Йон Хеллевиг - Путинская Россия как она есть
В «Окаянных днях» (основанных на дневниках 1918–1920 гг.) Бунин писал о революционной интеллигенции: «Страшно сказать, но правда: не будь народных бедствий, тысячи интеллигентов были бы прямо несчастнейшие люди. Как же тогда заседать, протестовать, о чем кричать и писать?» По словам Бунина, это послужило основой для идеализации интеллигенции: «А отсюда, между прочим, и идеализм наш, в сущности, очень барский, наша вечная оппозиционность, критика всего и всех: критиковать-то ведь гораздо легче, чем работать». И Бунин отмечает: «…одна из самых отличительных черт революций — бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна».
Фёдор Достоевский, в свою очередь, удивлялся в своих дневниках природе русских либералов: «И почему, почему наш европейский либерал так часто враг народа русского? Почему в Европе называющие себя демократами всегда стоят за народ, по крайней мере на него опираются, а наш демократ зачастую аристократ и в конце концов всегда почти служит в руку всему тому, что подавляет народную силу, и кончает господчиной.»
Недавно режиссёр и глава предвыборного штаба Путина Станислав Говорухин тоже довольно метко выразился по поводу интеллигенции, отметив её тёмную сущность.
Что до меня, то я считаю понятие «интеллигенция» нелепым и возмутительным. Нелепо, что некие люди из мира искусства, культуры, СМИ, равно каки «праздные классы» вообще, называют себя «интеллигенцией», подразумевая под этим «интеллектуальную элиту общества» и претендуя на интеллектуальное превосходство над другими его членами. Но неужели каждый средний журналист, писатель детективов, художник или рок-музыкант непременно умеет рассуждать и высказываться по вопросам социальной жизни и демократии лучше своих сограждан? И разве не возмутительно, что эти интеллигенты-самозванцы всерьёз считают себя «элитой», с коей надлежит считаться больше, чем с огромным большинством людей, которых они презирают?
Естественно, такие люди, как художники, другие деятели культуры, философы и проч., могут участвовать в политической деятельности, но при этом они не должны причислять себя к особому классу — интеллигенции. В действительности только нормальные люди, свободные от такого рода тщеславия, способны справедливо и разумно рассуждать об окружающей нас жизни.
Картина: Репин И.Е. «Манифестация 17 октября 1905 года».
Члены либеральной интеллигенции неистово требует революции в России уже в 1905 году. Обратите внимание, как интересно Репин изобразил дух революционеров в причудливых выражениях их лиц.
Утверждаю, что основную часть митингующих составляли не националисты и не либеральная интеллигенция, а аполитичные преуспевающие горожане. Многие политические эксперты относят их к среднему классу. Однако это утверждение неверно и основано на абсолютно неверном понимании самого понятия «средний класс», которое, к сожалению, разделяют люди самых разных политических предпочтений. Определять понятие «средний класс» исключительно с точки зрения покупательной способности (финансового благополучия) людей — это ошибка. Это понятие следует определять с более фундаментальных позиций, т. е. с учётом социальных, культурных и исторических факторов. Сомневаюсь, что в XXI веке оно пригодно для описания общественных отношений в практически бесклассовых демократических странах Европы, каковой является и Россия. Это понятие появилось в другую эпоху для описания обществ, которые действительно были построены на классовых началах. В те времена существовали классы феодалов, духовенства, буржуазии и крестьян. Средний класс появился для обозначения образованных работающих горожан с твёрдым доходом, которых нельзя было отнести ни к одному из вышеназванных классов. Однако в наши дни все остальные классы ушли в небытие (по крайней мере, с точки зрения численности и политического влияния), и к среднему классу можно отнести большинство людей. Сегодня различия между людьми в огромной степени обусловлены не историческими корнями классового общества (особенно в России, преемнице СССР, где классы были уничтожены как таковые — нравится нам это или нет), а личными достижениями и неудачами, состоянием здоровья и интересами. В условиях всеобщего образования и радикального изменения материально-бытового положения сельских жителей и рабочих производственных предприятий я с большим скептицизмом отношусь к идее исключения этих людей из данной категории. Учитывая этническое и региональное разнообразие России, я могу согласиться с тем, что не все россияне подпадают под понятие «средний класс», но как минимум 60–70 % следует относить именно к среднему классу (хотя, с другой стороны, возникает проблема, кого следует исключить).
Ничуть не лучше неологизм «креативный класс», к которому некоторые политические обозреватели относят участников акций протеста. Любопытно, а что креативного создали эти люди?! Приключения Эраста Фандорина? Или что-то ещё? Уж точно не они создали iPhone или iPad для своих Facebook и Twitter.
Люди, чьё мышление основывается на общих представлениях, а не видимой реальности, настаивают на том, что в России лишь 20 %, ну, максимум 30 % населения принадлежат к среднему классу. Интересно, а к какому же классу тогда надлежит отнестивсех остальных? Проанализировав данные о покупательной способности, они приходят к выводу, что только те, кто может позволить себе второй автомобиль, столько-то поездок за границу и «евроремонт», могут считаться представителями среднего класса. Но если брать критерии такого рода, то я определённо настаиваю на том, чтобы учитывать наличие iPhone и iPad. Я бы лично причислил большинство участников акций протеста — ввиду их пристрастия к новейшим гаджетам и приобщения к массовой истерии социальных сетей — к іКлассу. (Этим понятием я обязан одному моему русскому другу, который первым назвал этих людей «айфончиками»). Любопытно отметить, что исследование рынка планшетов (www.smart-marketing.ru), проведённое во время митинга на Болотной площади, показало, что среди демонстрантов преобладали пользователи iPhone и iPad производства фирмы Apple; при этом доля iPhone составила 49 % от общего числа пользователей смартфонов (хотя доля iPhone составляет лишь 6 % от общего объёма рынка смартфонов в России).
Мотивация Жласса не поддаётся политическому анализу — это, скорее, вопрос социальной психологии и анализа феномена массовой истерии. Среди участников акций протеста много яппи — так называют молодых горожан, стремящихся к карьерному росту. Они недовольны Россией потому, что она не похожа на Запад: климат не тот, пляжи слишком далеко, на дорогах жуткие пробки, сервис убогий, чиновники грубые. Преуспевающие и мобильные, они много путешествуют. На Западе всё лучше — они в этом убеждены. Они там неоднократно бывали. «Вот где нормальная жизнь и нормальные власти!» — думают они, побывав в элитных отелях сверкающих мировых столиц и на роскошных курортах. И что сравнится с беспошлинными магазинами Лондона и Милана?!
Набивая карманы в России, они забывают о том, что западные государства удерживают с доходов своих граждан гораздо больше, чем те 13 %, которые они платят в России. (Забавно, что в последнем исследовании конкурентоспособности российской экономики Всемирный банк в качестве подтверждения информации приводит ссылку на материалы, где отмечается, что даже этот самый низкий налог в мире россияне считают чрезмерно высоким.) В России — этом прибежище либерализма — они могут свободно распоряжаться своими деньгами. Но им этого не понять.
Представители iКласса хорошо владеют английским языком и, стало быть, имеют доступ к антироссийской пропаганде в западных СМИ.
Это даёт им основание считать себя приобщёнными к правде для избранных. И они поступают сообразно этому. Обо всём негативном они узнают из «свободной прессы». Той самой, которая лжёт им, сообщая, что они, «невзирая на лютый холод», собирают 100-тысячные митинги, в то время как сторонники Путина — якобы лишь 20-тысячные, причём участников — «проплаченных и запуганных государственных служащих» — «привозили на автобусах» (как обманывало мировую общественность почтенное агентство Associated Press). Многие из них работают в западных компаниях, которых обычно отличает более привлекательная корпоративная культура. Они общаются с довольным жизнью и щедро оплачиваемым иностранным руководством и работают в комфортных офисах. «Это круто! Запад лучше! И почему у нас не так?» — думает айфончик.
«Я другой, я независимый, я всё решаю сам» — вот что они выносят из социальных сетей іКласса, которым так слепо доверяют. Коллективно. Их объединяет ощущение новоприобретённой независимости. Будучи независимыми, они присоединились к 30–40 тысячам своих копий, чтобы прокричать «Россия без Путина!» — в надежде, что изменят климат, надо полагать.
