Рой Медведев - Солженицын и Сахаров
82
Как обустроить Россию?
"Часы коммунизма свое отбили, - писал Солженицын. - Но бетонная его постройка еще не рухнула. И как бы нам вместо освобождения не расплющиться под его развалинами". Это было разумное предупреждение, но те методы, с помощью которых писатель предлагал разобрать побыстрее "бетонную постройку коммунизма", трудно было одобрить.
Нет нужды разбирать сегодня все предложения Солженицына, которых в небольшой брошюре я насчитал более двухсот. Многие из критических высказываний писателя были справедливы. Но вызывал возражение сам тон его критики - грубой, предельно резкой, безапелляционной, размашистой и полной преувеличений. Неумной и бездарной была, по мнению Солженицына, политика всех российских властителей XVIII и XIX веков, создавших слишком большую и неподъемную для русского народа империю. Эта империя лишь истощала русское национальное ядро, чего не понимали ни цари, ни дворянство, а позднее и "наша стойкая и достойная эмиграция, которая несла через свою нищету и беды мираж Империи". Россия должна стремиться не "к широте Державы, а к ясности духа в остатке ее". Этой ясности духа не было в России и в XX веке, что привело к духовной катастрофе Семнадцатого года. После этого рокового года Россия "влачилась за слепородной и злокачественной утопией", "загубила десятки миллионов своих сограждан", "опозорила нас", "представила всей планете как лютого, жадного, безмерного захватчика". Для изображения советской действительности последних десятилетий Солженицын не жалеет черной краски: - "Под обезумелым руководством мы вырубили свои богатые леса, выграбили свои несравненные недра, изнурили наших женщин, детей пустили в болезни, в дикость, в подделку образования. В полной запуши у нас здоровье, и нет лекарств, даже еду здоровую мы забыли. Бесправие разлито по всем глубинам страны, а мы только за одно держимся: чтоб не лишили нас безуёмного пьянства". Виноваты были во всем коммунисты. Но и появившаяся теперь демократическая оппозиция ничем не радует Солженицына. "Она натянула на себя балаганные одежды Февраля - тех злоключных восьми месяцев Семнадцатого года". "Избравшись к практическому делу, демократы проявляют нечувствие по отношению к Родине, сдвигаясь в хаос после людожорской полосы в три четверти века". Не внушает писателю доверия и церковь.
83
"Воскресительное движение и живление смелости мало коснулось православной иерархии, неспособной и в дни всеобщей нищеты отказаться от признаков богатства". Не радовала Солженицына и возникшая "после нашего долгого глухого неведения" свобода слова. "Она несет непосильный поток уже избыточной и мелочной информации, расхищает нашу душу в ничтожность. Все больше разных газет, и каждая из них все пухлей, и все наперебой лезут перегрузить нас. Все больше каналов телепередач, да еще и днем, как же защитить право наших ушей на тишину, право наших глаз на внутреннее видение?". Не видел ничего хорошего писатель и в советской истории. Отечественную войну он считает не великой, а "бездарной, позорно проигранной, самоистребительной". "Нам не гордиться нужно советско-германской войной, на которой мы уложили за 30 миллионов и только утвердили над собой деспотию. Не гордиться нам, а осознать свой народ в провале измождающей болезни, и молиться, чтобы послал нам Бог выздороветь, и разум действий для того".
Соединение народов и государств, которое называется СССР, - это только чудовище, которое ныне "поколесилось", и которое нужно скорее распустить, отделив Прибалтику, Закавказье и Среднюю Азию. Немного больше внимания уделил Солженицын судьбе Казахстана, территория которого, по его мнению, сложилась не исторически, а "была нарезана коммунистами без разума, как попадя; если где кочевые стада раз в год проходили - то и Казахстан". "И сегодня во всем раздутом Казахстане казахов заметно меньше половины. Их сплотка, их устойчивая отечественная часть - это большая южная дуга областей, действительно населенная преимущественно казахами. И коли в этом охвате они захотят отделиться - то и с Богом". Остальная, и притом большая часть Казахстана должна отойти к России, эта часть степей строилась и преобразовывалась русскими: переселенцами при Столыпине, заключенными и ссыльными при Сталине. Получалось, что строительство концлагерей и спецпоселений, ядерных и космических полигонов, бездумная распашка целины давала больше прав на землю, чем древние кочевые угодья. Крайне оскорбительными были высказывания писателя о народах Средней Азии, "необдуманно завоеванных Александром II". Надо поэтому быстрее избавиться от "давящего среднеазиатского подбрюшья", которому Россия десятилетия отдавала свои жизненные соки. Вместо Советского Союза Солженицын призывал создать Российский Союз, единое государство для русских, украин
84
цев и белорусов. При этом писатель отказывал украинцам в праве считать себя отдельной нацией. "Это все придуманная невдавне фальшь, что чуть ли не с IX века существовал особый украинский народ с особым нерусским языком". "Мы все вместе истекли из драгоценного Киева". "Народ Киевской Руси и создал Московское государство. Украинского народного языка не существует, ибо "в отторгнутой Галиции, при австрийской подтравке, были выращены искаженный украинский ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами, и соблазн отучать карпатороссов от русской речи и соблазн всеукраинского сепаратизма", который есть всего лишь "лубочное невежество". Все эти суждения были несправедливы, поверхностны и бестактны. Не было поэтому ничего неожиданного в том, что манифест Солженицына вызвал массовые протесты и митинги в Казахстане, а на Украине прошли даже демонстрации, на которых сжигались портреты писателя. Не испытали теплых чувств к Солженицыну и белорусы, прочитав в его брошюре слова о "скорбной Белоруссии", "ее печальной скудности" и "ее кротком народе". Не слишком уважительно высказался Солженицын о татарах, башкирах и о "всей дробности наималейших народностей", которые должны сохраниться в "Российском Союзе", но "без обременения их государственными образованиями".
Вторая часть брошюры содержала предложения об устройстве Российского Союза, его местных и высших органов власти, системы голосования, организации Государственной Думы, о формах собственности и землеустройстве. По некоторым вопросам Солженицын высказывается с непонятной и ненужной мелочностью, но другие, гораздо более важные обходит молчанием. Какой должна быть экономика по новому "обустроенной России?". "Рыдает все в нашем сегодняшнем хозяйстве, - писал Солженицын, - и надо искать ему путь, без этого жить нельзя. И надо же скорей открыть людям трудовой смысл, ведь уже полвека нет никому никакого расчета работать? И хоть не отпущено нам времени размышлять о лучших путях развития и составлять размеренную программу и обречены мы колотиться, метаться, затыкать пробоины, обтесняют нас первосущные нужды, вопиющие каждая о своем, - не должны мы терять хладнокровия и предусмотрительной мудрости в выборе первых мер". Что можно понять из этой пустой фразы? В таких советах много мудрености, но нет как раз ясности и мудрости. Очень мешал восприятию предложений писателя и нарочито усложненный и архаич
85
ный язык брошюры. "Распропаший отток бюджета", "неотложная закладка долгорастущего", "заманчивая исчужа", "чернонародье и верховластье", "заманные лозунги и захлебчивые ораторы", "круговое наверстывание", "вынекнет из обморока самобытность окружного края", "избранцы" и т. п.
На рассмотрении Верховного Совета СССР находилось осенью 1990 года много разных проектов экономической и конституционной реформы, включая и программу "500 дней" Григория Явлинского. Но проект Солженицына никто не собирался принимать к обсуждению. Выступая на одном из пленарных заседаний, Горбачев заявил, что предложения "великого писателя неприемлемы", что "он весь в прошлом", что он "не должен ходить по этой земле с ножницами и плугом и не должен пытаться разделить ее и размежевать". Еще более резко высказались по поводу предложений Солженицына народные депутаты СССР от Украины и Казахстана. Печать обсуждала брошюру Солженицына очень вяло и всего лишь одну-две недели. Солженицын сетовал позднее, что его голос не был услышан, и что его брошюра была прочитана неверно. Это не так. Брошюра Солженицына была прочитана внимательно, но ее никто не поддержал. Да и к кому, к каким слоям населения, к каким общественным течениям обращался писатель? Интеллигенция оставалась для него презираемой "образованщиной". Профессиональные политики "подменяют голос народа". Политические партии только "морочат провинцию и деревню", а их борьба гораздо худшая беда для народа, чем война, голод, мор или любой другой гнев Бога". Нет надежды на тех коммунистов, которые пытаются провести "пустую перестройку". Но и новые российские демократы - это "на три четверти недавние угодники брежневщины", так что незачем слушать их "грязные уста". Из кого же тогда можно составить "сочетанную систему управления" Россией?
