Александр Ашкенази - 70 и еще 5 лет в строю. Книги. Наука и техника
В октябре 1920 года в Советскую Россию приезжает знаменитый английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. Его «Человек-невидимка», «Война миров», «Машина времени» и многие другие произведения бесспорно свидетельствуют, что у Герберта Уэллса незаурядно развито воображение.
Герберт Уэллс был в Кремле и беседовал с Лениным. В беседе затрагивался ряд вопросов, ряд тем. Владимир Ильич спрашивал Уэллса, имеет ли он представление о том, что уже делается в России? Вернувшись в Англию Уэллс издает книгу «Россия во мгле».
Что же пишет Уэллс об этой части беседы Ленина с ним? «Дело в том, что Ленин, который как подлинный марксист, отвергает всех «утопистов», в конце концов, сам впал в утопию, утопию электрификации. Он делает всё, что от него зависит, чтобы создать в России крупные электростанции, которые будут давать целым губерниям энергию для освещения, транспорта и промышленности. Он сказал, что в порядке опыта уже электрифицированы два района. Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность? Такие проекты электрификации осуществляются сейчас в Голландии, они обсуждаются в Англии, и можно легко представить себе, что в этих густонаселенных странах с высокоразвитой промышленностью электрификация окажется успешной, рентабельной и вообще благотворной. Но осуществление таких проектов в России можно представить себе только с помощью сверхфантазии. В какое бы волшебное зеркало я ни глядел, я не могу увидеть эту Россию будущего, но невысокий человек в Кремле обладает таким даром. Он видит, как вместо разрушенных железных дорог появляются новые, электрифицированные, он видит, как новые шоссейные дороги перерезают всю страну, как подымается обновленная и счастливая, индустриализированная коммунистическая держава. И во время разговора со мной ему почти удалось убедить меня в реальности своего провидения».
Вся глава, из которой взят этот абзац, так и называется «Кремлевский мечтатель». Ну что ж, если мечты исходят из передовой теории, эти мечты станут реальностью, и мы знаем, что «Идея, овладевшая массами, становится материальной силой» (Маркс).
«Приезжайте снова через десять лет и посмотрите, что сделано в России за это время»,- ответил Ленин на, мягко выражаясь, сомнения Уэллса.
Комиссия ГОЭЛРО продолжала разрабатывать план электрификации, и утвердить его должен был VIII Всероссийский съезд Советов. В час дня 22 декабря 1920 года Михаил Иванович Калинин открыл VIII Всероссийский съезд Советов и предоставил слово Председателю Совета Народных Комиссаров Ленину. Владимир Ильич встал, положил на стул пальто, которое было наброшено на его плечи, и подошел к трибуне.
Людям, сидевшим в шинелях и шубах в холодном, плохо освещенном зале, Ленин говорил о переходе страны от войны к мирному строительству, о тех задачах, которые встают перед государством. В конце доклада Ленин рассказал о плане электрификации.
«Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно».
«Вы услышите доклад Государственной комиссии по электрификации… Мы имеем перед собой результаты работ Государственной комиссии по электрификации России в виде этого томика, который всем вам сегодня или завтра будет роздан. Я надеюсь, что вы этого томика не испугаетесь. Я думаю, что мне не трудно будет убедить вас в особом значении этого томика».
План ГОЭЛРО являлся единым народнохозяйственным планом. Он определил уровень развития отдельных отраслей промышленности, создание крупной машинной индустрии. В области транспорта, наряду с его всесторонней реконструкцией, намечалась электрификация важнейших магистралей. Предусматривалось проведение больших работ по механизации сельского хозяйства, увеличение производства сельскохозяйственных машин в два раза по сравнению с дореволюционным.
Значительное внимание уделялось вопросу повышения производительности труда. Планировалось увеличить численность рабочих всего на 20% при росте промышленного производства почти в 2 раза.
10 августа 1921 года Владимир Ильич подписал Постановление Совета Труда и Обороны: «Предложить Президиуму ВСНХ отвести для исполнения заказов Гидроторфа, а также ремонтных потребностей электрических станций завод «Русская машина» - так назывался в то время завод Михельсона, ныне акционерное общество «ЗВИ» (завод им. Владимира Ильича).
Интересно отметить, что гидравлический способ добычи торфа, предложенный инж. Классоном, имел много противников; ведь действительно для топок нужен сухой торф, а при гидроспособе он делается еще более мокрым, но Ленин при обсуждении вопроса сказал: «Ну, так нужен пресс, который отожмет воду…»
Изготовление первых пяти агрегатов гидроторфа, то есть сочетания торфососа с прессом, было поручено заводу «Русская машина».
И рабочие завода, обеспечивающие Красную Армию боеприпасами, начали изготавливать торфососы, гидромониторы, формовочные и торфорезательные машины, цепные топки для котлов электростанций.
К весне 1923 года, сезону торфодобычи, завод изготовил 8 агрегатов для добычи торта прогрессивным гидроспособом.
В 1920 году Центральный промышленный район имел 4 электростанции общей мощностью 88 тыс. кВт, это Московская государственная электростанция, Московская трамвайная электростанция - позади кино «Ударник», ныне она не работает и используется как лаборатория ВНИИЭ, электростанция «Электропередача» ныне им. Классона и Шатура-временная.
По плану ГОЭЛРО в европейской части страны предусматривалось построить 27 электростанций, в том числе Шатурскую ГРЭС мощностью 100 тыс. кВт; но в 1929 году, через 9 лет, Шатура имела мощность 136 тыс. кВт.
Всего за 10 - 15 лет предусматривалось построить 30 электростанций общей мощностью 1,75 млн кВт - в среднем в год 0,14 млн кВт, в семидесятые годы вводится в строй 12…14 млн кВт, приблизительно в 100 раз больше. Пройден путь от 12 тыс. кВт - первоначальная мощность по плану ГОЭЛРО Каширской электростанции, до 7,2 млн кВт - мощность Саяно-Шушенской ГЭС.
На кривой показана выработка электроэнергии на территории бывшего Советского Союза. Ясно видно, что «застой» начался с 1975 года, ведь отрезок от 1975 до 1980 года должен был бы быть больше, чем отрезок от 1970 до 1975 года, а он меньше.
Говорят, так ответил какой-то начальник отдела кадров на вопрос о том, какая у него работа. Я на кадрах никогда не сидел, но все-таки кадровыми вопросами приходилось заниматься.
1. Бывший юнкер
В моем рассказе о разговоре со слесарем-сборщиком на ХЭМЗе после моей демобилизации я вспоминал слова его о директоре завода Иване Васильевиче Вербе.
Так вот, через, может быть, год, два или три, я работал в Министерстве. Меня вызывает заместитель министра, который «сидит на кадрах», и говорит, что принято решение Вербу освободить от ХЭМЗа (или наоборот), и кого бы Вы могли рекомендовать на эту работу. И куча любезностей, что я очень многих электропромышленников знаю, что меня многие знают и все уважают, и он доверяет и так далее.
Я думал недолго и предложил Алексея Ивановича Якунина, директора Чебоксарского электроаппаратного завода.
До войны Якунин был начальником производства аппаратного корпуса ХЭМЗ, а синхронный компенсатор с водородным охлаждением, конструктором которого был я, поставлялся заказчику комплектно со всей аппаратурой, панелями пуска и защиты, и даже пусковой автотрансформатор Московского трансформаторного завода заказывал ХЭМЗ и поставлял с компенсатором, и я очень много раз с Якуниным сталкивался по работе и видел, что это за работник.
При эвакуации ХЭМЗа аппаратное производство попало в Чебоксары и стало отдельным заводом, а Якунин стал директором. Хотя я занимался в министерстве техникой, но всегда мог получить у Алексея Ивановича полную информацию о состоянии новых разработок аппаратуры и реле, то есть он был не просто хозяйственником, и это я почувствовал, будучи, по-моему, дважды в командировке на Чебоксарском заводе до разговора с зам. министра.
Предложил, обосновал.
Проходит, наверное, несколько месяцев. Все и все на месте.
Я спрашиваю зам. министра:
- Неужели мое предложение неудачно?
- Да как сказать, понимаете, он был юнкером, как-то не совсем удачно это вяжется с руководством крупнейшего коллектива!
Я аж подпрыгнул - ну что за чепуха! Ну, предположим, он старше меня на 5 лет, значит, в 17-м году ему было 11 лет! Ну, даже на 10, пусть ему было 16 - ну был в училище военном, юнкерском, ну и что? Неужели за 33 года, не стало ясно, что это за человек? Да он же директор Чебоксарского завода, тоже не артель, а крупный завод!
