Итоги Итоги - Итоги № 48 (2011)
Заключительную часть беседы мы записывали в особняке Прохорова в подмосковном Сколкове. Из предметов, по которым можно было бы идентифицировать хозяина, в глаза бросилась гигантская кроссовка с автографами баскетболистов ЦСКА образца 2008 года. (Клубом, напомним, в тот момент владел наш герой.) И более ничего с признаками печати личности. Я даже не удержался от вопроса: «Это дом приемов или живете тут?» Прохоров искренне удивился: «Конечно, живу». Похоже, для него и вправду не имеет значения, какие картины висят на стенах и что за диваны стоят в гостиных. Вот расположенный на цокольном этаже тренажерный зал должен быть оборудован по последним стандартам, и кухня обязана соответствовать хозяйским представлениям о прекрасном…
— Когда мы говорили о джинсовом кооперативе, с которого, собственно, и начинался ваш путь в большой бизнес, я о главном не спросил: вы-то сами, Михаил, продукцию «Регины» носили?
— Не вылезал! В магазинах джинсы моего размера было не достать, а тут шили и «варили» из дико дорогого тогда индийского материала в полном соответствии с пожеланиями клиента… Хотя из-за одежды я и прежде особо не парился. Немодно, нестильно — абсолютно наплевать. Так с детства пошло. Пока папа работал в Спорткомитете, привозил кое-какую обновку из загранкомандировок. Потом, правда, это перестало быть актуальным. К десятому классу я вымахал под два метра, нога вытянулась до 47-го размера, который и на Западе не являлся самым ходовым... Вот папа любил красиво одеться. Он ведь родом из деревни, из семьи раскулаченных. Для него было важно, как человек выглядит. А я запросто мог прийти в институт в трениках с растянутыми коленями-пузырями и вязаном свитере. Мне вежливо делали замечания, дескать, не комильфо… У нас публика старалась в пиджаках и галстуках щеголять — все-таки будущие финансисты-международники… Для меня деловые костюмы — атрибут, униформа, не более. Сам не выбираю, заказываю портному, он и шьет на мою нестандартную фигуру. Кроме спорта люблю еду, вот это чистая правда. Дома у меня два повара. Можно сказать, я обжора, ем помногу. С другой стороны, дело не в изысках. Любимая еда детства — российский сыр с колбаской типа сервелат. Возвращаюсь с работы среди ночи, иду на кухню, ставлю чайник, достаю из холодильника продукты, сам делаю бутербродики и кайфую… Отварная курица нравится с младых лет, обожаю сладкое, а вообще предпочитаю русскую и грузинскую кухню.
К автомашинам и технике я равнодушен. В начале 90-х была мода на наручные часы. Но механические часто выходили из строя, поэтому быстро охладел к их приобретению. И компьютеры в моем присутствии нередко барахлят. Видно, энергетика такая. Мобильным не пользуюсь. Зачем, когда есть секретари? Они передадут важную информацию, едва освобожусь. Это ведь психологическая история. Что произойдет, если отвечу на звонок не сразу, а, допустим, через час? Спросите у моих помощников: всегда отзваниваю. Ну узнаю новость с некоторой задержкой — и что? Мир перевернется? Я же не дилер, покупающий или продающий валюту. Волен сам формировать график. Вопрос организации процесса, только и всего…
— Не сомневаюсь, деньги у вас просят часто. Интересно, с какой регулярностью даете?
— Точную цифру не назову, не высчитывал. Я создал благотворительный фонд, его возглавляет Ира, сестра. Вместе с коллегами она и помогает людям, которым реально плохо. Там работают специалисты, способные лучше меня определить, кому и в каком объеме оказывать финансовую и прочую поддержку. Я предоставляю деньги, а они решают. Думаю, это более правильная история, хотя всем, увы, не поможешь. Отказывать очень нелегко, тем более что адресованную мне почту всегда читаю сам… И отвечаю на письма, кстати, тоже. Пишу от руки, могу секретарю надиктовать, но ни разу в жизни не отправил эсэмэску или мейл. На английском, правда, телексы набивал. Был такой эпизод в биографии, когда в 1989 году работал bond dealer в банке и двумя пальцами стучал по клавишам машинки Philips. С тех пор к печатным устройствам не прикасался. И не планирую.
— Вроде и художественную литературу не жалуете?
— В свое время прочел много беллетристики. Вероятно, под воздействием сестры-филолога, которая руководит издательством «Новое литературное обозрение». Потом понял, что собственные переживания для меня более актуальны, нежели придуманные книжные истории. Чувство, будто я уже прожил это внутри. Моя каждодневная жизнь так насыщена, что не возникает потребность в дополнительных искусственных эмоциях. Пусть и от высококачественной литературы. Но это сугубо субъективный взгляд, никому его не навязываю.
— А дневники?
— Не вел и не веду. Все храню в голове, память пока справляется. А мемуары — это на пенсии. Довольствуюсь тем, что обо мне книжки пишут. Говорят, уже две вышло. Правда, не прочел ни одной. Зачем? Смысла не вижу. О себе все знаю.
— Готовы поделиться сокровенным? Например, поведать о наикрутейших обломах, случавшихся с вами?
— По разным причинам приходилось расставаться с друзьями. Переживал крайне болезненно. Гораздо острее, чем потерю какого-нибудь бизнес-актива или денег.
— Развод с Владимиром Потаниным — самая громкая история, но, думаю, не единственная?
— Были и другие. Особенно неприятно, когда происходит немотивированный разрыв, человек перестает общаться без видимой причины. У меня и такое случалось. Товарищ, с которым мы долго поддерживали добрые отношения, вдруг исчез из моей жизни и не реагировал на попытки объясниться. Я неоднократно пробовал разобраться, в чем дело, а потом приключился еще один странный эпизод… Прилетаю на три дня на отдых в Израиль и — совпадение! — селюсь в той же гостинице, где остановился и бывший приятель. Его встречают мои друзья и говорят: «Ты в курсе, что Миша здесь?» Через десять минут Саша съехал из отеля… Все, я поставил крест. С тех пор прошло лет десять, но для меня по сей день загадка, что же приключилось. Мы не ругались, не ссорились, не было ничего, что дало бы повод для обиды. И совместным бизнесом давно не занимались. Это мой первый партнер по кооперативу «Регина»… Словом, нет ответа.
— Может, человек не сумел пережить вашего взлета?
— Александр уехал из страны, потом вернулся, успешно развивал здесь собственное дело. Не знаю, глупо гадать… С откровенной завистью я почти не сталкивался. Повезло: меня всегда окружали успешные, состоявшиеся люди. Взять хотя бы тех, кто за последние десять лет вышел из «Норникеля». В плюс к экс-гендиректору Александру Хлопонину, не нуждающемуся в дополнительных аттестациях. Финдиректор Игорь Комаров — ныне глава «АВТОВАЗа», мэр Норильска Олег Бударгин — глава ФСК ЕЭС, наш главный финансист Александр Новак — замминистра финансов России, первый замгендиректора Лев Кузнецов — губернатор Красноярского края, отвечавшая за социальные вопросы Ольга Голодец — заместитель мэра Москвы… Я работал как headhunter, собирая яркую команду, каждый член которой был бы сильнее меня в своей области. Все они обладали потенциалом первого номера, что, собственно, и подтвердило дальнейшее. Управлять сильными людьми с задатками лидеров, поверьте, задача непростая, тем не менее нам удавались большие истории, мне есть кого и что предъявить. Сегодня мы независимы друг от друга, но сохраняем хорошие человеческие отношения.
— Никто не выпал из обоймы?
— Пожалуй, нет. По крайней мере, из начинавших в банке. Там работал крепкий в профессиональном отношении коллектив. А еще раньше, в институте, я попал в очень сильную 222-ю группу. Из сорока человек тридцать получили дипломы с отличием, полгруппы за время учебы вступило в КПСС, что тоже служило признаком селекции. Я написал заявление в партию в 1987 году и сделал это исключительно по карьерным соображениям, поскольку оканчивал международное отделение, а членство в КПСС являлось в советское время серьезным конкурентным преимуществом. Но билет я не сдавал и не сжигал, до сих пор храню его. И комсомольский тоже. Могу показать, если интересно. Кстати, в партию мы вступили в один день с Сашей Хлопониным… Этому предшествовала забавная история. После возвращения из армии я стал несдержан на язык, отпускал двусмысленные шуточки на собраниях, хохмил не в меру. Серьезные товарищи из числа молодых коммунистов решили не включать студента Прохорова в партийный резерв для последующего приема в ряды КПСС. Мол, очень уж легковесен и несолиден. А я отвечал за спортивную работу в институте. Пошел в партком и рассказал, что члены КПСС мало занимаются физкультурой, предложил устранить недостаток. С тех пор на все выходные назначал кроссы, эстафеты, марафоны, марш-броски… С утра пораньше. И строго следил, чтобы усомнившиеся в моей политической зрелости не уклонялись от обязательного моциона. После двух месяцев пробежек и заплывов их мнение обо мне изменилось в лучшую сторону…
