Кричащий Волк - Объявление войны. Убийство людей ради спасения животных и планеты
Тактика ненасилия, как эффективного средства достижения свободы для животных — это миф, поддерживаемый людьми, которые вкладываются в то, чтобы сделать жизнь в жестоком обществе проще для людей. Миф пропагандируется четырьмя различными категориями людей. Первая — это угнетатели, имеющие свой интерес в контроле над угнетаемыми. Они предпочитают оставляющих подписи и поющих гимны протестующих, а не метающих бомбы, стреляющих из пистолетов освободителей. Их логика ясна. Если мирные активисты будут чувствовать, что их подписи и песнопения что-то меняют, протесты нейтрализуют их гнев и враждебность к угнетателям, позволив таким образом выпустить пар. Это удержит их от участия в более серьезных, насильственных и эффективных действиях.
Вторая категория состоит из любителей животных умеренных взглядов. Эти люди идут на верное поражение всякий раз, как что-то нарушает статус-кво, но им некомфортно живется при существующем режиме со всеми его чертами. Они видят в ненасилии и компромиссе лучшее средство для поддержания своего комфортного образа жизни, одновременно убаюкивая свою совесть. Трусы и лицемеры традиционно предпочитают ненасилие физическому вмешательству. Слова всегда стоили меньше, чем действия.
Третья категория — религиозные люди, которые верят, что Бог накажет грешников и вознаградит праведников. По сути, они перекладывают с себя ответственность на большого дядю наверху, говоря слова любви и мира, чтобы казаться чистыми и святыми к тому моменту, как надо будет предстать перед судом. Этим людям ненасилие помогает пробраться в рай, который для них более важен, чем помощь другим созданиям в освобождении от человеческой тирании.
Четвертую категорию составляют пацифисты, помешанные на философии нью-эйдж, которые позиционируют себя европеизированными, чрезмерно упрощенными интерпретациями ненасильственных сопротивленцев по Ганди. Они считают, что мира не добиться войной, именно такую точку зрения высказывал Ганди. Равно как и религиозные люди, которые оставляют все на суд Божий, лишь бы их досье оставались незапятнанными, эти одухотворенные представители человечества списывают все на карму и стремятся максимизировать персональный рост. Они не замечают непригодность своих тактик для освобождения животных, потому что слишком поглощены ощущениями своего просветления и развития. Они видят в движении за права животных одно из направлений собственного пробуждения и становления более миролюбивыми и любящими личностями. Их интерес к судьбе животных вторичен. Когда животных угнетают, приверженцы нью-эйдж говорят о любви и мире, но ничего не делают, чтобы физически остановить это угнетение. Иногда они даже не хотят считаться с разрушениями, которые имеют место вокруг них, поскольку хотят сохранить положительный взгляд на вещи и «позитивные вибрации». Разумеется, животные ничего не получают от этой антропоцентрической любви. Животным нужны освободители, а не люди, которые делают вид, что ничего не слышат и не видят, отрицая тот факт, что мир наполнен злом — ужасающими актами насилия против невинных созданий.
Освободители подчеркивают, что ни одно массовое, успешное движение никогда не было исключительно мирным, даже когда оно начиналось как таковое. Движение Ганди было неизменно связано с насилием, несмотря на все призывы Ганди к миру. Движение за права чернокожих представлял не только Мартин Лютер Кинг, но и Малькольм Икс.[16] Помимо мирных маршей, имели место беспорядки на расовой почве, рейды «Черных пантер»[17] и угрозы. Сторонники ненасилия любят приписывать своему подходу достижения, совершенные этими движениями. Но разве эти достижения были возможны без широкомасштабного насилия? Помимо реального насилия, очень эффективными показали себя и его угрозы. У Ганди, например, были миллионы последователей, готовых выполнить любой его приказ. Несмотря на посыл сатьяграхи, Ганди, так же, как британские власти, знал о том, что может разыграться насилие. Стоит задуматься над тем, насколько податливость властей в общении с Ганди была вызвана боязнью чиновников потенциальной опасности вооруженных мятежей.
Воинственное вмешательство — единственный способ заставить людей осознать тот факт, что они не могут продолжать эксплуатировать животных. Потому что невозможно развивать сознательность, когда она отсутствует. Люди бесчувственны к боли и страданиям других существ. Их трогают только удовольствия и боль, воздействующие непосредственно на них.
Освободители говорят, что пришло время для любителей животных пробудить в людях сознательность, причиняя боль тем, кто обижает членов нашей семьи. Автор Книги Экклезиаста писал: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом». Следует обратить внимание и на продолжение: «Время убивать, и время врачевать… время любить, и время ненавидеть… время для войны, и время для мира».
Освободители считают, что сейчас время физически остановить угнетателей и позволить исцелиться нашим братьям и сестрам, а также среде, в которой они живут; время любить животных и проявлять это на деле, а не только на словах; время ненавидеть людей за их бездушие, узость взглядов и алчность; время для войны с человечеством, и время для мира в наших сердцах, который достигается путем собственного освобождения от машины массового уничтожения под названием общество, чьи шестеренки щедро смазаны кровью, потом и слезами животных.
Глава 6
Время для войны
Я уже объяснил, почему освободители считают, что человеческие природа и общество непреодолимо невосприимчивы к идее освобождения животных и уважительного к ним отношения. Я привел примеры того, почему освободители не верят в эффективность ненасильственного сопротивления, как средства освобождения животных. Я изложил, почему они видят в физической силе единственный путь к спасению некоторых членов нашей семьи. Тем не менее, несмотря на все доводы, я почти уверен, что большинство читателей по-прежнему чураются воинственных действий против угнетателей животных, зато вполне могут развлекать себя мыслями о насилии в отношении освободителей.
Торо говорил: «Тот, кто отдает себя другим без остатка, представляется им бесполезным и эгоистичным; но тот, кто отдает себя частично, объявляется благодетелем и филантропом». Освободители отдают себя животным полностью. Они ни на секунду не сомневаются, что некоторые люди объявят их бесполезными и эгоистичными. Так происходит не потому, что кто-то из вас не согласен с освободителями. Мне кажется, вы согласны. Но кто захочет признать, что его личная борьба безнадежна?
Нежелание среднестатистических зоозащитников поднять руку на угнетателей животных объясняется тем, что эти люди вовлечены в систему. Они не готовы объявить человечеству войну. Не нужно извиняться. Можно признать, что для вас приоритетнее остаться внутри общества, чем вылететь из него. Можно признать наличие конфликта интересов. Только, пожалуйста, не нужно критиковать истинных освободителей.
Освободители рады общаться с людьми храбрыми, честными и любящими достаточно, чтобы поставить интересы своей семьи выше материального и социального комфорта.
Прежде всего, новобранцам необходимо избавиться от ужасного термина «права животных». Его часто используют в дискуссиях, плюс большинство людей, считающих себя зоозащитниками, представляются активистами за права животных. Однако с этим термином связано множество проблем. Одна заключается в том, что права предполагают взаимоотношения. Когда у тебя есть права, это означает, что у тебя есть какие-то дела с окружающими, что они обязаны уважать твою автономию. Концепция была разработана, дабы определить пределы взаимодействия животных с человеком, отнеся эксплуатацию к преступлениям.
С первого взгляда может показаться, что признание за животными прав — это то, что нам нужно, говорят освободители. Но разве мы хотим, чтобы у животных оставались взаимоотношения с людьми? Нет. Мы хотим, чтобы люди оставили животных в покое. Чтобы люди не связывали с животными никаких своих дел. Концепция прав животных включает животных в нравственный и политический контекст. Активисты-конформисты часто сражаются за то, чтобы права животных были прописаны в законе. Вся затея с выбиванием прав небезопасна и поверхностна, поскольку законы легко оспариваются и изменяются, но редко когда исполняются, и в подобных случаях они нечасто имеют реальную силу. Поэтому освободительное движение и выступает за исключение животных общества, а не за включение в него.
Кроме того, концепция прав животных необязательна для того, чтобы уважать чью-то независимость. Если бы перед нами предстал Господь, нам не потребовалось бы наделять его правами, чтобы не посягать на его свободу. Мы бы оставили его в покое из уважения или из страха. Мы можем распространить тот же подход и на других созданий.
