Звери. История группы - Зверь Рома
Нас поселили, мы зашли в корпуса, быстренько помылись, переоделись. Были отдельные корпуса для мальчиков и для девочек. Шесть ребят в одной палате и сколько‐то там девчат в другой. Как в пионерлагере. Повели нас в актовый зал: «Давайте вашу программу, визитную карточку». А все ведь уже прошло накануне – открытие, поднятие флагов, начало слета. Теперь просто в актовом зале люди сидели на оргсобрании. Но так как мы опоздали, то выступили перед началом следующего дня, типа: «Здрасьте, это мы, Южный регион…» Спели гимн, все нас поддержали, хлопали. И то, что мы опоздавшие… Люди из Владивостока приехали, не опоздали, а мы вот из-за шахтеров припозднились.
Фильм о Таганроге, который мы с Валерой снимали, мы отдали организаторам, это ведь не входило в обязательную общую программу. Там работала такая организация – Российский Союз Молодежи. Они оказались достаточно хорошими массовиками-затейниками, устраивали разные прикольные игры, не детские, а забавные, с намеком на самоуправление. У нас на слете были майки с бобром. Бобер – он же строитель!
Закончился первый день. Девочки к себе, мальчики к себе. Никаких парочек сразу не было. Мы же только что приехали! Потом они в гости к ним стали ходить. К тому же вокруг было много разных людей очень интересных, со всей страны. Так весело было! Все поют, пять гитар собираются, поют на два голоса, три. Круто! Но я не был среди этих пяти гитар – не то чтобы стеснялся, но понимал, что они поют, вот и хорошо. Придет мое время, и я спою. Куда торопиться? Я знал, что я крут, чего мне лезть. Ребята пели гимны своих команд и вообще все подряд, что модно тогда было. Например, «Ляписа Трубецкого» – «Ау». «Я тебя все равно найду-у-у…» – все выли. И тогда я потихонечку начал со Светой общаться. Понравилась она мне. Я уже в поезде обратил на нее внимание; чувствую, какие‐то симпатии возникли. Там были другие, более боевые девчонки. Была такая Женя из Геленджика – своя в доску, хохотушка. А Света – нет. Она не очень‐то участвовала во всех этих делах. Может, понимала, что не поедет в Болгарию после слета. Может, ей было грустно расставаться: все поедут, а она домой? Хотя нет, грустной она не была, скорее, наоборот, веселой.
Стали потихонечку завязывать отношения, шутки, заигрывания. «Ой, а давай шампанское с клубникой вечером? Как в кино. Романтика, пойдем в лес…» Ну, шутки шутками… Мы пытались достать клубнику. А на дворе май, рановато для клубники‐то! Я зашел к ней в палату, а она говорит: «Рома, у меня кое-что есть, смотри!» И достает клубнику с шампанским. Я думаю: «Вот это да! Круто!» Остальные девчонки куда‐то ушли… Мы выпили шампанское, съели клубнику, а потом гуляли до утра… Сексом все не закончилось, да не очень‐то и хотелось по большому счету. Есть такие моменты, когда ты очень сильно в человека влюбляешься, и у тебя даже мыслей таких нет, о сексе. Это пошло, грязно. Я люблю этого человека. Как я могу притронуться к ней? На самом деле. Это благоговение. Потому что так человека любишь… Я даже никак ЭТО не представлял. Мы целовались, но у меня не было цели с ней переспать. А о чем Света думала, я не знаю, что у нее там было в голове… Откуда я могу знать?
Слет шел, все знакомились больше и больше, веселее и веселее. Неделя пролетела быстро, и наступил последний день. Все не очень‐то унывали, потому что летели в Болгарию. Света не успела сделать заграничный паспорт, поэтому возвращалась домой. Мы с Валерой тоже не успевали, но каким‐то чудом нам их выдали чуть ли не за день до отъезда. И вот торжественный спуск флага, линейка, и нас всех повезли на автобусах в Москву на экскурсию. Перед самолетом у нас было часов пять – шел дождь, ужасный холод, я простыл даже. Нас привезли и сказали: «Вот Красная площадь!» Я вижу Спасскую башню и… Так, стоп! Почему она такая маленькая?! Захожу на Красную площадь – почему она такая маленькая?! Почему все маленькое? Потом я понял: в телевизоре просто красота, там все больше, лучше и красивее. Я немножко огорчился. И вот мы гуляли по площади, по Охотному ряду. Фотографировались. Москва мне тогда до фонаря была. Я расставался с любимым человеком… Мы были все время вместе, целовались. Шампанское с клубникой… Мы ездили по Москве – два грустных человека. Я и она. Она в Новороссийск, а мы все летим в Болгарию. Вот так…
Полетели мы в Болгарию. Тогда еще можно было курить в самолетах, и после взлета все закурили. Стюардесса сказала: «Ну-ка быстро прекратите!» Реально ничего не было видно в салоне. Многие первый раз летели на самолете, и я в том числе. Круто! И страшно. Все эти «А-а-а-а-а-а…» – воздушные ямы. Меня учила какая‐то девушка, что нужно рот держать открытым. Типа она летала, она знает. Либо что‐то жевать, либо глотать, чтобы уши не закладывало. Карамельку, жвачку.
Мы прилетели, обрадовались. Золотые пески. Круто! Поселили нас в какую‐то гостиницу. Не то чтобы совсем плохая, просто от моря далековато. Но нам все было по кайфу. Я жил в номере с Валерой и Лёхой из Ростова. Мы ездили в Варну, бродили по городу, покупали сувениры, масло из лепестков роз. В море я вообще не купался, я ведь на море вырос – что оно мне? Черное море соленое. Азовское море пресное, потому что в него впадает Дон. Я в бассейне купался.
Под вечер мы брали ракию – местный алкогольный напиток. Он очень крепкий и вкусный, из слив, винограда. Нам очень нравилось. Приносили чуваки канистры пластмассовые, разливали из бочек. И вот мы пили эту ракию, а вечером спускались на дискотЭку. Танцы, ривьеры. Дискотеки возле моря, открытые, закрытые. От наших отличались тем, что там все цивильно было. Бары. Побережье. Казино. Весело! Все свои вокруг, студенты, все уже друг друга знают, и мы такой вот большой шоблой, человек сто пятьдесят, перлись на дискотеку. Под конец нашего отдыха возле нашей гостиницы висели объявления: «Дорогие русские друзья, приходите к нам на дискотеку!» Местным барам было выгодно.
О Свете я не забывал. Меня, конечно, отпускало периодически, я знал, что после Болгарии сразу помчусь к ней в гости. Мы так и договорились, что обязательно встретимся. На местных девушек мы просто смотрели, обсуждали: «Смотри, какие сиськи!» – «Ну да, прикольно!» Не более того. Но мы вообще‐то их мало видели, больше в номере зависали с гитарами. Старший руководитель в наш с Валерой номер хотел приставить людей, чтобы следили за порядком. К нам ходили все. Мы потом повесили такую надпись на двери: «Бар „Три обезьяны“: вход только с алкоголем».
А еще мы с Валерой потратили деньги, которые нам директор дала на подарок московским организаторам от Южного региона. Тогда нам дали еще денег и сказали: купите в Москве что‐нибудь похожее. А мы в Болгарии, остается два дня, все свои деньги потрачены на сувениры, дискотеки, домой алкоголя невиданного, типа джина, привезти. Такого же не было, тем более в провинции. И Валера говорит: «Давай эти деньги поделим пополам и протренькаем. Скажем, что подарок купили и подарили». По большому счету все эти кассеты и сувениры из Таганрога никому не нужны были. Вот мы эти деньги поделили и добили.
Вернулись в Таганрог. На следующий день пошли в колледж, отчитались за поездку, чеки всякие отдали, за командировку, билеты. «Ну как?» – «Все нормально, все всем понравилось». – «Хулиганили?» – «Нет, не хулиганили…» Хотя наши фамилии в Болгарии знали все! Крахмалюк! Билык! Но никаких претензий, жалоб в колледж не прислали. Все обошлось. Когда я вернулся домой, пошел с бутылкой джина к своим подругам – Ираиде и Оксане. «Девчонки, я прилетел из Болгарии!» – «Ромка, молодец!» Про Свету я им ничего тогда не рассказал. Не рассказал, что я влюбился.
Культурная жизнь
Ябыл весь на эмоциях и сразу написал Свете письмо. И она тут же ответила. Боялась, что я забыл про нее в Болгарии. Сказала, что все время слушает кассету с записью моих песен и спит в моей рубашке, которую я ей подарил. Приглашала меня с Валерой в гости. Сказала, что мама ее скептически выслушала рассказ про слет, про меня, сказав, что дружбы и любви на расстоянии не бывает.
