Пол Мидлер - Плохо сделано в Китае
После похода за покупками Стэнли проводил нас до отеля, и теперь, когда деловая часть переговоров была завершена, у меня оставался один последний вопрос. Что-то в его поведении подсказывало мне, что он не был родом из Континентального Китая. Стэнли выглядел слишком элегантно, его английский был слишком хорош, он упоминал, что бывал в Соединенных Штатах еще до того, как в Китае по-настоящему открыли границы. Я подозревал, что он — уроженец Тайваня, но тема эта была слишком щекотливой, чтобы спрашивать его напрямую.
— Где вы учились? — спросил я самым невозмутимым тоном, на какой был способен.
— Название вам ничего не скажет, — ответил он, — примерно в 180 километрах отсюда.
Город Тайбэй находился как раз на таком расстоянии. Тогда я спросил, считает ли он Тайвань частью Китая. Это был серьезный вопрос. 99.9 процентов коренного населения Континентального Китая ответило бы утвердительно, но на Тайване шли дискуссии по этому вопросу, и у жителей не было единого мнения.
— Большинствоответило бы утвердительно, — ответил Стэнли, помедлив.
Для жителя Континентального Китая такой ответ звучал кощунственно. Мне вряд ли удалось бы получить более красноречивое свидетельство правоты моих подозрений. В Южном Китае было много предпринимателей с Тайваня. Местные жители презирали их, хотя они и считались китайцами. Фабричные рабочие называли своих руководителей с Тайваня сяоци— скрягами — за то, что они платили как в местных компаниях, а то и меньше. Их считали искателями легкой наживы, а некоторые даже утверждали, что они отбирают работу у местных производителей.
Иногда тайваньских владельцев предприятий даже похищали, чтобы получить выкуп. Если Стэнли действительно приехал с Тайваня, одной возможности похищения было уже достаточно, чтобы скрывать свое происхождение.
Скрытность Стэнли могла объясняться и чисто деловыми соображениями. Опытные импортеры не любили работать с тайваньскими фирмами, считая, что они завышают цены по сравнению с предпринимателями из Континентального Китая. Тайваньские фирмы были вынуждены выставлять более высокие цены за товары, произведенные в Континентальном Китае, потому, что для них эксплуатационные расходы и стоимость капитала зачастую были выше.
Хотя визит моих подопечных в целом обернулся провалом — они нашли только самого очевидного поставщика, да и тот уже выпускал товары для их конкурента — все делегаты компании Classic Metal были удовлетворены поездкой. Им было не из чего выбирать, но они все равно считали, что съездили очень удачно.
После возвращения группы в Соединенные Штаты мы поддерживали связь по электронной почте. Я послал счет за услуги, вместе с чеками и квитанциями, подтверждавшими мои расходы, но платеж все не приходил. Устав ждать, я позвонил в главный офис компании, но там мне никто не ответил. Вместо секретарши, принимавшей звонки, осталась только запись на пленке, извещавшая, что компания обанкротилась.
Я написал Джону, но он утверждал, что до последнего момента не подозревал, насколько плохи были их дела. Правда, глава компании, видимо, догадывался. Он не только не выплатил зарплату сотрудникам, но и сбежал, прихватив с собой их пенсионные сбережения.
Поездка в Китай на пороге банкротства была довольно странной затеей. В мгновение ока компания с 50-миллионным оборотом вылетела в трубу. Я подозревал, что, если бы они привлекли китайских производителей раньше, то, возможно, сумели бы удержаться на плаву. Многие американцы считали, что перенос производства за границу уничтожал рабочие места в Соединенных Штатах, но в этом случае своевременный приезд в Китай помог бы несколько сохранить.
Глава 8
ЗЕРНО НЕУСТАННЫХ ЗАБОТ
Хотя я проводил б о льшую часть времени в разъездах, мы с Марией продолжали встречаться. Однажды вечером мы решили поужинать в сычуаньском ресторане в Гуанчжоу, неподалеку от делового центра города. Выбранный ею ресторан был популярен среди горожан, и его стену украшала галерея почетных знаков, один из которых называл его бай нянь лао дянь —«столетний ресторан», хотя, конечно, на самом деле он был моложе.
Сидя в этом традиционном ресторане, я напоминал себе, что несмотря на все заверения о долгой и успешной истории его существования, после начала Культурной Революции (в конце 1960-х) он наверняка был закрыт и, скорее всего, оставался закрытым еще долгие годы.
На первых порах Культурной Революции сотням миллионов китайцев приходилось голодать, и само понятие ресторана, казалось, утратило смысл. Зная об этом, я невольно задавался вопросом: как удалось всем этим поварам вернуться к своему прежнему ремеслу? После десятилетий, когда им было просто нечего готовить, они стряхнули пыль со своих старых рецептов и продолжили работу, как ни в чем не бывало? Или им все-таки пришлось изобретать что-то заново?
На Западе рестораны появились сравнительно недавно. Они впервые обрели популярность во времена Французской Революции. Аристократы лишились не только состояний, но и челяди, и несколько расторопных поваров поспешили открыть заведения, где их бывшие хозяева могли предаваться воспоминаниям. Еда была такой же, как раньше, а интерьер воссоздавал атмосферу обеденной залы в поместье. Единственным отличием от обедов в прежние времена был чек, который подавали после трапезы.
Вспомнив об этом, я спросил у Марии, как давно в Китае появились рестораны. Конечно, они появились здесь раньше, чем в восемнадцатом веке, но насколько раньше? Не моргнув глазом, она уверенно ответила: «Пять тысяч лет назад».
Китайское правительство настаивало на том, что история Китая насчитывает 5000 лет. Я, конечно, знал об этом, но было маловероятно, чтобы рестораны появились сразу на заре китайской цивилизации. Мне не хотелось спорить, и я задал другой вопрос:
— А как насчет палочек для еды?
— Пять тысяч лет назад.
Суровое выражение на лице Марии говорило мне, что она совершенно серьезна. Она, вероятно, считала, что пять тысяч лет назад в округе появился некий китайский Авраам с палочками в руках и спросил: «Где здесь можно купить тарелку лапши?»
Конечно, цивилизации развиваются иначе. Ни один народ, моментально возникнув из ничего, не оставался неизменным на протяжении тысячелетий. Тем не менее китайцы почему-то считали именно так. Сегодняшние китайцы, конечно, совершенно не похожи на китайцев, живших три тысячи лет до нашей эры, и еще меньше похожи на своих предков, живших всего двести лет назад.
Учитывая, как быстро изменилась жизнь в Китае в последние годы, это представление о незыблемости своей истории выглядело особенно нелепо.
Мария пришла в тот вечер в новом костюме желтого цвета. Всего десять лет назад девушка в ответ на похвалу ее платью ответила бы скромно: «Что вы, это такое старье». Мария же, в ответ на мой комплимент, подтвердила, что наряд ей шел и что так и должно быть, потому что он дорого стоил.
Вместе с поведением менялся и язык, причем менялись самые его основы. Всякий, кто пробовал изучать китайский язык, знает разницу между неформальным обращением ни —«ты» и более почтительным нинь —«Вы», которое следует использовать, обращаясь к старшим и уважаемым людям. Эта форма вежливого обращения раньше активно использовалась в повседневной речи, но эти дни прошли. В современном Китае встретить ее было невозможно, кроме как в рекламных буклетах. Я ею пользовался только для того, чтобы отфильтровывать спам в моем электронном почтовом ящике.
Я хотел продолжить разговор о ресторанах, но Марии этого явно не хотелось. Ее ответ «пять тысяч лет» служил единственной цели: прервать обсуждение еще до того, как оно начнется.
Если есть на Земле народ, который должен понимать, как много существенных изменений он претерпел в прошлом, так это китайцы: уже больше двух тысяч лет они ведут детальную летопись своей истории. В двадцать первом столетии, однако, все считали, что никаких изменений никогда не было. Уже одно это показывало, насколько все изменилось после прихода коммунистов.
Современные китайцы относились к истории догматически, как к религии, чем она, в некотором роде, для них и была.
Разнородным группам людей религия помогает понять, почему они оказались вместе и к чему им следует стремиться. Она также постулирует моральный кодекс. Слово «религия» происходит от латинского слова «religio» — связывать, и на протяжении веков ее целью было сплочение общества, отчасти благодаря эффективному разделению людей на «своих» и «чужих».
История Китая выполняла для его народа именно эту функцию, и, как всякая религия, она содержала идею мессианства. Как в любом пророчестве, ждущем своего часа, здесь тоже были необходимые условия. Для Китая одним из таких условий было присоединение отколовшихся территорий. По этой причине с жителями Континентального Китая было практически невозможно спокойно обсуждать Тайвань или Тибет. Никто не знал точно, что произойдет, когда все части географической головоломки будут собраны воедино, но все знали, что произойдет нечто грандиозное, произойдет обязательно.
![Тамара Малышева - Будь моим одиночесвтом [СИ]](/uploads/posts/books/5239/5239.jpg)
