Газета Завтра Газета - Газета Завтра 905 (12 2011)
В золотые годы американского кино роль сержанта Нанца обязательно сыграл бы Чарлтон Хестон, фоном для его активных действий стала бы не нарисованная на компьютере реальность, а естественная живая среда. Но времена "Зелёного сойлента" и "Планеты обезьян" уже никогда не вернутся — машину времени так и не произвели. Американская кинофантастика последних лет истощила себя, отправилась на антресоли. Главный прокатный фаворит "Аватар" Кэмерона представляет собой этакий фильм-перевёртыш — скорее, колониальный роман, чем военно-космический экшн. Придумать что-то новое про инопланетную угрозу после идеального "Звёздного десанта" и агитационного "Дня независимости" практически невозможно. Можно украсить наработки виньетками, например — внести в тему остросоциальный подтекст, как это произошло в недавнем фильме "Район №9". А можно не делать ничего и выдавать за образец жанра невероятную халтуру, а точнее — здоровенный рекламный ролик американской морской пехоты, снятый для идиотов. Новой "Миссии Серенити" мы, видимо, не получим никогда.
Джонатан Либесман, переснявший зачем-то в 2006 году "Техасскую резню бензопилой" и ныне работающий над сиквелом "Битвы титанов", на первый взгляд, мало имел представления о том, как должна выглядеть нормальная межпланетная мясорубка с таким громким названием. Но, как выяснилось, именно он придумал концепцию сюжета, которая легла в основу выдающегося в своём роде сценария Крима Бертолини. Также Либесман создал демо-ролик "Битвы", впечатливший продюсерские студии тем, что представлял собой крутой микс уличных сцен и доморощенных компьютерных эффектов. Продюсеры дали добро, проект был снят и запущен в прокат. Не обошлось и без скандала. За четыре месяца до старта создатели "Битвы" подали в суд на студию спецэффектов Hydraulx, которая якобы украла у них дизайн летающих тарелочек для еще одного бессовестного шедевра прошлого года — ленты "Скайлайн". Доказать факт плагиата не удалось. Да и не было нужды. Фильм моментально стал лидером по кассовым сборам, собрав 52,1 миллиона долларов за уикенд. 4,4 миллиона долларов картина заработала в российском прокате за первые три дня выхода на экран.
Единственная страна, в которой интересами и кошельками зрителей было решено пожертвовать — это Япония. Чтобы не травмировать пострадавших жителей Страны Восходящего Солнца, под временным запретом оказались три фильма: "Инопланетное вторжение: битва за "Лос-Анджелес", "Ритуал" и "Потустороннее" Клинта Иствуда. В Голливуде, видимо, мало знают о студии "Тохо" и её кинопродукции, хотя и собираются ещё раз переснимать "Годзиллу". Японцев сложно удивить коварными пришельцами в касках — они видели инопланетян в разнообразнейшем изобилии и защищал Японию от вторжения не маленький отряд морских пехотинцев, а корпорация монстров с бессмертным ящером во главе. Да и какая битва на земле сравнится с битвой за Токио? Реальность и вымыслы переплелись намертво, и от этого уже никуда не деться.
Георгий Судовцев -- Букер-банкрот
Говорят, что премия "Русский Букер" вот-вот прикажет долго жить. Британская нефтяная компания ВР, последние пять лет выступавшая финансовым попечителем премии, отказалась от продолжения контракта. Поэтому начало премиального цикла 2011 года отложено, а глава правления фонда "Русский Букер" Игорь Шайтанов заявил о том, что решение о дальнейшем существовании данной премии будет принято позднее.
Конечно, весь либеральный фланг современной российской литературы вследствие этого известия пребывает в лёгком шоке. Как же так? Ведь с 1992 года всё было так хорошо, запах британской бакалеи на премиальных долларах сменялся запахом водки "Smirnoff", а тот, в свою очередь, запахом нефти, сначала российской, а затем британской, и вдруг — такая незадача?! Что? Доктор сказал: "В морг!"? Для литературной премии такого замаха, прямо скажем, рановато. За 19 лет своего существования "Русский Букер" постоянно "колебался вместе с линией партии", результатом чего стало появление в перечне его лауреатов, наряду с заслуженными советскими "диссидентами" Булатом Окуджавой, Георгием Владимовым и Василием Аксёновым, таких фигур, как Олег Павлов, Рубен Давид Гонсалес Гальего, Денис Гуцко и, конечно же, Михаил Елизаров.
Иными словами, "Русский Букер" был одним из немногих премиальных инструментов, при помощи которых отечественные либералы пытались хоть как-то повлиять на такое почти неощутимое в современной России понятие, как "литературный процесс". И это придавало ей определённый смысл и статус на фоне других отечественных премий в области культуры: частных общественных и порой даже государственных, — которые представляли и представляют собой по преимуществу банальный распил средств, выделенных для "раскрутки" тех или иных персонажей и структур.
Но к 2011 году, после того, как лучшим произведением русской литературы был признан едва ли не порнографический роман "Цветочный крест" (на могилу "Русского Букера"?) Елены Колядиной, землячки всё того же Игоря Шайтанова, стало понятно, что овчинка не стоит выделки. А тут еще глобальный кризис в целом и нефтяная катастрофа в Мексиканском заливе в частности... Так что следует признать: итог закономерен.
Геннадий Животов -- Памяти друга
Геннадий Добров работал в жанре критического реализма. К сожалению, этот жанр был практически не представлен как в советскую, так и в послесоветскую эпоху. Добров создавал картины-проповеди, работая именно в жанре критического реализма, который был развит в эпоху имперской России. Его можно назвать художником-странником, художником-проповедником. На своих ногах он исходил практически весь материк Евразия.
Первой его значительной картиной была работа под названием "Прощальный взгляд", значительная тем, что в брежневские времена она буквально всколыхнула художественные круги. Эта картина о невероятном пьянстве великого русского человека.
Картина выпадала из художественного контекста той эпохи, где уже начинало процветать сибаритство, возникла так называемая московская школа живописи. Работа была неуместной для тех лет — ведь на этом полотне в простой реалистичной манере, качественной, с прекрасным рисованием и цветоощущением, рассказывалась история о спившемся музыканте, в прошлом великом. Он, распластавшись, лежит на диване в окружении разлагающегося интерьера, бутылок, в дверях стоит жена с чемоданом и ребёнком, бросающая на него прощальный взгляд.
Следующим большим проектом Доброва было посещение Валаамского пансионата, где проживали инвалиды войны, сильно покалеченные в ходе боевых действий. Эти люди жили в своём странном замкнутом мире, с ними иногда проживали их жёны, близкие, туда художник и постарался проникнуть, сделав их главными объектами целой серии картин.
Либералы быстро отреагировали на эти картины, выступив с обвинениями советской власти в том, что она, метафорически выражаясь, свезла на свалку обрубки войны. Но истинная суть картин была в другом. И сами люди, уединившиеся в Валаамском пансионате, неся на себе страшные печати войны, доказательства жестокости прошлых баталий, не слишком желали оставаться среди обычных людей, и само общество, со своей стороны, хотело строить, любить, созидать и видеть вокруг себя подобное. Все инвалиды жили в нормальных условиях.
Добров сделал огромные портреты практически каждого обитателя пансионата. И эта работа вновь прозвучала в среде сибаритствующей полупьяной художественной богемы каким-то странным, может быть, чуть надтреснутым колоколом. Его не понимали и не принимали. А сам Добров называл себя толстовцем. Но если Толстого можно охарактеризовать и как писателя, и как художника, и как проповедника, то Добров скорее являлся чистым проповедником.
Третьим подвигом Доброва было хождение по чеченским войнам. Он бывал и в Грозном, и в Гудермесе, и в Урус-Мартане.
Здесь необходимо дать описание его внешности. Человек небольшого роста с огромной пушистой седой бородой. Обладал мягким, совершенно не соответствующим его деяниям голосом. При этом он не проявлял ложной скромности, спокойно приходил в любую редакцию и предлагал свои рисунки.
В газете "Завтра" его всегда радушно встречали, давали развороты с его работами. Иногда он проходил в каких-то правозащитных изданиях, которых никто особо не видит и не читает, но именно для "Завтра" он являлся близким другом и уважаемым художником.
