не обнаруживают. Чем же подтверждают обвинение в «государственном» антисемитизме? Р.Рывкина – доктор из Академии наук – пишет, что в СССР «как в явной, так (чаще) и в скрытой форме, проводилась политика государственного антисемитизма, принимавшая преступные формы, вплоть до попыток депортации». То есть она обвиняет государство даже не в намерениях, а прямо в попытках депортации.
Казалось бы, человек, претендующий на титул ученого, должен был бы при таком тяжелом обвинении, чуть ли не на уровне Нюрнбергского процесса, привести надежно установленные факты, документы и т.д. Ничего! А ведь в годы перестройки перерыли все архивы и подзудили людей на самые фантастические «свидетельские показания». Ну хоть что-то могла Р.Рывкина притянуть к такому обвинению в своей главе «Социальное положение евреев в СССР». Видно, ничего не нашла. Даже ни одной серьезной литературной ссылки – кроме какой-то публикации из Израиля никак не научного характера (это видно по реквизитам). За такие вещи в царской России канделябрами били.
Что же остается? Так называемая «процентная норма» – ограничение на прием евреев в вузы. Д.Фурман пишет: «Несмотря на все препоны, создававшиеся советским антисемитизмом, на ограничения при приеме во все вузы и просто невозможность для евреев поступить в некоторые, наиболее престижные из них, евреи значительно, на порядок образованнее русских, что объяснимо лишь громадной, преодолевающей все препоны тягой к образованию».
Воображение философа отказывается даже предположить, что исключительно высокий образовательный уровень евреев в СССР может объясняться, во-первых, их социальным положением (более благоприятными «стартовыми возможностями» молодежи из еврейских семей) и, во-вторых, отсутствием реальных «препон». Таких простых и общеизвестных для социолога объяснений Д.Фурман не приемлет, он усматривает единственный и не поддающийся проверке фактор – наличие в евреях «генетической» тяги к образованию.
На симпозиуме с учеными США в 1994 г. одна социолог, в прошлом секретарь партбюро моего института, жаловалась американцам, – почти как инспекторам – на дискриминацию евреев в советских вузах. Те кивали головами – зная о проценте евреев с высшим образованием и учеными степенями в СССР (в 1982 г. число докторов наук среди евреев было в 17,5 раз больше, чем среди русских, в 29 раз больше, чем среди украинцев, и в 37,6 раз больше, чем среди белорусов).
Я спросил докладчика и тех, кто ей кивал: какая, по их мнению, должна была бы быть «нормальная» доля евреев, если бы не было «дискриминации», и какова доля других народов? На вопрос не только не ответили, но и посчитали как бы неприличным. А ведь вопрос естественный. Если уж от нас скрывают, что такое антисемитизм, то скажите хотя бы, что не считается антисемитизмом!
Вообще-то сословные и национальные «квоты» -обычное и нормальное условие воспроизводства традиционного общества. Что общество старой России, а затем СССР, относилось к категории традиционных – не вызывает сомнения. Поэтому прилагать к нему мерки гражданского общества просто глупо. Да и вряд ли евреи делают это искренне, не настолько они оболванены евроцентризмом. Скорее всего, все эти истерики относительно «процентных норм» – спектакль. Без «процентных норм» разного рода все малые народы давно бы ассимилировались в России, а евреи утеряли бы весь свой мессианский дух. (Кстати, сегодня, когда США официально отказались от расовой сегрегации, а их «этнический тигель» не в состоянии переварить некоторые меньшинства, там вынуждены вводить ограничительные «процентные нормы» для белых иммигрантов из Европы, например, на государственной службе – но наши правозащитники США за это не клеймят. Так что не в квотах дело).
Реальные конфликты возникают не по поводу формально существующих квот, а в связи с их величиной. Здесь евреи всегда умели договариваться. Так, официальные «нормы» в царской России при численности евреев 3% от всего населения составляли для университета Петербурга 3%, для Центральной России 5% и для областей в «черте оседлости» 10%. А реально только студентов иудейского вероисповедания (то есть не считая крещеных евреев, которых было немало) было в Петербургском университете 17,7%, в Киевском 20% и в Новороссийском 34%. Фактически высшее образование получали все евреи, которые этого добивались (в 1928 г., когда не было абсолютно никаких ограничений и «норм», их доля среди студентов была даже чуть меньше, чем в 1886 г.).
Кажется немыслимым – сообщать (как в книге Р.Рывкиной), что практически все (точнее, 76%) евреи в постсоветской России имеют высшее образование, и в то же время доказывать наличие государственного антисемитизма ограничениями на прием евреев в вузы. Когда вникаешь в подоплеку этого странного противоречия, начинает казаться, что суть обиды не в том, что в вузы не пускали евреев, а в том, что к высшему образованию допустили «чумазых» – всяких казахов и узбеков. Вот как объясняет эту суть еврейский поэт:
Шли дебилы по столице
В университет московский
…
И глядел на их движенье
Восхищенно и печально,
В генах Эдисон, возможно,
Мальчик Изя Шнеерсон.
Что же получается: когда А.М.Макашов ставит чисто ритуальный вопрос о квотах национального представительства, это называют расизмом, хотя это именно демократическая идея «равных стартовых возможностей», попытка смягчить различия материальных возможностей детей из разных социальных групп и национальностей. А демократичным наши «поводыри» называют требование принять в МГУ мальчика Изю на том основании, что он «в генах, возможно, Эдисон».
Представьте, в какую яму загоняет себя и своих единомышленников еврейский поэт. Ведь одно из двух: или он требует чисто политических привилегий для евреев по их анкетным данным (то есть явного национального неравенства в ущерб всем неевреям), или он просто расист, поскольку считает, что евреи генетически талантливы, а неевреи – генетически обусловленные дебилы. Тут уж прямо можно говорить о примитивном расизме и «анализе крови» – как иначе приемная комиссия МГУ может обнаружить у Изи Шнеерсона «гены Эдисона».
Кстати, многие представители еврейской элиты часто поминают о каком-то пресловутом «анализе крови», которому якобы их постоянно пытались подвергнуть в России:
Здесь – кровь мою вычислят люто,
Там – душу мою не поймут.
Но ведь о крови, врожденной тяге к образованию и всяческих «генах Эдисона» говорят именно идеологи еврейства. В книге «Русская идея и евреи» с восхищением приводят слова О.Мандельштама: «Какой я к черту писатель! Пошли вон, дураки!… Я настаиваю на том, что писательство в том виде, как оно сложилось в Европе и в особенности в России, несовместимо с почетным званием иудея, которым я горжусь. Моя кровь, отягощенная наследством овцеводов, патриархов и царей, бунтует против вороватой цыганщины писательского племени». В своем преклонении перед такой породистой кровью автор статьи А.Ахутин выходит за рамки разумного: «Наученный свободе Богом и словом, О.Мандельштам относил к литературе только произведения неразрешенные, как бы заранее предназначенные в самиздат». Ничего себе, невиданный идейный букет – помесь расизма с анархизмом.
Что же касается высшего образования, то ингушам и татарам полезно было бы вспомнить, когда Аушев с Шаймиевым фыркают на А.М.Макашова из-за идеи «национальных квот», что в советское время эти квоты вводились не ради русских – доля студентов среди русских с 1927 по 1965 г. нисколько не менялась (она оставалась около 1,1%). Снижение доли студентов среди евреев с 7,5 до 2,18% целиком пошло на то, чтобы облегчить доступ в вузы молодым людям тюркских и кавказских народов (данные взяты из книги Р.Рывкиной). Так, среди казахов доля студентов выросла с 0,07% до 1,06%. Может быть, и они считают, что настала пора плевать в колодцы?
Образ окружающих еврея людей как дебилов, похоже, кое-кому греет душу. Через еврейские стихи о России проходит, повторяясь иногда почти дословно, одна больная мысль – о серости и глупости советской жизни. Сильнее и злее всего, даже со злорадством, она выражена у Бродского, но это довольно общая мысль. Просто у других, в отличие от Бродского, она окрашена жалостью и ностальгией:
Поделом мне, собаке безродной,
Прилепившейся жадно во мгле
К этой горестной, глупой, голодной,
Разъединственной этой земле.
Или:
…Чтоб смогла отлюбить
Окаянный, бездарный, родной
Этот северный край,
Эту серую горькую землю.
Это горе трогает, даже не знаешь, чем помочь, «чтоб смогла отлюбить». Насчет бездарности, конечно, поэты загнули. Есть же у нас творческие гиганты – Марк Захаров, Хазанов, Евтушенко.
