Газета Завтра Газета - Газета Завтра 425 (2 2002)
Александр НАГОРНЫЙ
[guestbook _new_gstb] На главную 1
2
3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 26 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
27
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Виталий Аверьянов РОССИЯ – НЕ ОТ МИРА СЕГО
Россия — историческое дело православного духа, его тонкое движение вглубь и вдоль сухопутных просторов от Москвы до Тихого и Северного океанов, а затем вспять — до Одера и Переднего Востока. Киевская Русь лишь приняла крещение, она лишь готовила будущую миссию, она не была еще делом Православия. Но Россия, подымающаяся из запустения и разрухи после падения Киевской Руси — это уже иная страна и совсем другая история. Целиком и полностью она была и остается путем православного духа, его магистральным промыслительным руслом, несмотря на то, что внешне все может казаться по-другому.
Россия не только исключительно принадлежит миссии правого прославления Бога, но и сама бросает свой особый свет на православие как таковое. Она подтверждает всей своей судьбой царственный смысл Божией Славы, царственное предназначение Традиции — на новом уровне: не так, как Византия, и не так, как языческий Рим. Тем более противоположна Россия Риму папскому, который всегда стремился не к раскрытию царственного и миродержавного смысла христианства, а к попятному движению в дохристианские, рудиментарные формы. Теократическая претензия пап могла бы показаться и оправданной, если б не одно обстоятельство: даже во времена расцвета, наибольшего могущества папства и его орденов претензия эта все-таки оставалась несбыточной мечтой. Римское католичество было нереалистично в своей политической миссии, и в этом его нецерковная природа (ибо Церковь не имеет внутреннего права быть нереалистичной, мечтательной — Церковь есть жизнь и правда жизни, она довольствуется пищей сегодняшней и в наступлении, и в отступлении).
Печать неотмирности лежит на всей России. В русском сознании присутствует особая созерцательность, не совпадающая ни с западной, ни с восточной формами "заклинания" реальности — ни с упорной ее культивацией, ни с холодным избеганием связей с нею. В формуле Третьего Рима задан северо-восточный вектор Святой Руси, интеграция "нордического" экзистенциализма и "ориентального" реализма, делающая Русь уникальной цивилизацией как на фоне Востока, так и в свете Севера.
Наша цивилизация — это особая "сторона", она сторонняя, отдаленная от сего мира, более других приспособленная для сохранения в себе принципиальной духовной альтернативы "веку сему". Миродержавность — скрытый политический потенциал православия, его мощь, ищущая себе среди народов достойного носителя. Эта мощь выражается в синтезе политической и духовной волевых природ человека — синтезе, отсылающем к Священной Традиции. Миродержавность представляет собой конкретную формулу настоящего традиционализма. Латинское (римское) христианство рассматривало державность как завоевание и подавление мира, и поэтому оно было всегда склонно воспроизводить в себе черты "князя мира сего", оно слишком буквально входило в дела мира и сладострастно, по-язычески, воспринимало идею мирской власти. Протестанты, расколов западное христианство и высвободив в этом расколе огромную энергию европейских народов, пустили эту энергию на создание технократической цивилизации, в основу чего была положена так называемая "научная" форма знания (наука в новоевропейском понимании — это сложный комплекс рафинированных форм практической магии). Протестанты по-своему исказили дух миродержавности — они возвели державу мира сего, сделали сам "мир" источником власти. Поэтому протестантизм стал духовной вотчиной лжепророков, властителей дум "века сего". Именно протестантская культура породила миф о "гениях", "великих реформаторах", "великих революционерах" — "робеспьерах", "байронах", "наполеонах" и прочих.
Католики воздвигли веру в "князя мира сего", протестанты — веру в "пророка века сего". Они не осознавали того, что миродержавность состоит не в подавлении мира и не в освобождении мира для великих новаций. Миродержавность состоит в том, чтобы "удерживать" силы мира в русле Традиции, смирять, дисциплинировать, воспитывать в формах и канонах Традиции человеческую природу и природу народов, обуздывать политической и духовной силой раздирающие мир сей борения исторических эпох. В этом непонимании правды миродержавности сказался "аполитический" дух Запада, который патологически неспособен создать великое государство. Какое-то подобие военно-политического единства западные нации смогли (а вернее были вынуждены) воздвигнуть лишь перед лицом великого государства на Востоке. Вместе с тем это не означает, что инициатива (воля оседлать события) исходит от Востока — миродержавность скорее созерцательна, она обеспечивает базу всякого "прогресса", но не верит в "прогресс".
Дело не в "жизненном пространстве", о котором рассуждали немецкие консерваторы, которые вообще склонны к замене политически интенсивных качеств политически экстенсивными, хотя и сама площадь государственной территории может красноречиво говорить об историческом духе осваивающих эти земли народов. И все-таки, когда речь идет о "великом государстве", дело заключено не в географических площадях, но во внутреннем пространстве человеческого духа. Римляне Первого Рима несли в себе стержень земной империи и замыкали собою цепь древних империй, описанных в видениях ветхозаветных пророков, римляне Второго Рима питались в своем политическом опыте скрытым очагом Священной Традиции. Сыны Москвы соединили в себе и жесткий стержень империализма, и плавящий его огонь взыскующего духа православия — и в результате в их сердцах образовалось таинственное ядро. Политический дух православного Северо-Востока вобрал в себя весь государственный разум прошлого, соединил геополитический порыв Александра Македонского с имперской дисциплиной Цезаря и его наследников, волю к простору, которая поднялась в духе Чингизидов и Тимура, с миродержавным посылом Православной Церкви. (Византия лишь внешне являлась осколком языческой империи, по существу же она как империя стала политическим делом православия.)
Москва явилась не просто Третьим (в смысле еще одного, "следующего") Римом — она явилась Римом в третьей степени, Высшим Римом, какой только возможен на земле, ибо воспроизвела империю, вобрала политический разум Церкви и донесла миссию "миродержавия" до всех "подданных". "Миродержавие" понесли в себе русские как хранители Предания Церкви и Традиции Царства, и другие народы, которые были вовлечены русскими в грандиозное историческое делание. Старец Филофей в своих историософских письмах угадал ту тайну, что в трех Римах промыслом Божиим последовательно выковывалось особое человеческое качество — характер "гражанина Вышняго Иерусалима", как он это определил. Это характер носителей "миродержавия", не просто империи и не просто "православного царства", а характер "неотмирных фронтовиков", сдерживающих натиск мира и защищающих стоящее за их спиной таинство Правой Славы. Русские если не осознают, то чувствуют, что мир сей является зверем, который не обладает своим собственным разумом и который нуждается в духовном приручении. Мир сей необходимо укрощать и руководить силой человеческого духа. Преподобный Серафим, кормящий с рук дикого медведя,— это один из самых верных символов Святой Руси в ее отношении к миру.
Как все это непохоже на "политический" дух западных "наций", этих замкнутых на себе народиков, этих государств-"огородиков", которые смогли превратиться в "империи" лишь на пути хищнического захвата населенных дикарями земель Африки, Океании и Нового Света. Что бы ни говорили о бытовом превосходстве западной цивилизации наши недоброжелатели, они не могут оспорить очевидного факта — русские несут в себе иную политическую волю, положительную, центростремительную волю "миродержавности". В этом своем служении они уподобляются ангелам, посланным на землю, в земную историю. Поэтому Россия была и остается "неотмирной" страной, и "богоносность" наша в большинстве своих носителей не есть реальное "богообщение", реальное "соприкосновение с Богом", хотя и связана с таким опытом святых подвижников. "Богоносность" наша есть "миродержавие", наличие твердого, темного, неведомого миру сему ядра в нас, ядра, которое ему не по зубам. В этом именно смысле мы — не от мира сего.
