Эдуард Байков - Уфимская литературная критика. Выпуск 4
Поэзию теперь обзывают текстами. Пепельнокудрый и румяный, похожий на мушкетёра из психбольницы, многотиражный Владимир Сорокин меланхолически поведывает (ТВ-6, программа «Без протокола»), как «вживую» распробовал какашки.
Литература как-то незаметно, но навязчиво разделилась на два лагеря. Лагерь – слово уже настраивающее, правда? Разделилась на две доли – с нескромно глубокой щелью посерёдке.
«Почвенники» вертят авторучками, как коровьими хвостами.
«Постмодернисты»… А что такое они, собственно? Кушатели дважды «шоколадки» русской классики. Но это дурно пахнет, господа!
У нынешнего писательства физиономия говноеда, падальщика – ловкача до раздутой туши некогда живой литературы.
Содержание – современного сердца не трогает. Форм – навалили столько, что впору спустить в унитаз. Я и смыл, потому что быть циником так и не приучился, хотя в «непризнанных гениях» не числился отродясь.
Век № 21… Человечество выиграло его в «очко» у Господа – а я не люблю азартных игр и не держу в рукаве туза.
И вот – прескверное ощущение (и, самое печальное, что, кажется, и понимание): XXI ВЕК МНОЙ ПРОСТО-НАПРОСТО БЛЕВАНУЛ.
Может, ему хотя бы полегчает…
Был в русской обрядовой поэзии жанр – корильная песня:
У Филиппа поезжанушки все дураки,
Все дураки,
Они полем ехали – куче поклонилися,
Куче поклонилися:
Они думали-гадали – церква стоит,
Куча стоит…
И я, дурак, пакую чемоданы, изгаженные ярлыками сомнительных отелей, где обретались мои фантазии, – в город, который отыскался-таки в достаточно подробном Атласе мира.
Айдар Хусаинов
«Уфимский культуртрегер – кто он?»
Ни один друг, не то что знакомый, известного уфимского архитектора Леонида Шулимовича Дубинского не может себе позволить сказать ему: «Леня, ты когда сделаешь проект по моему замыслу?».
Вместе с тем такая история повторялась с известным уфимским критиком Александром Касымовым чуть ли не ежедневно. Практически любой, кто имел маломальское отношение к литературе, приходил к нему и говорил: «Когда ты напечатаешь мои стихи? Когда издашь мою книгу, проведешь вечер, напишешь обо мне статью?».
И такая же история повторяется практически с каждым уфимским культуртрегером.
В чем причина такого разного отношения к одинаково творческому, в принципе, труду? Думаю, следует обратиться к истории вопроса.
В двадцатом веке Уфа пережила две гуманитарные катастрофы. Первая произошла в годы Октябрьской революции и Гражданской войны, когда было разрушено гражданское общество в городе. Вторая – в годы Великой Отечественной войны, когда в город приехало огромное количество эвакуированных.
Были или нет поэты в Уфе до этих событий – мы не знаем. Те имена, которые нам известны благодаря трудам М. Г. Рахимкулова, не дают представления о среде, о поэтическом обществе в целом. Слишком мало материала для того, чтобы делать какие-то выводы. Но один можно сделать однозначно – была нарушена преемственность поколений. Этот фактор продолжает быть актуальным, следствием его становится то, что каждое новое поколение русских поэтов Уфы начинает почти на пустом месте. Этого вопроса мы еще коснемся, а пока продолжим наши исторические изыскания.
Не мудрено, что в послевоенной Уфе, на практически пустом месте главенство заняли литераторы – фронтовики. На память приходят имена Ивана Сотникова и Василия Трубицына. Именно последний нам известен как человек, захвативший литературные высоты и никому не отдававший их в течение достаточно долго времени, чуть ли не до начала семидесятых годов. Он работал в издательстве «Китап» и жестко контролировал всех поэтов. Доходило до смешного – в коллективных сборниках мы можем не узнать некоторых поэтов, потому что товарищ Трубицын выбирал у них только худшие стихи, да к тому же и редактировал их.
Надо сказать, что по моим наблюдениям каждые пятнадцать лет в уфимскую литературу приходит новое поколение поэтов. Учитывая, что товарищ Трубицын правил лет двадцать-тридцать, то на его совести два загубленных поколения.
Так что картина была такая – молодой литератор выходил в свет, в литературное сообщество и вдруг понимал, что произведения его самого и сотоварищей не востребованы, что все пути перекрыты, что даже в час по чайной ложке печатать его не будут. Учитывая, что сборник «Бельские просторы» выходил раз в год, и туда стихи молодых попадали очень редко. Можно понять самочувствие молодого литератора, который понимал это.
Путей выхода из этого состояния оказалось два – это организация литературного объединения «Метафора», которое возглавлял поэт Мадриль Гафуров, и появление чуть ли не первого культуртрегера в Уфе – поэта Рамиля Хакимова.
Литобъединение достаточно скоро прекратило свое существование в результате провокации – молодые литераторы выпивали, и один из них позволил себе критиковать советскую власть. Об этом стало известно, и ЛИТО прикрыли.
А Рамиль Хакимов работал долго. Вот причина этому – он первым осознал общие интересы поколения и работал, учитывая интересы всех действующих лиц. Благодаря ему газеты стали печатать молодых, постепенно стали выходить и книги.
Однако сил было мало, мало было людей, да и интересы поколения все-таки было сформулированы нечетко и не менялись по истечении времени, вот почему место Трубицына заняли совсем другие люди, по идеологическим установкам мало от него отличающиеся. Они захватили «Китап», а по мере создания «Истоков», а затем и журнала «Бельские просторы» – и их тоже. Рецепты у них те же – дозированная выборочная публикация и редактура.
Так что теперь нам должен быть понятен портрет уфимского культуртрегера:
1. Это человек, озабоченный интересами своего поколения, более четко их осознающий.
2. Это человек, который борется за место под солнцем для своего поколения.
3. Это человек, который мало что знает об опыте предыдущих поколений и не испытывает к нему особых чувств.
Должен сказать, что дело это неблагодарное. Тот же Касымов к концу жизни почти возненавидел своих подопечных. И это понятно – постепенно происходит процесс социализации, затем поколение дробится и чаще всего общность пропадает в результате того, что кто-то, все– же достигнув успеха, начинает опять закручивать гайки и стараться продлить ситуацию наибольшего для себя благоприятствования.
В этом отношении хотел бы остановиться на деятельности литературного объединения «УФЛИ», которое было создано с учетом всех достижений и ошибок прошлого. Максимальная демократичность, когда каждый имеет право голоса, и вместе с тем обращенность к литературе нового дня позволяет молодым литераторам яснее и четче сформулировать, чего они хотят от жизни, позволяет найти единомышленников и начать свой проект. Так появился проект «Гипертекст», так появились и обрели более четкие очертания проекты г-на Мирсаитова и Компании, Анны Ливич, литературное объединение «Бульвар Славы» и другие. Появилась и реакция со стороны официальных литературных структур.
Собственно в этом я и вижу будущее уфимского сообщества, когда все новые и новые молодые литераторы будут приходить в «УФЛИ» и затем отпочковываться от него, осознав свои интересы, воплощать их в жизнь, чтобы по окончании проекта вернуться в «УФЛИ» как в общий дом – передохнуть и снова начать работу, уже с новыми людьми.
Иначе уфимских культуртрегеров, да и всех поэтов ждет судьба одиноких волков, так и не понятых при жизни и забытых после смерти.
Постскриптум.
Любопытно, что госпожа Соболевская, а вслед за ней и многие присутствующие вдруг так озаботились дефиницией явления. Вот она, вытащенная из Брокгауза и Эфрона:
«Культуртрегер, нем., носитель и распространитель европейск. образованности, цивилизации».
Ну как бы и что? Теперь вы это знаете. Кстати, сие немецкое слово в конце концов, если не исчезнет, чего бы мне хотелось, станет звучать как культрегер – так оно лучше звучит.
СПИСОК НИКОВ (ЮЗЕР-НЭЙМОВ – СЕТЕВЫХ ИМЕН) УЧАСТНИКОВ «ЖИВОГО ЖУРНАЛА» (в литературных и окололитературных журналах и сообществах «ЖЖ»)eddybay – Эдуард Байков
racoshy – Игорь Фролов
gorushko – Юрий Горюхин
husainov – Айдар Хусаинов
criticessa – Кристина Абрамичева
rustemm – Рустем Мирсаитов
nevmenandr – Борис Орехов
heinex – Евгений Рахимкулов
alonsoelbueno – Игорь Абрамичев
diana_bikkulova – Диана Биккулова
tuboltsev – Юрий Тубольцев
igor_ufa – Игорь Коновалов
sutasu – Станислав Коган
sensati – Альберт Валеев
assente – Ольга Арапова
Примечания
1
