Газета Завтра Газета - Газета Завтра 918 (25 2011)
Но не только. Москва ждет и современную оперу. Директор Большого театра г-н Иксанов заверил в том журналистов, что собрались в атриуме Новой сцены Большого театра ради знакомства с г-ном Мортье. Г-н Мортье — с 2010 года генеральный директор Королевского театра "Реал", символической гордости Мадрида. Театр находится напротив Королевского Дворца, его спектакли посещает испанская королевская семья. Любопытны, конечно, музыкальные вкусы и пристрастия короля Испании Хуана Карлоса и королевы Софии.
Интерес непраздный. Г-н Мортье — фигура выдающаяся, его называют "одним из самых сильных игроков в нынешнем музыкальном театральном мире". С 1981 по 1992 годы он — директор Королевского оперного театра "Ла Моннэ" в Брюсселе, с 2004 по 2009 гг. — директор "Гранд Опера", с 1991 по 2001 гг. — интендант Зальцбургского фестиваля. Город Моцарта запомнил г-на Мортье. Это он "взорвал" на прощанье Зальцбургский фестиваль в 2001 году. Это он представил в рамках фестиваля "Летучую мышь" в постановке Ханса Нойенфельза, заставив зрителя-австрийца вспомнить аншлюс с нацистской Германией. Постановка вывернула наизнанку еще и жизнь высшего австрийского общества. Так, на балу у князя Орловского гости нюхали кокаин; русский князь Орловский походил на "руссишшвайн" и уродливо переходил от фальцета к басу. Зритель в брезгливости и негодовании неистовствовал! Вой недовольства оказывался частью режиссерской концепции.
Теперь г-н Мортье и россиянина научит родину любить. Королевский театр "Реал" даст в Большом театре "Возвышение и падение города Махагони", оперу Курта Вайля. Постановка именно этой оперы стала первым проектом г-на Мортье на посту генерального директора Королевского театра "Реал".
Опера "Махагони" — плод сотрудничества Курта Вайля с Бертольдом Брехтом. Знаменитый "левый" драматург-новатор — автор либретто. Курт Вайль тоже занимает особое место в музыкальной культуре ХХ века. Его называют одним из немногих композиторов, "кто сумел создать мост между "серьёзной" и "легкой" музыкой, соединить неоклассику, экспрессионизм с мелодиями джаза". Премьера "Махагони" прошла в Лейпциге в 1930 году. Зритель — кто свистел и шикал, кто кричал "Позор!" и "Свинство!", большинство, если верить источникам, аплодировало. В то время Германия лежала в глубокой депрессии, и премьера оперы оказалась вызовом, пощечиной буржуазии. И вот 2011 год. История повторяется. Теперь в виде фарса.
Кризис. Г-н Мортье признался, что бюджет театра "Реал" сокращается, а поэтому приходится экономить, выгадывать, и прежде всего — на декорациях. Г-н Мортье не против того, чтобы артисты оперы изображали жертву вообще посреди голой сцены. Пока же действие оперы происходит на фоне мусорных куч города Махагони, которые будут, как я предполагаю, трансформироваться в ложе любви. Махагони, согласно либретто, — воображаемый город, гимн вакханалии разврата. В этом городе разрешено всё, запрещено быть бедным. Мужчины в нем — отчаянные ловцы удачи, женщины — падшие шлюхи и проститутки.
Как-то всё переплелось теперь, в славную эпоху демократии: Королевский театр в Мадриде, бузотер-"игрок" г-н Мортье, Большой театр, сермяжная правда, которую дал жене советского офицера в отставке товарищ Горбачев. Я слушала г-на Мортье на пресс-конференции, вспоминала, как по пути к Большому театру доброхоты отдавали за бесплатно каждому встречному-поперечному билеты в театр на Таганку, куда в советское время не попасть было, и думала… Где тот уральский хребет, что разделяет вчера и сегодня? По какой "линии Мажино" проходит граница между сермяжной правдой и сказкой?
Г-н Мортье чуть приоткрыл тайну мадридского двора. Он поделился рассказом о себе. Он рассказал, что рос в небогатой семье, но страстно любил театр. В юном возрасте он приехал в Париж специально для того лишь, чтобы попасть на гастроли Большого театра. Он запомнил "Евгения Онегина" с Галиной Вишневской в роли Татьяны. Потом, в конце 80-х, он приехал в Москву, еще в советский Большой театр. Он увидел спекулянтов, которые продавали билеты за большие деньги, но сами спектакли Большого показались г-ну Мортье дремучими, отсталыми. Но оказался и на улице Большого театра праздник! В 2006 году г-н Мортье, уже директор "Гран Опера", увидел в Большом театре "Евгения Онегина" в постановке Дмитрия Чернякова. Тут-то г-н Мортье и понял: Большой театр — обновился. Большой театр стал современным и для современного зрителя. С тех пор г-н Мортье и г-н Иксанов — друзья. А Дмитрий Черняков в круге первом г-на Мортье и любимый режиссер г-на Иксанова. В знак особых симпатий "Гранд Опера" открыл даже сезон оперой "Евгений Онегин" в постановке Дмитрия Чернякова.
Услуга, как говорится, за услугу. В сентябре Новая сцена Большого театра откроет сезон оперой "Махагони". А в октябре, после многих лет реконструкции и скандалов на тему "как украсть миллион", откроет, наконец, двери сам Большой театр. Торжественное событие! "Руслан и Людмила" от Дмитрия Чернякова. Дмитрий Черняков еще раз обновит и оперу, и Большой театр.
Да. Так я возвращаюсь к 3 июня. Почерпнув из бокала вина ложку правды, я оказалась в Большом театре на "Лебедином озере" в редакции Григоровича. Ажиотаж был, как в советские времена. Лишний билетик спрашивали аж на лестнице метро "Театральная". С увлажненными глазами я смотрела "белый" акт "Лебединого" и думала, что Петипа и Чайковский намеренно строили на сцене замки Людвига Баварского. Бюргеры баварские объявили короля Людвига сумасшедшим. В 70-е годы в Советском Союзе барыжили уже свои бюргеры, советские. Им-то и их симпатизантам товарищ Горбачев и открыл сермяжную правду. Только вот хореография Григоровича и декорации Вирсаладзе продолжают и сегодня воссоздавать на сцене Большого театра замки. "Нойшванштайн", "Хоэншвангау" — обители красоты, неприступности и сказки.
P.S. Сила, как говорят, не в сказке. Сила — в правде. Лето — сезон обострения в борьбе за правду в Большом театре. Так было летом прошлого года, когда Москву, как смогом, окутал слух о сложении полномочий директора Большого театра г-на Иксанова. Едва наступило лето 2011, как "Известия" подтвердили вчерашний слух. Что-де да, г-н Иксанов сложит полномочия директора Большого театра, но в феврале 2012 года. А там как карта ляжет: должность займёт либо Юрий Лаптев — солист Мариинского театра, советник Президента по вопросам культуры, либо Владимир Урин — гендиректор театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Только вот вышел на поле еще один игрок. Зубастый, агрессивный, ничего не боится! Бьет он в Интернет-пространстве правдой-маткой наповал. Цитирует порно-сайт директора балетной труппы Геннадия Янина, публичность которого стоила Геннадию Янину карьеры. Называет Большой театр — "заводом по отмыванию денег, сердцем коррупции" и напоминает о 22 миллиардах рублей, что были потрачены на реконструкцию театра, где одни и те же работы оплачивались по нескольку раз. Автор информационной "бомбы" себя не называет. И, похоже, он не один. Аноним перечисляет даже "список Шиндлера", через который Большой отмывал деньги. Смущает одно. Почему молчит г-н Швыдкой? Ведь это он, Михаил Ефимович Швыдкой, будучи министром культуры, привел на должность директора Большого театра Анатолия Иксанова. Ведь это он, Михаил Ефимович Швыдкой, заявлял: "Передо мной была поставлена задача упорядочить работу Большого театра и финансирование реконструкции и строительства. По Бюджетному кодексу, генеральным заказчиком всего строительства является Минкульт, и все инвестиционные средства будут идти через него". Но г-н Швыдкой молчит. Орлом воспарил над скандалами, что сотрясают Большой подземными толчками. Слух второй: министр культуры Александр Авдеев готовится к отставке. Незавидный портфель перейдёт к Денису Молчанову, в прошлом — заместителю министра культуры Михаила Швыдкого.
Олег Кильдюшов -- Апостроф
Джордж Ритцер. Макдональдизация общества 5. — М.: Праксис, 2011. — 592 с. — (Серия "Образ общества").
Представляемая здесь книга является замечательным примером того, как актуальные исследования современной культуры могут получать не только прикладную, но и теоретическую релевантность, если они опираются на серьезную интеллектуальную традицию. В качестве таковой опоры автор избрал теорию рационализации великого немецкого социолога Макса Вебера (1864-1920), у которого основным образом будущего человечества выступала "железная клетка" рационализированной организации жизни. Таким образом, "макдональдизация" предстает у Дж. Ритцера как сегодняшнее продолжение веберовской рационализации: если классик имел в виду формирование формальной рациональности в сфере управления — прежде всего государственного аппарата, бюрократии, то сегодня этот процесс охватил такие, казалось бы, принципиально нерациональные сферы, как потребление и досуг.
