Александр Никонов - За гранью реальности. Объяснение необъяснимого
Меж тем время шло, темнело. Гулиа стал замерзать. А дальше – провал в памяти.
Очнулся он, лежа на берегу. Прямо у лагеря.
– Тогда я подумал: чего по пьяни не сделаешь! Но после случая в Москве на Новый год задумался.
История 28-а Детство героя
Вы будете смеяться, но это опять история про Гулиа. Удивительный человек! Любимчик Бога. Такие люди и есть главная ценность на нашей планете. Но к делу. По моей просьбе Гулиа начал писать мемуары – подробный рассказ о своей потрясающей, наполненной самыми невероятными событиями жизни. Один эпизод из его воспоминаний я здесь и приведу.
«Оказывается, я помню себя и мир вокруг меня еще до моего рождения. Лев Толстой был уникален тем, что помнил свое рождение, этим мало кто другой мог похвастать. Я рождения своего не помню, но мне потом об этом много раз рассказывали. Однако оказалось, что я помнил событие, произошедшее в городе Тбилиси, где мы жили, летом – в июле или августе 1939 года, хотя я родился на несколько месяцев позже – 6 октября 1939 года. А дело было так.
Как-то лет в пять, только проснувшись утром, я вдруг спросил у мамы:
– А где находится кино „Аполло“?
Мама удивленно посмотрела на меня и ответила, что так назывался кинотеатр „Октябрь“, что на Плехановском проспекте, это ближайший к нашему дому кинотеатр. Но так он назывался еще до войны.
– А помнишь, мама, кино, где человек застрял в машине, и его кормили через вареную курицу, как через воронку? Наливали, кажется, суп или вино. Было очень смешно. Это мы видели в кино „Аполло“. Мама ответила, что это мои фантазии, потому что, во-первых, я никогда в кинотеатре „Аполло“, или „Октябре“ по-новому, не был (меня водили иногда только в детский кинотеатр, тоже поблизости), а во-вторых, это я рассказываю о фильме Чарли Чаплина, который могли показывать только до войны.
Я, не обращая внимания на слова мамы, продолжал:
– Вдруг кино прекратилось, раздался свист, крики, и зажегся свет. Все стали смеяться, потому что мужчины сидели совсем голые, без рубашек и маек. Было очень жарко, и они разделись. Ты сидела в белой шелковой кофте. С одной стороны от тебя сидел папа, а с другой – дядя Хорен... оба были без маек и хохотали.
Мама с ужасом посмотрела на меня и спросила:
– А где же сидел ты? Если ты видел это все, то где же был ты сам?
– Не знаю, подумав немного, ответил я, – я видел вас спереди. Вы сидели на балконе в первом ряду. Может, я стоял у барьера и смотрел на вас?
Мама замотала головой и испуганно заговорила:
– Да, действительно, такой случай был, я помню его. Но это было до твоего рождения, летом 1939 года. Отец ушел в армию в начале 1940 года, и ты его не мог видеть в кинотеатре. Я бы не понесла младенца в кинотеатр, да и была уже зима, и никто не стал бы раздеваться от жары. А я точно помню, что была беременной, и твой отец повел меня в кино на Чарли Чаплина. А был ли там дядя Хорен, я не помню. Но сидели мы точно на балконе в первом ряду. Но как ты мог знать о балконе в кинотеатре „Октябрь“ и о барьере на нем, если ты там не был? И, желая проверить меня, мама спросила:
– А как выглядел дядя Хорен, ведь ты его никогда не видел? Отца ты хоть по фотографиям можешь помнить, а дядю Хорена – нет.
– Дядя Хорен был очень худым, у него были короткие седые волосы, а на груди что-то нарисовано чернилами.
Мама от испуга аж привстала:
– Да, Хорен был именно таким, а на груди у него была наколка в виде большого орла. Нурик, ты меня пугаешь, этого быть не может. Наверное, кто-то рассказал тебе об этом случае. – пыталась спасти положение мама.
– Ты мне рассказывала об этом?
– Нет, зачем бы я стала тебе это рассказывать? Да я и не помню, был ли Хорен там. С другой стороны, ни отец, ни Хорен тебе не могли этого рассказать, так как они ушли на войну. А про наколку Хорена – особенно! – и мама, чуть не плача, добавила:
– Нурик, перестань об этом говорить, мне страшно.
Я замолчал и больше не возвращался к этой теме. И мама тоже…»
История 28-б Детство героя-2
Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!.. Эх, привожу еще один кусочек из мемуаров Гулии…
«…И решили с осени меня отдать в детский сад в старшую группу. Как назло, все русские группы были заняты, и меня определили в грузинскую. Но я ни одного слова по-грузински не знал! Ерунда, решила мама, научишься! Знаешь русский, будешь знать и грузинский!
И вот тут я на себе узнал, что такое „детская ксенофобия“, да еще кавказская! Сперва дети стали присматриваться ко мне: ни слова ни с кем не говорит – немой, что ли? Сидит или стоит на месте, ни с кем не играет. Попробовали толкнуть меня – адекватного ответа не было: я обещал маме не драться. Так и сидел на скамейке целый день или стоял у решетчатого забора, за которым находилась территория русской группы.
Постепенно злоба детей к чужаку все нарастала. Мне стали подбрасывать в кашу тараканов, дождевых червей. Выливали суп, а иногда и писали на мой табурет за столом. Потом уже стали откровенно бить – пощечинами по лицу, плевали в лицо, не стесняясь. Я видел глаза детей, делавших это, и до сих пор боюсь темных глаз, темных волос и лиц.
Я был загнан в угол окончательно. Однажды я стоял, прислонившись к решетчатому забору, смотрел на бегающих русских ребят и плакал. Вдруг ко мне с той стороны забора подошел крупный светловолосый парень и спросил:
– Ты чего плачешь, пацан, обижают, что ли? Я кивнул и быстро, глотая слова, чтобы успеть высказаться, рассказал парню, что я не знаю грузинский, что меня из-за этого бьют, что я не могу больше здесь находиться.
– Погоди немного, – сказал парень и убежал. Через минуту он был уже на территории грузинской группы, подошел ко мне, взял за руку и повел по двору. Вокруг столпились мои обидчики и, как зверьки, с любопытством смотрели, что будет.
– Я – Коля, вы меня знаете. Это – он указал на меня – мой друг. Я набью морду любому, кто его обидит! Понятно или сказать по-грузински?
Дети закивали, как болванчики, злобно глядя на меня. Я был восхищен речью шестилетнего Коли, но понял, что завтра мне придет конец. Когда мама вела меня домой, я срывающимся голосом попросил:
– Мама, не отправляй меня больше в этот детский сад, я не буду мешать дома, не буду спускаться во двор и даже ходить по комнатам. Я буду неподвижно сидеть на стуле, чтобы не мешать, только не отправляй меня сюда больше!
Но мама назвала все это глупостями, сказала, чтобы я поскорее подружился с ребятами и выучился говорить погрузински. Что-то оборвалось у меня в душе, положение было безвыходное. И вдруг я почувствовал какой-то переход в другую бытность, я стал видеть все как-то со стороны. Вот идет женщина и ведет за руку сутулого печального ребенка – это я. Солнце перестало ярко светить, все стало серым и бесшумным, как бы неживым. Я почувствовал, что наступило время какого-то решения, это время может тут же закончиться, нужно спешить. И я твердо сказал про себя совершенно чужими словами: „Этот вертеп должен сегодня сгореть!“. Тут опять засияло солнце, я оказался на своем месте – за руку с мамой, она что-то говорила мне, но я не слушал. Я распрямился, мне стало легко, и я не думал больше о проклятом детском саде. Мне потом мама сказала, что я весь вечер вел себя спокойно и тихо улыбался.
Утром я не просил, как обычно, оставить меня дома; спокойно собрался, и мама повела меня за руку куда надо. Приближаясь к двухэтажному деревянному зданию детского сада, я даже не смотрел в его сторону, а улыбался про себя. Вдруг мама неожиданно остановилась и испуганно вскрикнула:
– Сгорел!
Я поднял глаза и увидел то, что уже представлял себе и лелеял в воображении. Мокрые обгоревшие бревна, раскиданные по двору. Печь с высокой трубой, стоящая одиноким памятником пепелищу. Невысокая лестница в никуда. Отдельные люди, медленно бродившие по углям.
– Сгорел, – повторила мама, – что же теперь делать?
– Сгорел вертеп проклятый! – чужим голосом, улыбаясь, вымолвил я. Мама с ужасом посмотрела на меня и даже отпустила руку:
– Откуда ты такие слова знаешь: „вертеп“? Что это такое, где ты слышал это слово?.…»
Вот такой непростой человек этот Гулиа.
История 29 Огонек наносит ответный удар
Рассказывает Борис М., Москва:
– Это произошло летом 1975 года, подробности, правда, уже забылись. В конце августа мы с двумя товарищами поехали на рыбалку, на водохранилище (Волга). Нашли хороший заливчик, расположились. К вечеру пошел клев и продолжался почти до захода солнца. Когда стемнело, на другой стороне залива (метров 700), почти у воды, на фоне темного леса появился огонек оранжевого цвета. Сначала он мигал с интервалом в 2 секунды, потом горел минуты три и погас. Мы решили ответить, у нас были фонарики. Сидели мы друг от друга метрах в пяти, я справа. Средний парень достал фонарик (были они у нас такие длинные алюминиевые), вытянул руку и начал мигать в ответ.
И тут огонек вспыхнул оранжевым светом. Потом стал медленно как бы раскаляться, а когда его свет стал ярко-малиновым, появился луч, направленный в нашу сторону. А потом – воздушный удар и темнота…
