Газета Завтра Газета - Газета Завтра 459 (37 2002)
Музычкой навеяло.
Сидим мы, значит, на травке с ЗК Володей, который сидит за двойное изнасилование. Поскольку пахан заболел и не пришел, Володя пыжится под главного.
"Здесь, в Израиле,— говорит, — законы поменялись. "Общак" есть, и авторитеты есть, но здесь все равны. Вот за мою статью в России, например, опустили бы. А здесь — молодняк, видишь, как слушается?"
— Прям, все равны, все за одним столом?
— Нет,— мрачнеет Володя, и ослепительная златозубая улыбка прячется в плоховыбритые щеки.— С пидорами не сяду за один стол.
— А что такое?— спрашиваю.— "Парад гордости" вам не нравится?
Володя, злобно: "В Израиле это нормально, но ни я, да и ни один нормальный человек с ними за один стол не сядет. Только представить, что он может из твоей тарелки поесть. Вот вы, например, сядете за один стол с лесбиянкой?"
Я: "Запросто".
Володя, шокированный моим предательством, после его заверений в том, что ни за что бы не согласился со мной разговаривать, если бы не уважал мои статьи: "Как? Только представить, что она этими самыми губами там всякое?! Тьфу..."
Разговор был исчерпан. Интересно, почему многих мужиков эта тема так всерьез напрягает?...
Вернулась. Почти два ночи. "Мои" убитые — девочка 11 лет, девочка 15 лет, еще две женщины, еще одна, еще один мужчина, семья которого сначала дала фотографию, потом передумала... Резанула последняя семья одной из сегодняшних погибших. Худенький мужчина в очках, русский, так рванулся открывать мне дверь посреди ночи, что захотелось сломать себе руку, — сразу стало так понятно, кого он хотел увидеть... Он уже успел побывать в больницах. У одного из трех маленьких сыновей взяли анализ ДНК. Он был в морге, его не пустили на опознание — слишком близко две оставшиеся неопознанными женщины стояли к террористу. И он мне говорит, бледный, как ангел смерти: "Вчера как раз полгода, как она приехала в Израиль... Завтра утром я еще поеду в больницу. Только завтра мы получим результат анализа ДНК." Если есть там кто-то сверху, пожалуйста, сделай так, чтобы его жены не было среди убитых. Оставшиеся варианты — только тяжелораненные и безнадежные. Но он живет до утра только этой отчаянной надеждой, хотя, как и я, все уже знает. Дом — пустой. Он все знает, но пока никого нет, и до утра он будет жить с этим один. Дай ему бог заснуть сегодня. И все-таки — пусть в Абу-Кабире будет не она. Пожалуйста. Андрей, не дай нам бог встретиться еще раз завтра утром.
А по Израилю, как в песне про 10 негритят, разгуливают еще 3 террориста из обещанных пяти... Еще три теракта. Где?
А может, дать Арафату еще одну Нобелевскую премию? За на…бку нобелевского комитета, например.
P.S. У меня дома объявилось мое личное маленькое религиозное засилье. Пришел сын, вырубил телевизор. "У нас шабат",— говорит.
P.P.S. Опять пришел сын. "Едиот Ахронот" — желтая газета!"— говорит. Блин, он же еще не умеет читать...
P.P.P.S. Недавно один мужик сказал мне на каком-то расстоянии от премьер-министра Израиля: "Мать твою". Видимо, я его кинула, не заметив, раз такое сказал. И все-таки не представляю себе ситуации, в которой могла бы сказать серьезно другому труднознакомому человеку что-то подобное. Интересно, присутствующим здесь случалось так себя вести?..
Заезжала сегодня в роддом. У Ольги Тагильцевой (35) погибла в теракте на входе в дискотеку "Дольфи" единственная дочь Маша 14 лет. В четверг ночью у нее родился сын.
На моей памяти, за последние год и два месяца это один из немногих радостных моментов в истории семей, пострадавших в том теракте. Напоминаю — 20 убитых подростков, 1 взрослый, 74 раненных. Искренне порадовалась за нее, что несмотря на косые взгляды по поводу "невыдержанных сроков траура", у нее все получилось.
"Если я не смогу иметь еще детей, моя жизнь кончилась, — сказала она тогда. — Я чувствую, что превратилась в старуху. Я не знаю, как я смогу жить после того, что случилось с Машей. В каждой девочке на улице я вижу ее, узнаю ее походку, волосы. Когда я вижу кого-то из ее подруг, кто не пошел на эту дискотеку, я делаю вид, что их не узнаю, продолжаю быстро идти дальше, а сама задыхаюсь от слез".
За этот год и два месяца мы виделись с ней много раз, и слезы у нее не просыхали. Вчера ночью она впервые плакала от счастья, когда ее 3600-граммовый малыш впервые ухватил ее мокрой теплой растопыркой за палец.
"Это такое счастье. Это было невыносимо, кладбищенская тишина в доме, когда никто не звал меня "мама". В ее комнате все оставалось так, как она оставила, уходя... Такое счастье, что я еще могла родить. И так плохо оттого, что Маша никогда не увидит своего брата. Мне страшно начинать сейчас все сначала. Хотелось надеяться, что к тому времени, как мой сын подрастет, ситуация в Израиле как минимум стабилизируется. Не хочется думать о том, что мы рожаем пушечное мясо".
Потом накарябать 7 заметок разной степени бредовости. Началось все с узаконенного отныне непризыва ультраортодоксов в армию, и кончилось ночной и почти интимной беседой с главой оппозиции по поводу очередного не очень точечного отстрела Салаха Шахады ("Хамас это я, я — это Хамас"). "Плевать, что он сдох, — сказал Сарид. — Он это вполне заслужил, об этом мы жалеть не будем. Мы будем жалеть о том, что эта сволочь и после смерти будет убивать евреев", подразумевая следующие за "ликвидацией" акции возмездия. О детях, которые там были, я вообще молчу. Нехорошая мода завелась у нашего правительства уже второй раз во время затишья все рас***чить к черту. Кстати, и Шарона сегодня слушала. "К миру,— говорит,— стремимся".
А сейчас зашла домой, башка вспухла, как моя сумка. Поцеловала пушистого ребенка в теплую пятку. До следующего теракта я вполне счастлива
Если бы вашего любимого взяли в плен, сколько лет вы бы ждали его возвращения?
Утро. "Я сразу поняла, что мама умерла,— сказала мне сегодня в больнице Техила Ситон (14).— Когда нас выносили из автобуса, я увидела, что она лежит без парика, и не двигается. Когда раздался взрыв в автобусе, все заволокло дымом, мама крикнула: "Ложись на пол!" Меня прикрыла какая-то девочка, и все осколки попали в нее, а меня ранило только в живот".
Прикрывшая ее девочка, кстати, в безнадежном состоянии, в детской реанимации другой больницы.
Вечер. Улица Неве-Шаанан. Если бы не зеленые стрелочки на асфальте, место вчерашнего теракта было бы неузнаваемо. Киоск даже не пострадал, синие пластиковые столы стоят, как стояли, меж грязных тряпичных зонтов. На столбе корявое объявление о том, что иностранные рабочие по случаю теракта могут обращаться в бесплатную клинику организации защиты прав человека. А они все равно не обращаются. Из дома выходить боятся — полиции слишком много. Поймают — депортируют. Были уже случаи, когда прямо в больницах арестовывали. Хозяйка киоска мне злобно говорит: "Вот тут все ходят, спрашивают, почему я киоск сегодня открыла, сразу после теракта. А кто моих детей накормит? Ты? Это еще счастье, что киоск не пострадал, и муж мой, который вчера ночью здесь работал, жив".
Двойной теракт с подскоком.
Быстро у нас все делается. Я уже отстрелялась. Как обычно — место теракта (разбросанные по бульвару стульчики кафе вперемешку с чужими конечностями), больницы — раненные, завтра будут "репродукции" — убитые. При железном спокойствии при виде чужой крови вполне могла бы стать хирургом. Впрочем, это — приобретенное.
2 террориста-самоубийцы, по счастью, два из валявшихся на месте трупов принадлежали именно им.
Что говорят прохожие:
Арье Зоар (38), бывший "Голани". Шел мимо кафе на Неве-Шаанан, где обычно по вечерам на пластиковых стульчиках сидят иностранные рабочие, тянут пивко и смотрят телевизор. Первый взрыв был в кафе (единственное открытое сегодня на этой улице. По идее, 9-го ава должно было быть закрыто ВСЕ.) Те из прохожих, кто служил в армии, бросились на землю. Те, кто дурнее — побежали. Раздался второй взрыв, который их, в основном, и покорежил. "После второго взрыва побежал помогать людям, — рассказывает, хотя самого ранило осколками. — Когда дым рассеялся, зрелище было такое, что в первые секунды показалось, что помогать уже некому. Первые два человека, которые лежали ближе всего ко мне явно были мертвы. У одного разворотило живот, у второго оторвало обе ноги. Лично я никакой "передышки" не ощутил. Все ждал следующего теракта".
Ну, и так далее, 11 из 20 раненых. Извините за натурализм. Круг опять замыкается. Днем — кладбище, вечером — теракт, утром — опять кладбище. Пошли бы с ребятами с радио пиво выпить, но настроения ...почему-то?... нет
Выглядела она угловато, сурово, несимметрично, словно только что от Пикассо
К нашему последнему разговору с моей отдаленно-недоделанной любовью:
