Газета Завтра Газета - Газета Завтра 43 (1092 2014)
Режиссёр Денис Банников, автор независимого фильма-бурлеска "Больше-Меньше" (2013), предлагает зрителям свою следующую работу - альтернативную историю, свой взгляд на прошлое, настоящее и будущее русской цивилизации. Американский писатель Стивен Кинг признавался, что идея его многих произведений возникала от внутреннего вопроса "А что, если?". Далее могло следовать всё что угодно в зависимости от буйности фантазии автора. В "Дуэли" мы тоже имеем дело с похожим подходом. А что, если к примеру, Пушкин и Лермонтов не погибли в трагических поединках и остались живы?
Итак, Пушкин (Александр Карпов) убивает на дуэли Дантеса. Проходят годы. Наталья Гончарова, не в силах забыть любовника, в дату смерти француза посещает его могилу. На дворе 1857-й год. Пушкин почивает на лаврах, мучается ревностью, издаёт журнал "Новый шалопай", он практически бросил писать серьёзные вещи. А тем временем, победивший в Крымской войне государь Николай I заказывает поэту "Историю Дома Романовых" - Пушкин уже давно не бунтарь и вполне подходит на роль придворного рифмоплёта. В напарники по перу Александр Сергеевич решает взять Михаила Лермонтова (Геннадий Яковлев) - опального поэта, одинокого майора в отставке, игрока, угодившего в долговую яму и решающего свести счёты с жизнью. А тем временем вокруг поэтов кипит салонная жизнь. Дамы спорят о парижских нарядах. Грибоедов читает отрывки из нового произведения "Дым отечества", опять же, про Чацкого. Юная пушкинская дочь влюбляется в Лермонтова.
На волне фантастического драматургического хода, что в Крымской войне была одержана победа, общество наполнено типичными российскими противоречиями. Кто-то настроен крайне патриотически, кто-то противопоставляет "вечный ужас России" благополучному Западу, кто-то заведомо аполитично с головой погружён в обывательское бытиё. На этом фоне поэтическое состязание между поэтами - исключительно салонное развлечение - перерастает в настоящую дуэль.
Премьера "Дуэли" состоялась 15 октября - в день 200-летия со дня рождения Михаила Лермонтова. Как уверяют авторы фильма, подобный расчёт в планы создателей не входил. Очевидная параллель с "Крым наш" также оказалась случайной - сценарий был написан значительно раньше недавних крымских событий. И здесь есть крайне любопытный момент. Противники альтернативной истории, которая в первую очередь ассоциируется с именами А.Фоменко и Г. Носовского, при подобной заявке могут презрительно морщить носы. Но именно благодаря вымыслу показанные в фильме события оказались ещё больше привязаны к современности. Поскольку сама рассказанная в фильме история не отличается разнообразием сюжетных ходов, основная смысловая нагрузка падает на диалоги. Именно в них Банников (автор сценария он же) поднимает вопросы об историческом пути России, его закольцованности во времени.
То, что "поэт в России больше, чем поэт" мы знаем ещё со школьной скамьи. И здесь политика и гражданский долг вступают в разговор с внутренним миром большого художника, с его творческим началом. Несмотря на внутренний кризис - оба в этот момент отнюдь не "в фаворе у неба" - именно Пушкин и Лермонтов предстают на экране теми людьми, на которых, по режиссёрскому замыслу, и держится Россия. Что должно произойти с поэтами, чтобы первый спустя долгий срок вновь уловил божественный отзвук поэзии, а второй обрёл вкус к жизни и рассказывает "Дуэль". Как и "Больше-Меньше" авторов интересует не только внутренний поиск гениев, но и движение к правде и справедливости. К анахроничному сегодня понятию чести, наконец.
"Дуэль" стала первым в истории абсолютно независимым костюмированным историческим фильмом. И оказалась редкой лентой, к которой крайне сложно подобрать кинематографический аналог. Продюсеры картины Аркадий Яценко и Жанна Воробьева, а также Денис Банников работали бесплатно. Остальная съёмочная группа - за очень скромную сумму. Поразительный факт, но великолепные костюмы, задействованные в картине, были сшиты специально для проекта, а не найдены на антресолях российских киноконцернов. Весь фильм строился на всеобщем энтузиазме, при полном отсутствии интереса к нему у Министерства культуры. Схожая ситуация была у покойного Эмиля Лотяну, который перед смертью был вынужден просить деньги на свой новый проект (тоже о Пушкине) и получать унизительные отказы. Почему в нашей стране патриотически настроенные авторы лишены государственной поддержки, не только финансовой, но и информационной, ещё один исконно русский вопрос, остающийся без ответа. Но, несмотря ни на что, картина выходит в отечественный прокат в количестве 150 копий, что даёт шанс зрителям, ищущим в кино свежие идеи и оригинальный взгляд, ознакомиться с исторической реконструкцией Дениса Банникова не понаслышке.
Апостроф
Роман Раскольников
23 октября 2014 1
Культура
НОВАЛИС. Фрагменты. - СПб.: "Владимир Даль", 2014. - 319 с.
"Века прервёт одно мгновенье, / Великих Таинств снят запрет; / Здесь в этой книге откровенье: / В ней прорывается рассвет", -эти слова из стихотворного посвящения Новалиса Людвигу Тику приложимы к книге "Фрагментов" самого Новалиса, впервые полностью переведённой на русский язык. Впрочем, всё, что было написано Новалисом, - это фрагменты, а не только одноименная книга: роман "Генрих фон Офтердинген" и повесть "Ученики в Саисе" так и остались незавершёнными, т.е. фактически являются "развёрнутыми фрагментами". Томас Карлейль, один из первых, кто написал о Новалисе, отмечал, что всё, созданное Новалисом, было "фрагментами", отрывками "из великого плана, до осуществления которого Новалис не дожил".
О "великом плане" чуть позже. Сначала скажем о самом Новалисе: "Фридрих фон Гарденберг, молодой человек несколько женственной наружности (роскошные тёмные кудри золотистого отлива, полные, изящно очерченные губы, карие глаза с длинными ресницами), жил мало (1772-1801), учился в Йенском университете, боготворил Шиллера и Гёте, дружил с Фридрихом Шлегелем и Людвигом Тиком, любил Софию фон Кюн (умерла в четырнадцать лет), увлекался горным делом, написал традиционно романтические "Гимны к ночи", том "Фрагментов", роман "Генрих фон Офтердинген" (в подражание "Вильгельму Мейстеру" Гёте), высокомерную и реакционную статью "Христианство или Европа", обожал созерцать звёзды и вздыхать о "золотом веке". Таков "известный" Новалис. Но этот "чахоточный мистик", как назвал его Томас Манн, был, кроме того, отчаянный дуэлянт, отличный наездник, ловкий кавалер и обладал к тому же немалыми познаниями в минералогии, физике, химии и математике. Пожалуй, слишком много для одного человека" (Е.Головин). А ежели прибавить к сему, что "великий план", двигавший творчеством Новалиса, был, ни много ни мало, "написать новую Библию": "я мечтаю видеть перед собой целое собрание книг, посвящённых всем наукам, всем искусствам - истинное порождение моего духа Если дух освящает, каждая подлинная книга - Библия". Очевидно, столь дерзновенный "план" и не мог разрешиться иначе, нежели написанием "фрагментов". Но родившиеся "фрагменты" поистине в чём-то "конгениальны" Библии, в них зрится "откровенье", в них "прорывается рассвет".
Имя "Новалис" - не совсем псевдоним, оно образовано от "де Новали", латинизированного перевода старинного родового имени предков фон Гарденберга - господ фон Роде. По-латыни "novalis" значит, "возделывающий новь, новую пашню". Как писал сам поэт-философ: "Это моё старинное родовое имя, не совсем неподходящее для меня". И вправду, "подходящее": ибо "фрагменты - литературные семена. Если даже некоторые колосья засохнут - какие-то всё равно взойдут"
Существует, впрочем, ещё одно истолкование имени "Новалис", предложенное Гейнцом Риттером в монографии "Неизвестный Новалис": как считает Риттер, "Новалис - имя горного духа в германской мифологии - принятие такого псевдонима логически можно связать с увлечением шахтами и горным делом" (на книгу Риттера имеется примечательная рецензия Е.Головина, вошедшая в выпущенный издательством "Наше Завтра" сборник "Где сталкиваются миражи", коей мы здесь активно пользуемся. - Р.Р. ). На наш взгляд, оба истолкования имени скорее дополняют друг друга, нежели исключают Ибо в них замечательно проявляется то двуединство "известного" и "неизвестного" Новалиса, о коем помянуто было выше Головиным: двуединство "мистика" и "реалиста", "мечтателя" и "практика". Обычно принято считать, что "романтик" - некое существо, напрочь "оторванное от земли", "витающее в туманных грёзах" и т.п. Но случай Новалиса - не таков.
Наилучшей характеристикой его творческого гения могут послужить слова Вячеслава Иванова (кстати, одного из основных у нас в России переводчиков Новалиса) из программного в своём роде стихотворения "Русский ум": "Он здраво мыслит о земле, / в мистической купаясь мгле". Подобное, только о "немецком уме", вполне мог бы написать и сам Новалис. И сие свойство действительно обнаруживается у величайших немецких умов (равно, как и у русских). Посему мы дерзнули бы "дополнить" формулу нашего поэта: способность "здраво мыслить о земле" (характерно, что часть фрагментов у Новалиса - это сугубо естественнонаучные штудии!) и одновременно "купаться во мгле самой глубокой мистики", - коренное свойство "канонического" арийского ума, которое проявляет себя, в том числе и у таких первостепенных народов, как русские и немцы.
