Борис Соколов - Москва мистическая, Москва загадочная
Насчет того, где жил Брюс, между учеными и народной молвой существуют значительные разногласия. Некоторые исследователи полагают, что в Москве дом Брюса стоял в Немецкой слободе, на Вознесенской улице (нынешней ул. Радио), близ Горохова поля. Он будто бы находился неподалеку от немецкой кирхи. Здесь же, у кирхи, Брюс действительно был похоронен. Но ни дома, ни могилы, ни кирхи ныне не существует.
Однако по другой, единственной подкрепленной документами версии, Брюсу принадлежали два дома на Мясницкой улице, на месте нынешних домов 13 и 15 с их многочисленными строениями, причем второй из домов Яков Вилимович приобрел всего лишь за 72 дня до смерти. Якобы там, согласно легендам, он делал снадобья из лягушачьих мозгов, а в полночь, вылетев из окна, парил над Мясницкой.
Мясницкая улица, дом 15
Подлинное место, где стоял дом Брюса, скоро забыли, но молва быстро приписала ему другой дом, который нарекла Брюсовым. Это дом на Разгуляе, точнее – на углу Елоховской (ныне Спартаковской) улицы и Доброслободского переулка. Там до революции размещалась Вторая московская мужская гимназия, а ныне находится Московский государственный строительный университет (до 1993 года: Московский инженерно-строительный институт (МИСИ)). До 1834 года этот дом принадлежал семейству Мусиных-Пушкиных и знаменит главным образом тем, что в нем хранилась и пропала в 1812 году единственная уцелевшая к тому времени рукопись «Слова о полку Игореве».
«Брюсов дом» на Разгуляе
Действительно, как мы уже упоминали, в конце XVIII века один из Мусиных-Пушкиных – Василий Валентинович, домом на Разгуляе, впрочем, никогда не владевший, женился на внучатой племяннице Я. В. Брюса Екатерине Яковлевне Брюс. Поскольку мужских представителей рода Брюсов не осталось, Екатерина II разрешила Василию Валентиновичу именоваться графом Мусиным-Пушкиным-Брюсом. Потмства у него не было, и эта ветвь Мусиных-Пушкиных прервалась. Однако этой кратковременной связи Мусиных-Пушкиных и Брюсов оказалось достаточным, чтобы в сознании москвичей дом Мусиных-Пушкиных на Елоховской превратился в «дом колдуна Брюса».
Его тело уже было погребено в склепе у лютеранской кирхи Св. Михаила в Немецкой слободе, но каждую ночь в обсерватории по-прежнему загорался свет. Москвичи говорили, что это дух колдуна охраняет свою магическую книгу.
После смерти Брюса, в конце августа, его вещи и книги были приняты, уложены и до отправки в Петербург перевезены в пустой дом князя Юрия Долгорукова, близ Мясницких ворот. Но только в декабре 1735 года библиотека и коллекция были перевезены в Петербург, в Академию наук.
В легендах книги Брюса предстают как часть и источник магической силы знаменитого колдуна, исчезнувшей вместе с ним. Известие о том, что Брюс завещал после своей смерти коллекции и библиотеку Академии наук основано на том, что незадолго до своей смерти, он отослал два ящика инструментов в Академию наук, а в письмах к друзьям выражал готовность передать свою библиотеку и коллекции в руки ученых. Письменного завещания Брюс не оставил, скорее всего, потому, что просто не успел, так как умер внезапно.
Попробуем разобраться, в чем было научное значение деятельности Брюса, и имел ли он какое-нибудь отношение к магии и магическим наукам – астрологии, алхимии, геомантики и т. д. Помимо астрономических наблюдений и исследований, связанных с артиллерией, Яков Вилимович занимался составлением подробной географии Российской империи с присовокуплением ландкарт; вступил, по приказанию Петра, в переписку с великим философом Г.В. Лейбницем для исследования происхождения российского народа. Помимо Навигацкой школы, он создал первые артиллерийские инженерные школы в Москве и С. Петербурге. По поручению Петра, Брюс также с 1706 года надзирал за типографским делом в России. В 1708 году он подготовил к изданию первую русскую книгу гражданской печати «Геометриа славенски землемерие», составил первый русско-голландский словарь, перевел «Фортификацию» Кугорна. Брюс собирал картины, коллекции древних монет и редких минералов, гербарии.
Сам Брюс был автором нескольких книг. Он написал «Краткую Геометрию» для Петра, а в соавторстве с Гаврилом Бужинским и И.В. Паузе – «Юности честное зерцало» (первое издание вышло в свет в 1717 году). Именно Брюс первым в России понял значение трудов И. Ньютона и написал первую в России работу о законе всемирного тяготения – «Теория движения планет». Ее нашел в библиотеке Кембриджского университета современный канадский профессор В. Босс. Обнаружилась она и в библиотеке Российской Академии наук в Санкт-Петербурге. Этот трактат, как отмечает канадский ученый, первая работа русского ученого о законе всемирного тяготения.
«Юности честное зерцало» написано Брюсом в соавторстве с Гаврилом Бужинским и И.В. Паузе, первое издание вышло в свет в 1717 году
В известных нам письмах Брюса описываются самые разнообразные научные опыты и наблюдения, которые либо он сам проводил, либо советовал ставить другим. В частности, Брюс слал Петру, нередко по его просьбе, описания различных инструментов с чертежами. Брюс делал также ряд переводов иностранных книг, имевших, как правило, практическое значение, на русский язык.
Всего в библиотеке Брюса насчитывалось 1579 томов (1418 названий) отдельно описанных печатных книг. Кроме этого, были еще пачки и свертки с книгами, подробная опись которых не была сделана. В библиотеке также имелись 52 рукописи на многих европейских языках, а также 133 карты и большое количество планов городов и различных математических чертежей. Не исключено, что часть неописанных бумаг представляли собой рукописи самого Брюса.
В библиотеке Брюса были книги по двадцати научным дисциплинам на четырнадцати языках. Поистине это был ученый-энциклопедист, занимавшийся не только переводами, но и собственными научными исследованиями в различных областях знания.
При этом все прижизненные свидетельства говорят, что Яков Вилимович был человеком с сугубо рациональным мышлением, нисколько не склонным к мистике. Он обладал скептическим, а не мистическим складом ума. По свидетельству современников, Брюс не верил ничему сверхъестественному. Но по иронии судьбы как раз само имя Брюса впоследствии стало ассоциироваться с чем-то таинственным и сверхъестественным.
Например, в записках Андрея Нартова, знаменитого русского механика, запечатлено посещение Петром и Брюсом Новгородского Софийского собора. Стоя с царем возле святых рак с мощами, Брюс рассказывал о причинах нетленности лежащих в них тел. «Но как Брюс относил сие к климату, к свойству земли, в которой прежде погребены были, к бальзамированию телес и к воздержанной жизни и сухоедению или лощению, то Петр Великий, приступя наконец к мощам святого Никиты, архиепископа Новгородского, открыл их, поднял их из раки, посадил, развел руки, паки сложив их, положил, потом спросил: «Что скажешь, Яков Данилович? От чего сие происходит, что сгибы костей так движутся, яко бы у живого, и не разрушаются и что вид лица, аки бы недавно скончавшегося?» Граф Брюс, увидя чудо сие, весьма дивился и в изумлении отвечал: «Не знаю сего, а ведаю то, что бог всемогущ и премудр». Петр же на это ответствовал: «Сему-то верю и я и вижу, что светские науки далеко еще отстают от таинственного познания величества творца, которого молю, да вразумит меня»».
Софийский собор в Новгороде
В судьбе Брюса действительно есть что-то загадочное. Мы до сих пор почти ничего не знаем о его внутреннем мире и быте, особенно в последние годы, проведенные графом почти в отшельническом уединении. Все это тоже открывало богатые возможности для народной фантазии.
Известно, что Брюс сам точил и полировал стекла для телескопов и подзорных труб. После его смерти их хватило на всю тогдашнюю Академию наук. Именно Брюс впервые в науке проводил сравнительные испытания отражающей способности стеклянных и металлических зеркал.
Особо интересовала его проблема получения высококачественных металлических зеркал к катодиоптрическим, то есть отражательным, телескопам. Брюс обладал большими познаниями в области технологии шлифовки и полировки стекла и металла. В Эрмитаже хранится металлическое вогнутое зеркало от большого зеркального телескопа, со следующей, вырезанной на оборотной его стороне, надписью: «Зделано собственным тщанием графа Якова Вилемовича Брюса 1733 году августа месяца». Рабочая, то есть отражательная, сторона этого зеркала выполнена с такой тщательностью, которой мог бы позавидовать любой «инструментальщик» оптик, не только того времени, но даже и конца XVIII века.
Показательно, что, работая над той или иной проблемой в области естественных наук, Брюс в первую очередь интересовался возможностью практического применения полученных результатов. Вот что он писал по этому поводу в предисловии к первой петровской геометрии 1708 г. «Приемы циркуля и линейки»: «Феоретик может применен быти ремесленнику, художествие разумеющу, а не действующу. Инженеру же, добывающу крепости на бумаге, корабельщику же, в доме своем на морской маппе с компасом щастливо в Америку ездящу». Чистая теория – это только, как считал Брюс, «основание, на нем же никогда строится. Яко великия медные пушки и мартиры, которыя токмо в цейхгаузе держатся, а в поле никогда возятся, и корабли, которые в гавене гниют».
