Владимир Разин - В лабиринтах детектива
…Коснемся чуть подробнее тридцатилетней эволюции сюжета. Понятно, что с развитием государства, общества не может не меняться литература, это общество обслуживающая. В большей степени это касается детектива, криминального произведения, которые в свое время Б.Брехт называл “срезом жизни”.
…Закончилась война. В лесах и схоронах Западной Украины ведут борьбу с новой властью тысячи бандеровцев, по всей стране попрятались бывшие полицаи, каратели. Изменники и предатели знают, что если их разоблачат — пощады ждать не приходится. Поэтому и бьются они не на жизнь, а на смерть.
Многие криминальные повести 60 и 70-х годов посвящены этой теме. В “Человеке в проходном дворе” Д.Тарасенкова некто Кентавр, он же Малик, бывший агент гестапо, скрывается в одном из прибалтийских городов. Для его розыска сюда приезжает следователь Вараксин. По ходу сыска Кентавр убивает свидетеля, ранит моряка — соседа Вараксина по гостинице, происходит много других событий. В конце книги автор как бы подводит итог жизни предателя: “Всю свою жизнь он провел как бы в проходном дворе. Все было для него временным, потому что постоянным было лишь чувство страха…” Это же чувство двигало и другим предателем, Лагуновым-Ерыгиным из небольшой повести бр. Вайнеров “Ощупью в полдень”, который убивает журналистку Татьяну Аксенову, слишком близко подошедшую к страшной истине.
“Противостояние” Ю.Семенова вообще целиком посвящено поиску бывшего фашистского пособника. А в повести “Петровка, 38” писатель выводит некоего Прохорова, карателя. Наиболее важным здесь, на наш взгляд, представляет не личность самого предателя, а его растлевающее влияние на молодежь. Сейчас бы это назвали сколачиванием организованной преступной группировки. В повести П.Сапожникова и Г.Степанидзе “Ищите волка” сыщик подполковник Бизин разоблачает А.Кропотова, ставшего дезертиром и 30 лет живущего и совершающего преступления под чужой фамилией. Можно назвать еще не менее десятка повестей, в которых авторы изображают борьбу с фашистскими наймитами.
От полицаев к фарцовщикам.
…Шло время. Вражеские пособники дряхлели, умирали или благополучно вылавливались. На смену этим темам пришли другие, заставляющие авторов лихорадочно искать новые повороты сюжетов и новые сюжетные линии. Для детективов 60-70-х годов характерными были темы раскрытия бытовых убийств, защиты социалистической собственности (ибо частная была еще в глубоком подполье), а также — защита молодежи от дурных влияний Запада. Помните, “сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст”.
Первые романы А.Адамова как раз были по этой части: происходило столкновение нравов загнивающего запада и традиций честной советской молодежи. В “Черной моли” действует некий Ростислав Перепелкин — “ловец пиастров”, по недоразумению оказавшийся начальником охраны меховой фабрики и послушно выполняющий приказы ее директора-расхитителя Свешникова. Им противостоят комсомолец Клим Привалов и его друзья. Само собой, разумеется, побеждает правда и общественность.
Тема общественности в 60-е годы была одной из основных в детективной литературе. Тогда казалось, что пройдет немного времени и правоохранительные органы уже не потребуются: либо преступность исчезнет, либо за нее возьмется весь народ. В повести Ю.Петрова “Косвенные улики” дружинники, патрулируя по улице, обнаруживают свежий труп. Они сразу же организовывают прочесывание и собирают улики. В “Деревенском детективе” В.Липатова молодые дружинники помогают участковому Анискину ловить преступников. В “Деле пестрых” А.Адамова вовсю действует общественность…
Объективности ради отметим, что в скором времени писатели избавились от иллюзий. И в книгах стали по-прежнему полноправными хозяевами профессионалы — оперативники, следователи, эксперты…
Интересно понаблюдать за эволюцией детективных сюжетов. От преступников-полицаев через преступников-стиляг и фарцовщиков детективный сюжет медленно, но верно приближался к исследованию подлинных корней и истинных причин преступлений. Постепенно приходит понимание, что истоки этих причин гораздо глубже, чем трактовала литература 60-х. Это не только кража культурных ценностей, таких как марка “Святой Маврикий” в одноименной повести Ю.Перова, или скрипки Страдивари в “Визите к минотавру”, или монеты античных времен в “Чужой монете” В.Вальдмана и Н.Мильштейна…
Серьезно решающие сюжетные проблемы писатели не замыкаются лишь на кражах. Пусть это будет даже скрипка великого Мастера. В “Визите к минотавру” второй сюжетной линией проходит вечная тема таланта и посредственности, величия и падения, великодушия и зависти. Кстати, эта тема не однажды звучит в книгах бр. Вайнеров. В их повести “Лекарство от страха” вновь звучит тема посредственности и зависти. Здесь она заканчивается убийством…
Детектив и воспитывает…
В длинной череде криминальных повестей существует еще одно направление, которое мы бы назвали психологическим или романом воспитателя. Видимо, это особенность нашего отечественного детектива — глубоко интересоваться судьбами людей. На западе есть нечто подобное в повестях и “Трудных романах” Ж.Сименона, где комиссар Ж.Мегрэ занимается не только раскрытием самого преступления, но и изучает мотивы его совершения. И все же ни комиссар Мегрэ, ни кто-либо другой не проникает, часто даже не пытается проникнуть в глубины души и понять первопричины, побудившие героев к совершению преступления. Все это стало прерогативой советской криминальной литературы, особенно в 60–70 годах. Именно в это время появились романы и повести воспитания, которые в это время были тепло приняты читателями.
В лучших традициях русской литературы писатели-детективисты поднимались до высот гуманистического пафоса. В объемной повести “Друзья и враги Анатолия Русакова” известный писатель-приключенец Георгий Тушкан рассказывает о борьбе мужественного юноши с шайкой грабителей и убийц, руководимой неким Ляксиным по кличке Чума. В 60-е годы эта книга стала откровением для многих. Может быть, поэтому сюжет книги достаточно прямолинеен и прост. Сложнее построен сюжет в романе “Петр и Петр”. Четыре подростка дружат еще с детского дома. Троим удалось поступить в институт, четвертый устроился на работу. Несколько лет подряд Петр не приезжает навестить друзей. И тогда они сами решили проведать его… Именно в день их приезда Петра обвиняют в преступлении, которого он не совершал. Следствие. Суд. Борьба за справедливость. Благодаря помощи друзей Петр возвращается к нормальной жизни.
В “Ошибке в объекте” Виктора Пронина сыщики, раскрыв опасное преступление, обсуждают личность убийцы:
“…Тот же Аврутин, он ведь не бездарен. Он остро чувствует ситуацию, ему не откажешь в силе характера… Но друзья, с которыми он служил в армии, поступили в институты, на заводы… Они обошли его. А он со своим пусть даже истинным превосходством безнадежно отстал…”
Сегодня эти слова многим покажутся смешными. Сейчас, наоборот, преступные друзья кажутся передовыми, “продвинутыми”, а те, кто хочет жить по законам, сегодня — в отстающих.
Это хорошо чувствовали и некоторые писатели, работающие в криминальном жанре. С тревогой писал Аркадий Адамов в повести “Стая” о продвижении преступного мира к организованной преступности. Сначала — стая, затем — банда, а потом четко организованная группировка, способная дать бой государственным структурам. А братья Вайнеры, всегда остро чувствующие реалии современной жизни, в небольшой повести “Двое среди людей”, на наш взгляд, пророчески показали тот человеческий материал, из которого раскручиваются сегодняшние ОПГ. Все эти “быки”, “солдаты”, “шестерки” когда-то учились в школе, мечтали о будущем… Как они стали преступниками? Владимир Локс и Альбинас Юронис убили молодого таксиста, отца семейства, Константина Попова.
“ — Скажи, Юронис, тебе Костя Попов никогда не снится? — спросила Евгения Курбатова, следователь.
— Нет, — сказал я. — Не люблю я покойников и боюсь их”.
Двумя штрихами авторы показывают внутренний мир юного убийцы. Впрочем, о деталях мы еще поговорим. А сейчас хочется еще раз вернуться к проблемам сюжета в криминальном романе.
Романы воспитания молодого человека, о которых шла речь выше, медленно, но верно сходили на нет. Оптимистические надежды, так ярко представлявшиеся писателям в первой половине периода, к 80-м годам совершенно развеялись. Книжное слово оказалось малоэффективным. Оставалось проповедовать другую идею — наказание неотвратимо. Как бы преступник не прятался, в какие бы одежды не рядился, какие бы ходы не придумывал — все равно от наказания он не уйдет. Эта идея характерна для конца 80-х. В сегодняшнем криминальном романе преступник может спокойно уйти от возмездия и жить на Багамах, насмехаясь над неповоротливой государственной машиной. Но все же это будет потом, а в 60-80-х годах преступник все же благополучно излавливался, судился и наказывался. Видимо, это одна из особенностей советского детектива тех десятилетий — счастливый конец, если гибель, то, в основном, второстепенных персонажей, очень редко — героев повествования.
