Алексей Можей - Интерпресскон-2002 - взгляд новичка
Ладно, бубен, он и так нормально звучит, зато гитара, варган и вокал тянулись в одну точку, что порождало определенные неудобства. Но несмотря ни на что, концерт прошел на ура, я слушал с нескрываемым удовольствием у Буркина хорошие песни. Финал был сдобрен парочкой украинских песен от Александра Етоева. Можно было переходить к банкету.
А он удался на славу. Мне повезло: я оказался за одним столиком с Олди, Валентиновым, Скирюком, Мариной Дяченко (неплохая компания для молодого фэна, не правда ли?) Также к нам подсел Володя Бондарь и еще один парень, имени которого я не запомнил. Дмитрий Громов достал "наиболее драгоценный продукт королевства" - знаменитую "олдевку" в концентрированном виде.
Доливаешь 50 граммов в бутылку водки и получаешь неповторимый устойчивый вкус. К нашему столику подходил народ, томимый жаждой, со своими бутылками. Олди поставили процесс раздачи на конвейер: Олег Ладыженский взимал "таможенную пошлину" в размере тех самых 50 граммов, а Громов выделял счастливчикам точно отмеренную порцию огненной воды. В итоге они набрали доверху бутылку, опорожненную до этого на две трети. Умеют же люди жить ;-))
Все шло своим чередом: бокалы наполнялись, чтобы через миг опустеть, тарелки опустошались, разговоры разговаривались. Валентинов, он же Шмалько, куда-то уходил, возвращался и, чувствуя себя в хорошей форме, требовал выдать ему фэнье на расправу. К нам подсел гость конвента пан Евгениуш (фамилию забыл), переводчик из Польши - перекинуться словечком с Олди. Заодно рассказал несколько историй про буйный нрав своего соотечественника Анджея Сапковского. Истории имели успех. Потом нас посетили обе ипостаси Зорича, Дима и Яна, исключительно приятные молодые люди. Не успели они присесть, как рядом с Яной нарисовался хорошо подогретый Эра Семецкий (как, вы не знаете кто это? Позор вам!) и начал к ней приставать, впрочем, не слишком навязчиво. Общение продолжилось.
Когда большая часть народа разошлась, но веселье по-прежнему разливалось рекой, мы с Володей Бондарем передислоцировались к Лукьяненко. Однако он вскоре покинул банкетный зал, а там и пришло время сворачиваться - праздник только до 23-х, потом финиш.
Это пресловутое "до одиннадцати" портило кровь весь конвент - бар тоже работал до одиннадцати и в своем ассортименте имел только пиво и чай-кофе.
Хорошо, около станции круглосуточный магазин имелся - пять минут и нет проблем с трезвостью.
Потусовавшись по номерам, неспящая молодежь стянулась в холл четвертого этажа - допить недопитое, договорить недоговоренное. Вдруг из-за угла выплыл очень довольный Сергей Лукьяненко и с ходу завладел вниманием публики. "Был я только что у Балабухи", - говорит, - "стал им анекдоты рассказывать. Рассказал один - молчат, второй - еще больше молчат, третий - так вообще... Не поняли они меня, пришел к вам". И стал рассказывать те самые анекдоты. Были они весьма соленые, перченые, но смешные до слез. Я бы покраснел, если бы умел. Новое поколение не краснеет! А Сергей был в ударе. После каждого анекдота, отсмеявшись, добавлял, мол, это, еще что, вот у Элия Буркина целая тетрадь есть, а там - один краше другого. Вот я вам сейчас оттуда что-нибудь как расскажу... Вскоре пришел сам Буркин и тоже стал поддавать жару. Успех звездной пары был полным, иногда хотелось даже аплодировать. А утром следующего дня отдельные личности мне рассказывали, что какие-то весельчаки всю ночь у них под дверью громыхали ударным хохотом, мешая спать. Я же покинул то веселое общество в районе 2 часов ночи и благополучно заснул, как сурок. Ни смеха, ни заявившегося под утро Лео я не слышал.
6 мая
За завтраком удалось поговорить с Вячеславом Рыбаковым и Николаем Чадовичем. Последний был очень доволен, узнав, что я из Минска, и оставшееся время всем рассказывал, что есть еще в Беларуси фэндомский люд - вот, растет молодая поросль. Узнав, сколько мне лет, писатели сделали ностальгически-романтические лица, а Рыбаков мечтательно произнес: "Когда мне столько же было..." У всех нас что-то уже было, но самое прекрасное, что у всех многое еще только будет.
Познакомился с молодым писателем из Барнаула Евгением Тороповым и киевлянином Колей (фамилия?.. эх, что-то с памятью моей стало) Вот у них точно все еще впереди.
Олди подарили мне настенный календарь, посвященный их произведениям и свежеизданные книги Дашкова ("Умри или исчезни", "Двери паранойи"), которые я еще не читал. Вместе с пятеркой книг, давеча приобретенных, багаж получался внушительным. Бедная моя сумка...
Начиная с 11.00 косяком пошли доклады. Сообщение Александра Ройфе о состоянии дел в "Звездной дороге" переросло в обширную дискуссию касательно фантастических журналов вообще. На этот счет со знанием дела выступил Дмитрий Громов.
Завершал программу доклад редактора журнала "Химия и жизнь" Светланы Клещенко с провокационной темой "Надо ли отстреливать редакторов?"
Спровоцированное обсуждение было весьма бурным, но выступающие имели привычку уходить от темы куда-то в сторону. В результате у меня осталось несколько сумбурное впечатление от той дискуссии. Так надо или не надо?
После обеда состоялось вручение Беляевской премии (список призеров смотрите ниже). Управлял этим Андрей Балабуха. Народу в зале было немного, большинство предпочло общение и употребление напитков на свежем воздухе и в номерах. Кое-кто отсыпался после бурной ночи, готовясь к вечернему пикнику.
Пикник проводился на берегу Финского залива в прибрежном лесу. От пансионата до моря - 10 минут быстрым шагом. Естественно, наша фантастическая братия растянулась по всей длине пути. Неустанно балагурил Андрей Валентинов, время от времени громогласно возвещая: "Водки на всех не хватит! Рыбы на всех не хватит!" Когда были заняты исходные позиции и организаторы разложили выпивку и закуску, Валентинов "сменил пластинку" на "старые песни о главном", то есть о фэнье. "Все съело жадное фэнье! притворно возмущался он. - А писателю Рыбакову ничего не оставили!"
Писатель же Рыбаков, вполне довольный жизнью, в это время сидел в сторонке и был уже "хорошим".
Дальше, что называется, "процесс пошел". Главенствовал Александр Олексенко. Торжественно установили памятник творчеству Стругацких семигранный болт на небольшом постаменте. Потом в центр всеобщего внимания вывели Эру Семецкого и начали вручать премии за его лучшее литературное убийство. Лео Каганов подарил Эре маленький гранитный памятник с годами смерти "по желанию, на предъявителя" - вплоть до 3000-го. Народ разбрелся кто куда, группируясь по интересам, кто-то налегал на спиртное, кто-то отправился к линии прибоя. Запомнился пижонистого вида молодой человек, который стоял на муравейнике и глубокомысленно изрекал: "На меня покусились". "Кто?" - спрашивают. - "Муравьи". Вот какая навороченная нынче молодежь пошла...
Мне же довелось опрокинуть чарку вместе с Чадовичем и поговорить со Святославом Логиновым на совершенно невообразимую тему: особенности новгородского диалекта русского языка и его сходство с белорусским. Потом подошел Володя Бондарь и потащил меня к морю.
В тот знаменательный вечер в трех шагах от балтийской воды имело место единение братских народов (по одному представителю от каждого) вокруг бутылочки коньяка. Догорал закат, раскрасневшееся солнце катилось в далекие западные страны, а русский, украинец и белорус вдохновенно беседовали "за жизнь". Ветер улегся, волны лениво облизывали песок, на юге виднелись огни Кронштадта. Лепота...
7 мая
День последний ознаменовался грандиозным коллективным приколом над Дмитрием Байкаловым. Элий Буркин извлек откуда-то исписанный крупным почерком рулончик туалетной бумаги и заявил, что обнаружил его в туалете у Байкалова. Начал читать вслух, периодически прерываемый приступами гомерического хохота у окружающих. Письмо Диме от его предстательной железы, вот что это было. "Это я, твоя железа, железа-дереза", - и все просто падают. "Моя плакаль" :-D Обещали выложить сей шедевр в Интернете в ближайшее время.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Начались сборы и прощания.
Харьковская группа в составе обоих Олдей и Валентинова, тяжелогруженых книгами, отбыла одной из первых. Володя Бондарь, прощаясь, звал меня на "Звездный мост" в сентябре. "До встречи, белорусский брат". - "До встречи, украинский брат".
К часу дня нас осталось человек 50. Ждали автобус, который должен был отвезти нас на вокзал. Час ждали, два ждали. Как обычно, он пришел, когда все уже потеряли надежду. И ехать пришлось как-то слишком долго. В результате, после высадки у москвичей оставалось максимум 15 минут до отправления поезда. Пожалуй, единственная накладка во время "Интерпресскона", да и то произошла она не по вине организаторов.
На вокзале мы с Чадовичем пересеклись с Мариной Дяченко. Ее поезд отправлялся на час раньше нашего. Сидели в привокзальном кафе, пили кофе (и не только). Марина подарила мне одну из своих книг ("Шрам"), "на память о долгом финале Интерпресскона-2002", чему я был несказанно рад, и укатила в родной Киев. Вскоре тронулись в путь и мы, чтобы наутро быть уже на белорусской земле.
