Питер Барнес - Пешки
«Послушание, — определяет далее капеллан, —полезно для души. Самый свободный солдат — это тот солдат, который охотно признает над собой власть. Когда ты следуешь законному распоряжению, тебе нечего бояться, нечего беспокоиться. Ты можешь посвятить всю свою энергию успешному выполнению задания».
Капеллан применяет и другой вид тактики: он объявляет, что послушание есть вопрос чести, так как солдат принял присягу. «Ты торжественно клянёшься, что будешь поддерживать и защищать конституцию Соединённых Штатов от всех врагов, внешних и внутренних. Ты даёшь присягу, что будешь истинно верным, и даёшь это обязательство добровольно, без задней мысли её нарушить. В этом ты просишь бога помочь тебе. Это может быть сделано только при уважении и поддержке должным образом установленной власти».
Капеллан не ограничивает свой гимн власти только военной обстановкой. Он хвалит послушание как добродетель саму по себе, вне зависимости от того, где может находиться человек. «Только условия, в которых она применяется, отличают военную власть от гражданской».
Так же настойчиво проходит через весь курс лекций капеллана и третья тема морального воспитания, суть которой состоит в том, чобы «всегда более разумно повиноваться существующей системе, потому что, помимо всего прочего, она гораздо сильнее тебя». Этот тезис усиливается во время короткого курса изучения Единого военно-судебного кодекса[42], Эти занятия не улучшают понимания солдатом вопроса, почему он должен воевать, но зато дают ему возможность узнать, что произойдёт с ним, если он не захочет воевать. Он узнает о строгом наказании по статье 85 кодекса за дезертирство, по статье 86 за самовольную отлучку, по статье 92 за невыполнение приказа или требований устава.
В сухопутных войсках обращают особое внимание на запугивание новобранцев возможными неприятностями, которые его ждут в случае, если он будет уволен из вооружённых сил «без почёта». Обучаемым показывают тридцатиминутный цветной фильм под названием «Удачный исход». Известный комедиант Боб Хоуп рекомендует новобранцам «не отрываться». Вскоре становится понятным, что имел в виду актёр. Симпатичный парень появляется на экране в сопровождении красивой женщины в бикини. Пока они резвятся на берегу, диктор обещает «счастливые годы» для солдат, которые идут в ногу со всей системой. Затем сцена меняется, камера переходит к едва освещённой улице, на углу которой стоят четыре опустившихся молодых мужчины и тянут по очереди из бутылки дешёвое вино. «Или, — звучит голос диктора, — ваша жизнь может превратиться в сплошные неудачи, одиночество и бедность. Всё зависит от того, уволитесь вы с военной службы „с почётом“ или „с позором“. В фильме показана карьера двух молодых солдат, один из которых — сверхправильный парень, чётко выполняющий свои обязанности и получающий увольнение „с почётом“, а другой — беспокойный тип, который играет на гитаре, ходит в самоволку и в результате изгоняется из армии „с позором“.
Наконец всё становится на свои места: гитарист, уволенный «с позором», не может найти работу и задерживается полицией за бродяжничество, а его друг, добрый, «с почётом» уволенный старина Джо, приходит к нему в тюрьму, чтобы внести залог и взять на поруки. Конечно, это фальсификация. Из числа уволенных «с позором», возможно, и были арестованы за бродяжничество несколько человек, но идея безошибочна: веди игру честно, и ты приобретёшь признание общества и все преимущества ветеранов. Если ты отклоняешься от норм армейской жизни, становишься потерянным человеком до конца своей жизни.
Более эффективным, чем фильм или классные лекции, во время идеологической обработки новобранцев, однако, являются действия сержантов-инструкторов, служебное положение которых отличается от положения капеллана или другого классного лектора. Инструктор всё время находится в непосредственном контакте с новобранцами и, несомненно, оказывает на их взгляды весьма существенное воздействие.
Начиная с 1966 года в сухопутных войсках США на должности инструкторов назначают только сержантов, имеющих опыт участия в боевых действиях в Индокитае. Обычно это военнослужащий примерно 23 лет, бывший во Вьетнаме командиром отделения и после этого продливший свой контракт на службу в армии. Он склонен разделять мнение многих людей, посвятивших свою жизнь военной карьере, о том, что «гражданские институты— семья, школа и даже церковь — ничто, и только армия может спасти настоящее поколение молодых американцев».
Именно такой взгляд на вещи постепенно передаётся от сержанта-инструктора к новобранцам. Когда молодые солдаты идут в строю, инструкторы заставляют их повторять в ритме марша такие прописи: «Я хочу во Вьетнам, я хочу убить вьетнамца сам» или «Я хочу быть воздушным диверсантом, жить в крови, выпускать кишки, прыгать с десантом». Обучение военному делу перемежается с захватывающими рассказами «из собственного опыта инструктора», воевавшего с «коммунистами» в Юго-Восточной Азии. В казарменных разговорах то и дело упоминаются слова «гуки», «динки»[43], а также сжигатели призывных карточек и хиппи — все «получеловеческие» создания, для которых инструктор не оставил ничего, кроме презрения, и которых он мгновенно убил бы.
К тому времени, когда новобранцы пройдут курс молодого бойца, они такого наслушаются, что будут мечтать о дешёвых кинокамерах и доступных блудницах, а некоторые на самом деле будут стремиться убивать «гуков».
4
Поскольку солдат всегда заранее готовят к войне, никого не удивляют меры по их закаливанию, подавлению в них чувства боязни крови и боли. Тревога, возникающая в связи с обучением солдат в Соединённых Штатах Америки, появляется из-за сомнений в правильности целей, для достижения которых предназначен весь мощный процесс подготовки. Особое беспокойство вызывает то, что начальная военная подготовка не только формирует у молодых людей навыки, необходимые на войне, но и оставляет в их психике след, который не исчезает долгие годы, а порой с годами становится даже более глубоким.
В свете направленности современной американской внешней политики вовсе не удивительно, что формирование облика солдата сосредоточивается на укреплении в нём привычки повиновения, а не способности к самостоятельным действиям. Как реклама, призывающая молодёжь добровольно поступать на военную службу, избегала упоминаний о войне в Юго-Восточной Азии, приводя множество других причин необходимости вербовки добровольцев, так и армейское обучение сосредоточивает внимание на психологической обработке солдат в духе антикоммунизма, готовит солдат прежде всего для войны с коммунистами.
Военное командование заявляет в своё оправдание, что вооружённые силы существуют только для того, чтобы вести войну, что солдат должен прежде всего уметь драться и что современная подготовка солдат почти ничем не отличается от обучения в 1942 году. Если мы ограничим свою точку зрения указанными рамками, то действительно можно согласиться с приведёнными доводами. Однако даже в этом случае методы, применяемые для выработки определённого мировоззрения и дисциплины у молодых людей, для использования их в индокитайской авантюре, не оправдываются историческими ссылками на роль американской армии в прошлом.
Не может эта практика быть принятой и из-за простой необходимости «завершить начатое дело». То, что делалось для обучения американцев во время второй мировой войны, можно было терпеть главным образом потому, что сама война была морально и политически оправданна. Лишённые своей моральной подоплёки, методы подготовки должны рассматриваться не только относительно целей, к которым ведёт подготовка, но и в смысле вреда, который они причиняют людям.
Курс начальной военной подготовки в дополнение к немедленному воздействию на личность новобранца вызывает эффект длительного влияния, которое трудно описать и измерить. Верно, кое в чём это влияние бывает иногда положительным. Многие мальчишеские «вывихи», граничащие с преступлением, «выпрямляются» во время подготовки в армии. Офицеры любят этим хвастать. Однако не менее часто эффект воздействия не так уж целителен. «Многое зависит от устойчивости психики перевоспитуемого, — говорит специалист-психиатр Дэррелл Ч. Джеветт. — Большинство молодых людей достаточно стабильны, чтобы понять искусственность атмосферы обучения. Они принимают её как необходимость. Беспокойные же юноши склонны воспринимать процесс в собственной интерпретации, применительно к своим чувствам. По их мнению, существующая система уничтожает индивидуальность человека. И вот из-за своего неразрешимого эмоционального конфликта с представителями официальной власти они неспособны принять состояние, которое вооружённые силы требуют от них — превращение в агрессивного человека, способного убивать без чувства сожаления или жалости».
