Газета Завтра - Газета Завтра 161
Издательство “Палея” намерено обратиться к начальнику следственного изолятора с просьбой ежегодно выделять для лауреатов престижной премии по фрагменту стены “Матросской тишины”.
Николай МИШИН, генеральный директор издательства “Палея”
КОНЦЕРТ ДЛЯ СКРИПКИ С ОРКЕСТРОМ Сергей Соколкин
Гротеск это или нет — решайте сами. Но если хоть что-то в рассказанной здесь истории покажется вам неправдоподобным — считайте, что я ее выдумал. Всю — от фамилий героев до места и времени действия…
Это было 6 ноября 1996 года в Москве.
Время 23.30. Место действия — узкая, темная, грязная улочка, неподалеку от метро “Теплый cтан”. Улицу переходит возвращающийся со свадьбы друга 30-летний музыкант, альтист, выпускник аспирантуры Гнесинского института, лауреат Международных конкурсов во Франции и Германии, бывший солист Большого театра, автор и исполнитель собственных песен Константин Мережников. В руках у музыканта — кофр с концертным костюмом и скрипка с безумно дорогим (несколько тысяч долларов) смычком, который ему в свое время вручили как победителю конкурса альтистов.
Метров в пятидесяти от того места, где Константин переходит дорогу, находится торговая палатка. От нее отпарковывается светлая не то “пятерка”, не то “семерка”, в которую перед этим сели двое нагрузившихся товаром молодых людей. Медленно, не включая габаритных огней, машина движется в сторону пешехода…
Улица узкая, Константину надо перейти всего несколько метров. А ребята — то ли пьяные, то ли обкурившиеся — по-видимому, перепутали тормоз с газом: машина вместо того, чтобы притормозить, резко увеличивает скорость и, сбив человека, не останавливаясь, исчезает в темноте.
* * *
Тело, перелетев через капот, со всем скарбом упало в лужу. Удар был таким, что металлические “карабины”, закрывающие кофр, разорвало пополам (кстати, удар пришелся со стороны кофра, что, вероятно, спасло Константину жизнь).
В ссадинах, синяках, с сильными ушибами, с окровавленным лицом, с поломанной скрипкой, он несколько минут без движения лежал в грязи на холодном ночном асфальте. Мимо, обдавая его грязью, проехало несколько автомобилей. Они заботливо объезжали распластанное тело…
* * *
Константин открыл глаза. Жив! Налившиеся свинцом руки и ноги почти не слушаются. Попытался доползти до тротуара, по которому, не обращая на него никакого внимания, спешит немолодая пара. “Вызовите милицию”, — попросил Константин. На ходу оглянувшись, пара проследовала дальше.
Когда Косте все же удалось, встав на карачки, доползти до тротуара, к нему подошел какой-то дед и сказал заговорщицки: “Я все видел…”
* * *
Подъехала милицейская машина (командир экипажа Самохвалов — так мне сказали несколько дней спустя в 127-м отделении милиции). Поинтересовавшись, “пьяный или не пьяный” (если пьяный, то однозначно виновен сам), спросили у него и у старика, запомнили ли они номера. Конечно, никто не помнил. Пострадавшего погрузили в “коробок” и повезли в поликлинику N 134 Юго-Западного административного округа, в травмпункт. Дежурила в тот день Рощина Людмила Константиновна.
* * *
Когда я через несколько дней, представившись корреспондентом газеты, спросил у дежурного по 127-му отделению милиции Косилова об этом происшествия, он с трудом вспомнил о нем, но назвать фамилию пострадавшего (а я предлагал ему порыться в протоколах, актах) не смог. Когда же я спросил, заведено ли по этому поводу уголовное дело, ищут ли преступников, он с искренним негодованием ответил: “А зачем, ведь номеров никто не заметил?! К тому же, подобные происшествия относятся к ведению ГАИ…” Примерно то же самое мне ответили в 31-м ГАИ Черемушкинского района.
…Вопрос начальнику ГУ ГАИ России В. А. Федорову: “А когда в дорожно-транспортных происшествиях людей сбивают насмерть, уголовное дело заводится только в том случае, если труп членораздельно произносит буквы и цифры на номере машины преступников? В противном случае убийц не ищут?
Окровавленного, помятого, с разбитой скрипкой в обнимку Мережникова оставили в травмпункте.
Как вы думаете, чего больше всего хочется в такой момент пострадавшему? Ему хочется, чтобы с его лица вытерли кровь. Но вместо этого его усаживают на стул и начинают задавать вопросы: кто он, что он, откуда, зачем и почему? А когда Костя просит: “Разрешите позвонить домой жене!” — ему говорят: “У нас здесь не телефон-автомат”. “Ну дайте хотя бы умыться, — не унимается пострадавший. — Сделайте хоть перевязку: кровь же течет…” “Быстро фамилию! Вы что, начнете тут свои правила устанавливать? — парирует доктор. — И вообще, будете спорить — я милицию вызову!”
“Вызывайте кого хотите!” — в сердцах отвечает человек, которого вначале пьяные малолетки бросили на асфальт, а потом уже “добрые” доктора встречают так “нежно”. И Рощина ничтоже сумняшеся вызывает милицию и… (на всякий случай) “Скорую помощь”. А для начала в комнату приглашаются охранники, которым предлагается убрать “этого, мешающего работать”. Охранникам неудобно, ведь они видят состояние человека…
Вбегают четверо (!) здоровенных милиционеров. Увидев “возмутителя спокойствия”, остывают. Не успокаивается только представительница самой гуманной из профессий: “Заберите его, он тут бардак устраивает, на вопросы не хочет отвечать, требует чего-то. Не смотри на меня, я тебе ничего не должна!” Константин объясняет служивым, чего он хотел, о чем просил. Они полностью на его стороне. А один из охранников даже сходил и позвонил жене. Милиция постояла, посмотрела, развернулась и уехала: разбирайтесь сами…
* * *
Приехала “Скорая помощь”. В травмпункт! Видимо, Рощина думает, что “Скорой” нечего делать. Входят двое молодых практикантов: “Ну че, больной, иди в машину”. “Ребята, вы бы хоть помогли мне вещи нести, у меня все болит, машиной как-никак сшибло. Хотя бы дверь откройте…” Тишина. Вот так помогает людям 38-я подстанция “Скорой помощи”…
* * *
Путь из поликлиники в 1-ю Градскую больницу занял тридцать-сорок минут. Напоминаю, что за это время больному не была сделана перевязка, не были обработаны раны. Кстати, в “Скорой” йода и ваты тоже не нашлось. Но вот больница. “Скорая” останавливается около 8-го корпуса, и измученный, но не сдавшийся пациент попадает в мир людей переломанных, избитых, покалеченных. Первые тридцать минут он молча ходит по коридору. Никого из врачей нет. Пробегавшая медсестра сказала, что прежде, чем сделают перевязку, его должен посмотреть невропатолог (на предмет того, нормальный или псих). Видимо, психам делать перевязки необязательно. Что делать, пошел искать кабинет невропатолога. Там очередь. А врача нет. А в коридоре, где ждут своей очереди больные, всего одна скамейка, на которой, конечно же, разлегся какой-то бомж. Что делать? По коридору пробегает еще одна медсестра, обратился к ней: “Девушка, дорогая, обработайте рану, полтора часа прошло со времени аварии”. Пожалела, обработала и упорхнула.
…Начало второго ночи. Появляется доктор. Костя хотя и со свадьбы, где, естественно, немного выпил, хоть и головой об асфальт ударился и она у него “кругом шла”, мгновенно определил: врач-невропатолог пьян. Дождавшись своей очереди, входит в кабинет: “Почему так долго ждать заставляете, у меня все болит…” Но как только доктор узнал, что “Мережников этот” со свадьбы шел, так и заорал: “Да ты, с…, невменяемый! Так и запишем. Ты в другом месте у меня лечиться будешь!”
Тут уже не до процедур. Константин требует, чтобы позвали главного врача. Прием сорван. Очередь шумит. Минут через десять приходит Покровский Станислав Константинович, которому Мережников передает суть конфликта: врач долго отсутствовал, к тому же он пьян.
Разбирательство продолжается больше часа. Покровский заявляет: “Я вас сейчас пошлю сделать анализ крови”. “Хорошо, — согласился Мережников, — но только вместе с вашим доктором”. Все-таки он на службе, а в том, что я выпил — какой криминал? Я на отдыхе и у нас не сухой закон”.
И вот доктор пишет свое заявление, Мережников — свое. Пишет, что не оказывается помощь, что это издевательство, что врач нетрезв. Процесс написания сопровождается руганью эскулапов. Бумага пишется три раза и три раза рвется. При этом в комнату заглядывают бомжи: “Доктор, ну когда вы нас примете?” А вы к этому обращайтесь, это он вас держит”, — кричит врач. И уже Константину: “Если бы тут никого не было, я бы тебя прибил, козла”. Такая вот помощь…
* * *
Все это время в 15-м корпусе той же больницы сходила с ума жена Мережникова Лена. Она приехала вначале в 134-ю поликлинику, откуда ее и направили в 1-ю Градскую. Но оказалось, что на ДТП (авариях) специализируется 15-й корпус, там она и решила ждать. Попыталась позвонить в 8-й корпус, но там ей сказали: “Нет такого!” И положили трубку.
