Станислав Аверков - Где родилась Русь – в Древнем Киеве или в Древнем Великом Новгороде?

«Под славным великим Новым‑городом,
По славному озеру по Ильменю
Плавает‑поплавает сер селезнь,
Как бы ярой гоголь доныривает, ‑
А плавает‑поплавает червлен карабль
Как бы молода Василья Буслаевича,
А и молода Василья со его дружиною хоробраю,
Тридцать удалых молодцов:
Костя Никитин корму держит,
Маленький Потаня на носу стоит,
А Василе‑ет по кораблю похаживает,
Таковы слова поговаривает:
«Свет моя дружина хоробрая,
Тридцать удалых добрых молодцов!
Ставьте карабль поперек Ильменя,
Приставайте молодцы ко Нову‑городу!»
А и тычками к берегу притыкалися,
Сходни бросали на крутой бережок.
Походил тут Василей
Ко своему он двору дворянскому,
И за ним идут дружинушка хоробрая,
Только караулы оставили.
Приходит Василей Буслаевич
Ко своему двору дворянскому,
Ко своей сударыне матушке,
Матерой вдове Амелфе Тимофеевне.
Как вьюн, около ее увивается,
Просит благословение великое:
«А свет ты, моя сударыня матушка,
Матера вдова Амелфа Тимофеевна!
Дай мне благословение великое ‑
Идти мне, Василью, в Ерусалим‑град
Со своею дружиною хоробраю,
Мне‑ка Господу помолитися,
Святой святыни приложитися,
Во Ердане‑реке искупатися».
Что взговорит матера Амелфа Тимофеевна:
«Гой еси ты, мое чадо милая,
Молоды Василей Буслаевич!
То коли ты пойдешь на добрыя дела,
Тебе дам благословение великое;
То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,
И не дам благословения великова,
А и не носи Василья сыра земля!»
Камень от огня разгорается,
А булат от жару растопляется, ‑
Материна сердце распущается,
И дает она много свинцу‑пороху,
И дает Василью запасы хлебныя,
И дает оружье долгомерное.
«Побереги ты, Василей, буйну голову свою!»
Скоро молодцы собираются
И с матерой вдовой прощаются.
Походили оне на червлен карабль,
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали по озеру Ильменю.
Бегут оне уж сутки‑другия,
А бегут уже неделю-другую,
Встречу им гости‑карабельщики:
«Здравствуй, Василей Буслаевич!
Куда, молодец, поизволил погулять?»
Отвечает Василей Буслаевич:
«Гой еси вы, гости‑карабельщики!
А мое‑та ведь гулянье неохотное:
Смолода бита, много граблена,
Под старость надо душа спасти.
А скажите вы, молодцы, мне прямова путя
Ко святому граду Иерусалиму».
Отвечают ему гости‑карабельщики:
«А и гой еси, Василей Буслаевич!
Прямым путем в Ерусалим‑град
Бежать семь недель,
А окольной дорогой – полтора года:
На славном море Каспицкием,
На том острову на Куминскием
Стоит застава крепкая,
Стоят атаманы казачия,
Не много, не мало их – три тысячи;
Грабят бусы‑галеры,
Разбивают червлены карабли».
Говорит тут Василей Буслаевич:
«А не верую я, Васюнька, ни в сон ни в чох,
А и верую в свой червленой вяз.
А беги‑ка‑тя, ребята, вы прямым путем!»
И завидел Василей гору высокую,
Приставал скоро ко круту берегу,
Походил‑су Василей сын Буслаевич
На ту ли гору Сорочинскую,
А за ним летят дружина хоробрая.
Будет Василей в полугоре,
Тут лежит пуста голова,
Пуста голова – человечья кость.
Пнул Василей тое голову с дороги прочь,
Просвещится пуста голова человеческая:
«Гой еси ты, Василей Буславьевич!
Ты к чему меня, голову побрасоваешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Умею, я, молодец, валятися
А на той горе Сорочинския.
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой!»
Плюнул Василей, прочь пошел.
«Али, голова, в тебе враг говорит
Или нечистой дух!»
Пошел на гору высокую,
На самой сопки тут камень стоит,
В вышину три сажени печатныя,
А и через ево только топор подать,
В долину три аршина с четвертью.
И в том‑та подпись подписана:
«А кто‑де станет у каменя тешиться,
А и тешиться‑забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, ‑
Сломить будет буйну голову».
Василей тому не верует,
Приходил со дружиною хороброю,
А и тешиться‑забавлятися,
Поперек тово каменю поскакивати,
А вдоль‑та ево не смеют скакать.
Пошли со горы Сорочинския,
Сходят оне на червлен карабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспицкому,
На ту на заставу карабельную,
Где‑та стоят казаки‑разбойники,
А стары атаманы казачия.
На пристани их стоят сто человек
А и молоды Василей на пристань стань,
Сходни бросали на крут бережок,
И скочил‑та Буслай на крут бережок,
Червленым вязом попирается.
Тут караульщики, удалы добры молодцы,
Все на карауле испужалися,
Много его не дожидаются,
Побежали с пристани карабельныя
К тем атаманам казачиям.
Атаманы сидят не дивуются,
Сами говорят таково слово:
«Стоим мы на острову тридцать лет,
Не видали страху великова,
Это‑де идет Василей Буславьевич:
Знать‑де полетка соколиная,
Видеть‑де поступка молодецкая!»
Пошагал‑та Василей со дружиною,
Где стоят атаманы казачия.
Пришли оне, стали во единой круг,
Тут Василей им поклоняется,
Сам говорит таково слово:
«Вздравствуйте, атаманы казачия!
А скажите вы мне прямова путя
Ко святому граду Иерусалиму».
Говорят атаманы казачия:
«Гой еси, Василей Буслаевич!
Милости тебе просим за единой стол хлеба кушати!»
Втапоры Василей не ослушался,
Садился с ними за единой стол.
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,
Принимает Василей единой рукой
И выпил чару единым духом
И только атаманы тому дивуются,
А сами не могут и по полуведру пить.
И хлеба с солью откушали,
Собирается Василей Буслаевич
На свой червлен карабль.
Дают ему атаманы казачия подарки свои:
Первую мису чиста серебра
И другую – красна золота,
Третью – скатнова жемчуга.
За то Василей благодарит и кланеется,
Просит у них до Ерусалима провожатова.
Тут атаманы Василью не отказовали,
Дали ему молодца провожатова,
И сами с ним прощалися.
Собирался Василей на свой червлен корабль
Со своею дружиною хоробраю,
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали по морю Каспицкому.
Будут оне во Ердан‑реке,
Бросали якори крепкия,
Сходни бросали на крут бережок.
Походил тут Василей Буслаевич
Со своею дружиною хороброю в Ерусалим‑град.
Пришел во церкву соборную,
Служил обедни за здравие матушки
И за себя, Василья Буслаевича,
И обедню с панафидою служил
По родимом своем батюшке
И по всему роду своему.
На другой день служил обедни с молебнами
Про удалых добрых молодцов,
Что смолоду бито, много граблено.
И ко святой святыне приложился он,
И в Ердане‑реке искупался.
И расплатился Василей с попами и с дьяконами,
И которыя старцы при церкви живут, ‑
Дает золотой казны не считаючи.
И походит Василей ко дружине из Ерусалима
На свой червлен карабль.
Втапоры ево дружина хоробрая
Купалися во Ердане‑реке,
Приходила к ним баба залесная,
Говорила таково слово:
«Почто вы купаетесь во Ердан‑реке?
А некому купатися, опричь Василья Буславьевича,
Во Ердане‑реке крестился
Сам Господь Иисус Христос;
Потерять ево вам будет,
Большова атамана Василья Буславьевича».
И оне говорят таково слово:
«Наш Василей тому не верует,
Ни в сон, ни в чох».
И мало время поизойдучи,
Пришел Василей ко дружине своей,
Приказал выводить карабль из устья Ердань реки.
Подняли тонкие парусы полотняны,
Побежали по морю Каспицкому,
Приставали у острова Куминскова,
Приходили тут атаманы казачия
И стоят все на пристани карабельныя.
А и выскочил Василей Буслаевич
Из своего червленаго карабля.
Поклонились ему атаманы казачия:
«Здравствуй, Василей Буслаевич!
Здорово ли съездил в Ерусалим‑град?»
Много Василей не баит с ними,
Подал письмо в руку им,
Что много трудов за их положил:
Служил обедни с молебнами за их, молодцов.
Втапоры атаманы казачия звали Василья обедати,
И он не пошел к ним,
Прощался со всеми теми атаманы казачьими,
Подымали тонкие парусы полотняныя,
Побежали по морю Каспицкому к Нову‑городу
А и едут неделю споряду, А и едут уже другую,
И завидел Василей гору высокую Сорочинскую,
Захотелось Василью на горе побывать
Приставали к той Сорочинской горе,
Сходни бросали на ту гору,
Пошел Василей со дружиною
И будет он в полгоры,
И на пути лежит пуста голова, человечья кость,
Пнул Василей тое голову с дороги прочь,
Провещится пуста голова:
«Гой еси ты, Василей Буслаевич!
К чему меня, голову, попиноваешь
И к чему побрасоваешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Да умею валятися на той горе Сорочинские
Где лежит пуста голова,
Лежать будет и Васильевой голове!»
Плюнул Василей, прочь пошел
Взошел на гору высокую,
На ту гору Сорочинскую,
Где стоит высокой камень,
В вышину три сажени печатныя,
А через ево только топором подать,
В долину – три аршина с четвертью
И в том та подпись подписана:
«А кто де у камня станет тешиться,
А и тешиться‑забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, ‑
Сломить будет буйну голову».
Василей тому не верует,
Стал со дружиною тешиться и забавлятися,
Поперек каменю поскаковати.
Захотелось Василью вдоль скакать,
Разбежался, скочил вдоль по каменю ‑
И не доскочил только четверти
И тут убился под каменем.
Где лежит пуста голова,
Там Василья схоронили.
Побежали дружина с той Сорочинской горы
На свой червлен карабль
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали ко Нову‑городу
И будут у Нова‑города,
Бросали с носу якорь и с кормы другой,
Чтобы крепко стоял и не шатался он.
Пошли к матерой вдове,
к Амелфе Тимофеевне,
Пришли и поклонилися все,
Письмо в руки подали.
Прочитала письмо матера вдова, сама заплакала,
Говорила таковы слова
«Гой вы еси, удалы добры молодцы!
У меня ныне вам делать нечево
Подите в подвалы глубокия,
Берите золотой казны не считаючи».
Повела их девушка‑чернавушка
К тем подвалам глубокиим,
Брали они казны по малу числу,
Пришли оне к матерой вдове,
Взговорили таковы слова:
«Спасиба, матушка Амелфа Тимофеевна,
Что поила‑кормила,
Обувала и одевала добрых молодцов!»
Втапоры матера вдова Амелфа Тимофеевна
Приказала наливать по чаре зелена вина,
Подносит девушка‑чернавушка
Тем удалым добрым молодцам,
А и выпили оне, сами поклонилися,
И пошли добры молодцы, кому куды захотелося».