Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО
Вернется ли Тибр в прежние берега?
(вдогонку к разговору об Марселе Лефевре на радио «Радонеж»)
Католический мир полнится слухами о скором разрешении Папой Бенедиктом XVI традиционной святоотеческой Литургии. На настоящий момент она не то, чтобы вовсе запрещена, но служится только по особому разрешению местных властей, которое дается на местах очень и очень редко, почти никогда. (Например, на многочисленные прошения об этом московских католиков Тадеуш Кондрусевич всегда отвечает резким отказом). Католики не имеют возможности посещать так называемую Тридентскую мессу уже четыре десятка лет, с тех давних времен, когда на II Ватиканском соборе самым революционным и устрашающим образом победил модернизм.
Но вот что странно. Человек, с которым традиционные католики связывают сегодня все упования на изменение курса Ватикана, на пресловутом соборе состоял как раз в лагере модернистов. Само по себе это не удивительно, ведь лагерь модернистов, к которому принадлежал Йозеф Рацингер, тогда еще не кардинал, был по преимуществу немецким. Как говорили тогда острословы, на соборе «Рейн канализировался в Тибр».
Нельзя также не вспомнить, что в эпохальном скандале 1988 года, вызвавшем раскол Католической Церкви (КЦ), именно кардинал Йозеф Рацингер представлял на переговорах Иоанна Павла II. Диалог ни с кем иным, а с Рацингером убедил архиепископа Лефевра в том, что курия пытается его обмануть. Как раз искренность кардинала Рацингера и вызвала у Марселя Лефевра большие сомнения.
Напомним, что «раскольничье» священническое Братство Святого Пия X возникло после II Ватиканского Собора в недрах КЦ, а отнюдь не вне ее. Семинария Экон, построенная в Альпах на пожертвования мирян, объединила молодежь, не желающую учиться «под красным флагом», то есть в семинариях модернистского толка. Более десяти лет status quo сохранялось, покуда не сделалось ясным, что Ватикан не намерен ставить традиционалистов в епископы. Проще сказать, курия не скрывала намеренья через поколение обречь приверженцев святоотеческой традиции на элементарную беспоповщину. Только это и побудило Лефевра и де Кастро Майера решиться на отчаянный шаг: на не согласованное с Иоанном Павлом II поставление четверых молодых епископов. В ответ на эту хиротонию Папа немедля отлучил Братство Пия X от Церкви, чем, кстати, косвенно подтвердил свою решимость извести традиционалистов «как класс».
Сегодня, когда 1988 год стал для ныне живущих далеким прошлым, трудно правильно оценить накал тогдашних страстей. Есть же, например, Братство Святого Петра, где служат себе святоотеческую Литургию, а с Ватиканом не спорят, было, значит, в Лефевре что-то «раскольничье». Сегодня уже не видно, что Братству Святого Петра только того ради и было позволено существовать, чтобы паства, не понимающая своего модернистского счастья, не кинулась в раскол уж совсем большими толпами. Следует безоговорочно признать, что сбережением Тридентской мессы до сегодняшних дней католики обязаны только Марселю Лефевру. Католики? Нет, не только! Тридентская месса, иначе Божественная Лигургия Святого Григория Двоеслова, сложилась в те времена, когда христианская Церковь была в Европе едина. Тридентская Литургия — достояние всего христианского человечества.
Как же случилось, что один из активных модернистов Второго Ватиканского Собора, один из ярых гонителей Марселя Лефевра в 1988 году, к старости приобрел репутацию «консерватора» и задолго до избрания Папой стал упованием большинства приверженцев Традиции? Искренен ли Бенедикт XVI в своем преображении, или же его телодвижения являются хитрыми играми старого куриального лиса? Последнего не стоит, конечно, совсем сбрасывать со счетов: сегодня очевидно, что модернизация КЦ, на которую было возложено столько упований в 70-х гг., не способствовала в конечном счете укреплению ее позиций. (Еще в 1991 году автору этих строк довелось повидать во Франции курьезнейший контраст. В Пальмовое (Вербное) воскресенье подступы к переделанной из старого сарая часовне традиционалистов в городке Гизе были наглухо забиты автомобилями, между тем, как рядом, в замечательном старинном храме, клевали носами на своих скамьях две старушки.) Однако же лучше не искать расчета там, где возможна искренность. Старость — время подведения жизненных итогов, а Святой Престол еще не знал Папы, который не плакал бы, узнав о своем избрании, в специальной «комнате слёз». Лились ли слезы Бенедикта о гонимом им некогда Марселе Лефевре? Лишь Бог знает.
Вопрос в другом. Возможен ли для КЦ «святоотеческий ренессанс» сегодня, в 2007 году? Достаточно ли для этого папской воли? Едва ли, едва ли достаточно. Отчетливо просматривается, что в то время как за безоговорочное разрешение Тридентской мессы повсеместно высказывается паства КЦ, против выступает большая часть духовенства. Это объяснимо. Ломать не строить, и многовековая литургическая школа разрушена всего лишь за четыре десятка лет, разрушена, быть может, необратимо. Неокатолические священники, сколь это ни дико звучит, сегодня не умеют правильно вознести Потир. Учить латынь им, понятное дело, тоже не хочется. Без сакрального языка состарилось целое поколение. И вдруг сесть за учебники, кланяться вчерашним раскольникам, чтобы научили складывать персты? Ох, как не хочется. Деградация духовного сословия — свершившийся факт.
Не следует забывать и о том, что литургическая разруха — не единственный результат Второго Ватикана. Ей равна разруха богословская. Заблудившись сам в экуменизме, в теориях ветвей и прочих модернистских положениях, католицизм приучил и внешний, не христианский мир к тому, что действует с постоянной на него оглядкой. Всех извинений за Крестовые походы и прочую нетолерантность назад не возьмешь. И вот уже нельзя процитировать мнения Палеолога об исламе перед научной аудиторией, чтобы в ней не оказалось засланного толерантного казачка, благодаря которому на следующий день после лекции повсеместно взбесилась агарянская чернь, сроду ни о каких Палеологах не слыхавшая. И испуганный Папа вскоре влечется совершать моление в мечети, и воздерживается от крестных знамений, дабы не «оскорбить» агарян.
Винить некого. Католицизм все это подготовил своими руками, в том числе и руками молодого модерниста Рацингера.
Рейн это или Тибр — нельзя дважды ступить в одну и ту же реку.
Марш древлемосковитов (или Евразия воюет с Океанией)
Ну вот, оно и произошло. Патриотический лагерь окончательно раскололся надвое, на чрезвычайно положительных «имперцев» и очень отрицательных «этнических националистов». Первых надлежит уважать и смотреть сквозь пальцы даже на откровенные нарушения ими закона. Вторых можно травить и топтать сколь угодно, не утруждая себя особым вниманием к фактам. Первые навешали на свои бамперы пёсьи головы, а на вторых СМИ станут теперь вешать всех собак. Впрочем, по порядку.
Вехой разделения надлежит счесть состоявшийся в Пасхальное воскресенье «Имперский марш». Интересно все же, в какой степени духовного помрачения надо находиться, чтобы в самый светлый (он же золотой) день года выволочь на площадь черные тряпки?
Триумфальная площадь, где митинг (он же марш) состоялся, была оцеплена милицией и даже, кажется, армией. Прессе был дан комментарий, что организаторы зело опасаются, как бы не выскочили какие-нибудь «враги» да не развернули перед камерами «провокационные» лозунги. Что же, из этого следует, что при столь хорошей охране никакие «провокации» не прошли, и все развернутое и сказанное перед камерами является исключительно родным евразийским колоритом.
Таким образом, громогласные призывы «истребить и уничтожить» всякую «мразь» — оранжевую, прозападную, Запад как таковой и США в частности, — являются не актом проявления «ксенофобии» и призывом к насилию, а программой евразийского движения. Нужды нет, мы и не ждали от евразийцев понимания того, что призывы «уничтожить» кого бы то ни было не могут быть ни созидательными, ни объединительными, в отличие от призывов «спасти» и «защитить», как-то вообще русскому народу более исторически свойственных.
Вне сомнения, антизападная истерия, ради которой все «мероприятие» и затевалось, является прямо-таки хрестоматийным примером перевода стрелки с внутренних проблем на внешнего врага. Очень хочется надеяться, что курс этот — все же не правительственный, хотя участники «Марша» и рвутся в идеологическую обслугу действующей власти. Дай-то Бог, чтобы эта любовь не оказалась взаимной. Хотя кое-что и настораживает. Во внешней политике Россия ведет себя сегодня строго зеркально по отношению к тому, как должна бы. Она то и дело дает слабину перед Западом, а вместе с тем демонстрирует негативное к нему отношение. Между тем ей должно бы быть с ним благожелательной, но твердой.
