Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #4
И вот на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) во время моего доклада о положении на новых базах Молотов упрекнул меня за “неуместную инициативу”. Я пытался возражать, но он не слушал. Мне было не по себе, однако тут взял слово Сталин и, посмеиваясь, заметил Молотову: “А почему твой Наркомат опаздывает? Армия не может ждать, пока твои люди расшевелятся. А с Мерецковым уже ничего не поделаешь. Не срывать же готовые укрепления”. На этом вопрос был исчерпан”.
Советские войска, которые без соответствующих международных соглашений не имели права даже договориться с местным помещиком о строительстве насыпи для артбатареи, не предпринимали ничего для вмешательства во внутренние дела этих стран. Введение войск не нарушило их экономической жизни. Авторитарные режимы сохранялись в неприкосновенности. Коммунистические партии и ряд других организаций были по-прежнему запрещены.
Строгое выполнение советской стороной обязательств договора заставило правящие круги Эстонии по-новому оценить сложившуюся обстановку. “Сейчас, — подчеркивал Никитин, — ни у правительства, ни у буржуазных кругов нет никаких сомнений в том, что мы пакт выполним именно согласно духу и букве, или, как здесь теперь установился термин, “по-джентльменски”. Бывший министр иностранных дел Эстонии Сельтер, подписавший договор, в беседе с полпредом 17 ноября говорил: “Нам при заключении пакта нужно было иметь очень много решимости и смелости, чтобы согласиться на такой огромной важности шаг, как впуск Красной Армии в сердце страны, на который мы решились, теперь lt;онgt; все больше и больше оправдывается, и нам не приходится нисколько сожалеть об этом шаге”.
Увидев, что советские войска, оказавшиеся в Эстонии, строго придерживаются буквы и духа договора от 28 сентября и не вмешиваются в дела страны, правительство Пятса — Лайдонера развернуло репрессии против тех сил, которые рассчитывали на скорые перемены в обществе после прихода Красной Армии. Государственная дума продлила на год положение “усиленной охраны” в стране. Были резко увеличены ассигнования на содержание полиции. Усилили нажим на профсоюзы. Руководство профсоюза текстильщиков, проявившее желание “дружить с СССР”, было арестовано. Произведены были аресты и среди других “неблагонадежных лиц”.
Главнокомандующий эстонской армией Лайдонер издал приказ, запрещавший населению “беспокоить Красную Армию и морской флот ненужными приставаниями и расспросами”. Как отмечал Никитин, штрафам и высылке из мест расположения Красной Армии и флота подвергали “всякого эстонского гражданина, вздумавшего задать краснофлотцу или красноармейцу любой, хотя бы и самый пустячный вопрос. Равным образом это лишало возможности работников Красной Армии и флота, в свою очередь, обратиться к любому прохожему в городе с вопросом о том: “Как пройти на такую-то улицу?” или, увидев что-либо непонятное, спросить: “Что это такое?”, ибо в ответ получали: “С вами запрещено разговаривать”. Вместо чувства дружбы и дружественного отношения воспитывали чувство недовольства, так как получалось: “Вот, мол, относились к вам хорошо, а теперь за это расплачивайся”.
Стремлению властей создать барьер между местным населением и советскими войсками помогла советско-финляндская война. Признаки военной слабости СССР, проявившиеся в ходе войны с Финляндией 1939-1940 годов, содействовали активизации антисоветской ориентации прибалтийских правительств. С началом войны эстонский генеральный штаб организовал передачу Финляндии разведывательных сведений о Советском Союзе. В Эстонии даже возникли перебои с полотном, которое огромными партиями посылали в Финляндию для маскхалатов. Из Эстонии и Латвии были посланы в Финляндию “добровольцы”, принявшие участие в военных действиях. Обсуждался вопрос и о вступлении этих государств в войну против СССР на стороне Финляндии.
Зимой 1939/40 года активизировала свою деятельность Балтийская Антанта. Созданная на основе “Договора о понимании и сотрудничестве между Латвией, Литвой и Эстонией от 12 сентября 1934 года”, эта организация использовалась то Германией, то Англией и Францией, с тем чтобы упрочить свое влияние в Прибалтике. В декабре 1939 года в Таллине состоялась 10-я конференция министров иностранных дел стран Балтийской Антанты.
Развивалось военное сотрудничество трёх стран. В ноябре-декабре 1939 года состоялся обмен визитами начальников штабов Литвы и Латвии. В декабре 1939 года литовские генералы ездили в Эстонию и Латвию.
Через три месяца, в марте 1940 года, в Риге состоялась 11-я конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты. Министры вновь подтвердили верность позиции, которую Балтийские страны “заняли по отношению к нынешнему международному положению и современным проблемам”, считая, что это “вполне отвечает их твердой решимости остаться вне вооруженных конфликтов и обеспечивает их независимость и безопасность”.
С одной стороны, правительства Прибалтийских стран прекрасно понимали значение развившихся хозяйственных контактов с СССР. Экономическое соглашение между Эстонией и СССР, заключенное одновременно с пактом о взаимопомощи, открывало путь для выхода этой прибалтийской страны из кризисной ситуации, возникшей после 1 сентября 1939 года, когда оказались прерванными связи с Англией. Как свидетельствует справка комиссии АН ЭССР 1989 года по оценке событий, имевших место в Эстонии в 1940 году, “нехватку сырья удалось в известной степени преодолеть благодаря торговому договору, заключенному с Советским Союзом… К весне 1940 года занятость (в крупной и средней промышленности было 66 200 работников) достигла самого высокого уровня за всю историю Эстонской республики. В 1939-1940 годах реальная заработная плата по сравнению с 1927-1931 годами поднялась на 23 процента”.
С другой стороны, литовский министр иностранных дел Урбшис сообщил журналистам: “Политика нейтралитета, мира и пактов взаимопомощи предохранила от вовлечения нас в войну и от оккупации чужой властью, но политика не означает, что мир и спокойная жизнь являются нашей единственной целью, что мы хотим их сохранить любой ценой. Проводимая до сих пор наша мирная политика годится только настолько, насколько она помогает нам сохранить свою самостоятельность и независимость, но если над нашими странами накопятся угрозы, то каждый из нас (без колебаний) отдаст на борьбу все свои силы, чтобы сохранить свободы страны и народа”.
Источником этой “угрозы” по-прежнему виделся СССР. В информационном письме полпредства СССР в Латвии в НКИД от 23 марта 1940 года говорилось, что заключение пактов о взаимопомощи рассматривалось министрами лишь “как вынужденная политика на время войны”. По сведениям полпредства, не прекращались “постоянные намёки руководителей этих стран на угрозу их свободе и независимости со стороны СССР”, целенаправленно осуществлялось “проведение разнузданной антисоветской агитации среди населения, армии, айзсаргов и в школах”.
Характеризуя антисоветскую направленность внешней политики прибалтийских правительств, американские историки прибалтийского происхождения Р. Мисиунас и Р. Таагепера в своем исследовании, изданном в США, писали: “Вероятно, руководящие круги в Риге и Каунасе разделяли убеждение эстонского президента Пятса в неизбежности германо-советского столкновения к концу 1940 года. Такое мышление убеждало в правильности упрямства по отношению к СССР. Это также требовало усилий, направленных на постепенное усиление германской ставки в этом регионе в качестве противовеса. Такая политика отражалась в росте торговли с рейхом… Между декабрем 1939 года и апрелем 1940 года все три государства заключили торговые соглашения, в соответствии с которыми Германия должна была закупать около 70 процентов всего балтийского экспорта”.
Воспользовавшись этой политической ситуацией, Германия стала вновь укреплять свои позиции в Прибалтике. На секретном совещании начальников генеральных штабов армий Прибалтийских государств, на котором обсуждались вопросы боеспособности Красной Армии и общей политики в отношении советских войск в Прибалтике, присутствовал германский военный атташе в Эстонии.
В мае 1940 года в Эстонию в очередной раз прибыл доктор Клее, имевший инструкции от Кейтеля. Он встретился с министром внутренних дел Эстонии Юримаа. По словам присутствовавшего на этой встрече начальника политической полиции Эстонии Соомана, “Клее заявил, что Германия скоро начнет войну с Советским Союзом, о чем Гитлер неоднократно заявляет в партийных и военных кругах”.
Немецкая разведка развернула активную работу против СССР. Объектами ее разработки стали советские военные части, размещённые в Прибалтике. Осуществлялась засылка из Прибалтики немецких шпионско-диверсионных групп на советскую территорию.
Тем временем правящие круги прибалтийских стран стали обсуждать вопрос об организационном оформлении антисоветского военного сотрудничества. Эстонская газета “Пяевалехт” писала: “Возникает вопрос, не следует ли уже теперь приступить к дополнению договора о сотрудничестве прибалтийских государств статьями о военной помощи, с тем чтобы зафиксировать уже фактически сложившееся положение”. Хотя СССР предлагал оружие странам Прибалтики на льготных условиях, военная техника и снаряжение закупались в Германии. Правительства прибалтийских стран стали на путь саботажа договоров с СССР. Обсуждая эстонско-советский договор, председатель Государственной думы Эстонии Улуотс заявил: “Мы должны сделать его возможно более жидким”.
