Галина Старовойтова - «Этнический парадокс» и стереотип мышления
Если исходить из приоритета гражданского общества над государственностью, то допустимо утверждение, что право нации на самоопределение может быть поставлено даже выше идеи государственного (или республиканского) суверенитета.
О БУДУЩЕМ НАШЕЙ ФЕДЕРАЦИИ
В. И. Ленин не успел провести в жизнь план построения многонационального государства на принципах подлинного федерализма. Многие народы вошли в состав РСФСР (этой федерации внутри федерации), а впоследствии и других союзных республик — Азербайджана, Грузии, Таджикистана, Узбекистана — на правах автономий разного ранга, подчиненных союзным республикам. Тем самым принцип федерализма был существенно потеснен практикой автономизации, а сами народы оказались стоящими в разной позиции по отношению к органам центральной государственной власти: одни имеют с центром прямые связи, другие — связи, опосредованные органами национальной государственности другого народа.
Сегодня у нас четыре типа национально-государственных и национально-административных образований: союзные и автономные республики со своими конституциями, автономные области и округа. Критерии определения статуса этих единиц неясны. Ссылка на высказанные Сталиным (1936 г.) требования к союзной республике — наличие внешней границы и не менее миллиона населения — никогда не были законодательно закреплены и вряд ли могут быть признаны обоснованными. Да и сам механизм создания новых или восстановления старых автономий не сформирован. Недостаточно разнообразны формы культурно-национальной автономии для народов, расселенных в другой этнической среде. До начала 30-х годов существовала большая, чем теперь, дробность первичных национально-административных образований — тысячи национальных сельских Советов и сотни национальных районов, что позволяло проводить более гибкую, дифференцированную кадровую, культурную, школьную политику, отвечающую интересам различных национальных групп.
Однако в государственной системе это не нашло своего отражения. Устройство Верховного Совета СССР предполагает участие в нем всех народов страны (перепись учитывает их около 120), однако реально в прежнем Совете Союза состояли представители около 40, а в Совете Национальностей — около 60 народов (причем список первых сорока, наиболее многочисленных, повторялся в обеих палатах). Иначе говоря, в высшем органе государственной власти была представлена примерно половина народов, правда, крупнейших.
Различие названий палат не должно вводить в заблуждение: до последнего времени состав постоянных комиссий в них был совершенно идентичным, и национальная палата до сих пор не выполняла особых функций, связанных с разрешением национальных проблем, подобно прежнему Наркомату национальностей. Палаты различались только принципом представительства — Совет Союза набирается от территорий, с учетом численности населения, а Совет Национальностей— от республик и других национально-территориальных образований, население которых, впрочем, всегда многонационально. От отдельных национальностей (принцип раздельного электората, применяемый кое-где за рубежом) депутаты не избираются. Новая избирательная система также не дает никаких гарантий представительства национальностей в высшем органе государственной власти. Представительство республик зависит и от внутренних структур: при наличии более дробных подразделений число депутатов увеличивается. Так, Украина может избрать только 32 депутата, а Грузия — в общей сложности 59 депутатов: дополнительно по 11 от Аджарской и Абхазской АССР и 5 — от Южно-Осетинской автономной области.
Есть и другие поводы для размышлений. Например, почему бы республикам, имеющим в своем составе автономии (например, в России их 31), не создать в своих Верховных Советах вторую (национальную) палату?
Иногда раздаются голоса за переход от «древовидной», ветвящейся иерархической системы взаимозависимостей национально-государственных образований к «горизонтальной», когда все подчинялись бы напрямую единому центру. Имеет смысл, на наш взгляд, прислушаться и к сторонникам равного представительства всех народов страны в национальной палате, поскольку национальные культуры равновелики независимо от численности их носителей.
Весьма существенным остается вопрос о перезаключении Договора об образовании СССР. Во-первых, потому, что на практике произошел значительный отход от постулированных в нем когда-то принципов, да и сегодняшняя
реальность требует пересмотра перечня тех полномочий в политической и экономической сферах, которые республики делегируют центральному федеральному правительству. Во-вторых, с 1922 года изменился и сам состав суверенных субъектов Договора (так, республики Прибалтики его не подписывали, а за Азербайджан, Армению, Грузию договор был подписан руководством Закавказской федерации).
Само соотношение прав и обязанностей центра и республик, а также содержание прямых межреспубликанских хозяйственно-культурных связей (минуя центр) нуждается сегодня в пересмотре. Сочетание сильного и компетентного центра с экономико-культурным республиканским разнообразием (в системе разделения труда, учитывающего природные особенности и сложившиеся традиционно производственные структуры), развитие многосторонних связей между всеми членами обновленного союза могло бы способствовать его консолидации.
И еще одна государственно-правовая проблема. Она касается непосредственно каждого советского гражданина. Как известно, во многих странах (практически во всех) национальность людей в личных документах не фиксируется. У нас есть графа национальности, но притом принята весьма архаическая практика определения национальности. Она определяется не по самосознанию людей (этот принцип действует только при проведении переписи населения), а «по крови», по биологической принадлежности одного или обоих родителей. Этот позорный принцип находится в вопиющем противоречии с многократно постулированной идеей примата социального над биологическим во всем, что касается человека. Миллионы наших сограждан от этого испытывают определенные трудности. Значительное количество людей проживает в иноэтнической среде в крупных городах (около 55 млн. чел., или почти 20 % населения страны), много родилось в результате национально-смешанных браков, которых насчитывается около 10 миллионов по стране. И почему сын, допустим, армянина и латышки, родившийся в Москве или Калуге, не знающий никакого другого языка, кроме русского, должен по достижении 16 лет обозначить себя латышом или армянином? Чаще же в такой ситуации он ощущает себя русским. А если его родители, в свою очередь, рождены были в смешанных браках? Вероятно, нашлось бы немало желающих записаться (как это и принято в наших заграничных паспортах) просто как «советские», но действующая милицейская инструкция искусственно затрудняет в этом случае естественный процесс.
Иногда предлагается просто отменить графу «национальность». Однако данные пробных этносоциологических опросов в разных регионах страны показывают, что в большинстве население против отмены «паспортной» национальности (например, 70–80 % молдаван и грузин, около 65 % населения Москвы). Дело здесь, видимо, не только в привычке, но и в боязни «потерять свое лицо». Люди видят в этом первый шаг на пути к ассимиляции более многочисленным народом.
И, может быть, разумно уже сегодня в порядке эксперимента для желающих разрешить отказаться от этнического самоопределения — пусть в их паспортах появится прочерк в графе «национальность» или просто будет написано— «советский». Наверное, пора решить два вопроса: о сужении круга документов, в особенности детских, в которых фиксируется национальность, и одновременно расширить число факторов этнического самоопределения и признать наиболее значимыми родной язык и этническое самосознание.
Каждая нация, этнос, формируется и существует в определенных природных условиях. Экологическая опасность грозит не только природно-ландшафтным комплексам, не только отдельным гражданам, но подчас этносу в целом. Такое осознание надвигающейся беды возникло в Эстонии (в связи с проектом разработки фосфоритов), в Армении (деятельность АЭС в сейсмической зоне, в центре крошечной этнической территории армянского народа, а также наличие химических производств в Кировакане и самом Ереване), в Грузии (проект строительства Транскавказской железной дороги), на Украине и в Белоруссии (достаточно напомнить о Чернобыльской трагедии, химических и горнодобывающих предприятиях), в Казахстане (часть которого стала полигоном испытаний ядерного оружия), в Приаралье и т. д. — практически на всей территории страны и за ее пределами — у наших соседей.
Нередко новый подход к этноэкологическим проблемам выступает альтернативой приоритету экономической рентабельности хозяйствования и использования ресурсов.
