Сергей Сурин - Допрос военнопленных
4. Приказание командира 2/123 пп капитана Нике о недостаточном соблюдении солдатами 6-й роты правил маскировки во время налета русской авиации.
По получении трофейных документов офицер-разведчик Обязан ознакомиться с их содержанием и записать его в тетрадь учета трофейных документов (см. приложение 2).
Пересылка трофейных документов в вышестоящий штаб производится обычными средствами связи, если не имеется специальных указаний о пересылке нарочным.
На отсылаемые документы составляется опись, в которой указываются наименование документа и количество листов.
В тех случаях, когда документ переведен, текст перевода пересылается вместе с оригиналом. Если перевод сделан в выдержках, то на переводе ставится пометка «Сокращенный перевод».
На каждом документе делается карандашная пометка о дате и месте его захвата.
Место захвата документов офицер-разведчик обязан обозначить на своей рабочей карте с соответствующей пометкой.
101
Составление отчетных документов неразрывно связано с работой офицера-разведчика по допросу пленных. В разных инстанциях эти документы будут различными по содержанию, число их тоже будет неодинаковым.
Протоколы допроса (первичного и полного) ведутся в повествовательной или в вопросно-ответной форме.
Вопросно-ответная форма наглядно отражает весь ход ведения допроса. Однако она может быть применена лишь в отдельных случаях – при допросе пленного в штабе армии или фронта, а в действующих частях и соединениях, как правило, рекомендована быть не может. Во-первых, она необычайно громоздка и требует слишком много времени на оформление протокола. Во-вторых, в. боевых условиях протокол, изложенный в подобной форме, неудобочитаем и пользование им затруднительно.
Повествовательная форма с изложением материала по разделам хотя и не отражает хода допроса, но полностью оправдывает себя в условиях войны. Преимуществами ее являются: краткость, систематичность, удобочитаемость, наглядность и простота. Составление протокола в повествовательной форме не требует от офицера-разведчика излишней затраты времени.
Протокол должен быть кратким, сжатым по форме, четким по языку и терминологии. Не следует допускать в протоколе лишних слов и ненужных деталей; протокол должен передавать основную сущность показаний пленного.
Это не означает, что в протоколе недопустимо приводить отдельные характерные выражения допрашиваемого,
102
но цитирование разрешается лишь в тех случаях, когда приводимое подлинное выражение пленного ярко и отчетливо характеризует положение, представляющее интерес.
Неправильно думать, что размер протокола определяет его качество. Офицер-разведчик обязан помнить, что командование, которому он представляет протокол допроса, не располагает излишним временем и не должно быть загружено чтением словесной шелухи.
Ниже приводится пример протокола, который не дает командованию никаких полезных сведений, загромождает телеграф при передаче и в результате оказывается совершенно ненужным.
В штабе Н-ского соединения был допрошен пленный телефонист 472-го пехотного полка 252-й пехотной дивизии, захваченный 19 сентября 1944 г. в районе Зеленка. Этот пленный по своей гражданской профессии являлся киноартистом, что и привлекло к нему внимание офицера-разведчика. Офицер-разведчик представил своему командованию следующий протокол:
«В июле 1942 г. пленному по ходатайству известной немецкой кинофирмы «Уфа», где он работал до призыва, был предоставлен полуторамесячный отпуск для участия в съемках кинофильма «Экипаж самолета Дора», который фирма тогда готовила в Париже. Этот фильм о подвигах немецких летчиков на африканском театре так и не появился на экране.
Проживая летом 1942 г. в снятом фирмой «Уфа» номере фешенебельного парижского отеля, пленный имел возможность наблюдать широкий образ жизни в этом отеле военных интендантов и других немецких офицеров служб тыла, открыто спекулировавших награбленными во Франции винами, шелками и другими товарами. Чувствуя свою безнаказанность в этих спекулятивных махинациях, так как старшие начальники делали то же самое и их покрывали, эти офицеры говорили высокопарными патриотическими фразами о необходимости продолжения войны всеми средствами.
103
Возвратившись в августе 1942 г. в свою часть, пленный часто рассказывал солдатам о жизни этих военных чиновников-спекулянтов и за это был по доносу подвергнут судебному преследованию и осужден по законам военного времени по статье 5-й «Подрыв военной мощи страны». Лишь благодаря связям пленного в кинокругах и заступничеству некоторых военных смертная казнь была заменена 15 месяцами тюремного заключения; затем наказание было снижено до 6 недель строгого ареста с последующим направлением на фронт.
Отбыв арест в военной тюрьме Френ у Парижа, славившейся своим жестоким режимом, пленный стал изыскивать способы уклониться от поездки на фронт, так как считал, что дело Гитлера проиграно, и не хотел погибать за ненавистный фашистский режим, ведущий Германию к катастрофе.
Пленный утверждает, что ему разными путями удалось избежать посылки на фронт в течение 16 месяцев – с января 1943 г. по апрель 1944 г. Для этого он неоднократно прибегал к членовредительству – искусственный вызов грыжи, опухоль колена, – что давало ему возможность проводить много времени в госпиталях при попустительстве антифашистски настроенных врачей и сестер, великолепно понимавших его проделки, но скрывавших их и всячески затягивавших лечение. Постоянное отлынивание от фронта пленному, однако, не всегда удавалось, и он попадал за это в военные тюрьмы – Торгау (Саксония), военный концлагерь Наумбург на р. Заале.
Лишь в мае 1944 г. пленный прибыл в 252-й батальон связи 252 пд, откуда в начале июня был переведен в 8-ю роту 472 пп этой же дивизии, который в то время вновь восстанавливался в основном из возвратившихся в строй раненых и солдат, переведенных из тыловых подразделений в строевые.
Действуя в районе северо-западнее Витебска, дивизия в конце июня была разгромлена, остатки ее попали в окружение».
104
Что представляет собой подобный «протокол»? Что он дает командованию? Для чего офицер-разведчик Н-ского соединения совместно с военным переводчиком затратили какое-то количество времени для допроса пленного? Зачем этот протокол передали средствами проводной связи вышестоящему штабу, где на ознакомление с ним снова было затрачено время?
Прежде всего, надо сличить дату протокола и описываемые в нем события. Пленный допрошен в сентябре 1944 г., а сообщаемые им сведения относятся к 1942 г. Самые «свежие» сведения относятся к июню 1944 г., когда дивизия была разгромлена в районе северо-западнее Витебска.
Что происходило в период с июня по сентябрь 1944 г., из протокола установить нельзя. Очевидно, 472-й пехотный полк 252-й пехотной дивизии был восстановлен, но когда и в каком составе, каковы были его численность, вооружение, задача – все эти сведения, действительно представляющие ценность для командования, выпали из поля зрения офицера-разведчика, производившего допрос.
Что может усмотреть командование из сведений, сообщенных пленным и занесенных офицером-разведчиком в цитируемый протокол? Только то, что в 1942 г. фирма «Уфа» снимала в Париже кинофильм, который не появился на экране.
Можно с уверенностью сказать, что сведения о съемках кинофильма не представляют интереса ни для разведки, ни для командования.
Описание поведения интендантов в «фешенебельном отеле» – никому не нужные шаблонные, сведения, не дающие ничего нового, что позволило бы судить о состоянии немецкого тыла. Кроме того, двухлетний разрыв во времени между допросом пленного и его личными впечатлениями превращает сообщаемые им сведения в словесную шелуху.
Далее сообщается об уклонении пленного от поездки на фронт и нежелании «погибать за ненавистный фашистский режим». Здесь офицер-разведчик впал в ошибку и занес в
105
протокол сведения, не заслуживающие внимания. Прежде всего, можно усомниться в том, что в 1942 г., когда немцы одержали ряд временных успехов, пленный был уверен в том, что «дело Гитлера проиграно». Такое убеждение могло возникнуть только в результате ряда поражений немецкой армии, которые она начала терпеть после Сталинградской операции. Возможны случаи, когда немцы понимали неминуемость разгрома Германии и до 1943 г., но вряд ли к их числу можно отнести данного пленного. Такое убеждение могло быть у пленного, ранее принадлежавшего к антифашистским партиям и активно в них сотрудничавшего, но в данном случае мы имеем дело с обыкновенным дезертиром, который использовал все возможности, чтобы уклониться от отправки на фронт.
Что касается изложения материала, то стиль протокола не имеет ничего общего с нормальным военным документом и приводится нами в качестве примера, как не следует составлять протоколы допросов.
