П. Иванов - Большевистско-марксистский геноцид украинской нации
Интернационал распорядился, чтобы европейская революция началась в России. И начнется… потому что нет у нас для нее надежного отпора ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут ниспровергать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, конюшни, зальют мир кровью, а потом сами испугаются… Евреи погубят Россию и станут во главе анархии
Ф. ДостоевскийПодлинную скрытную суть, цель марксизма откровенно, без малейшего стеснения продемонстрировала большевистская революция, затеянная ее вождями, соплеменниками, прилежными учениками Маркса исключительно ради захвата в свои руки вожделенной власти.
Среди всех без исключения известных революций она единственная оказалась столь основательно, детально обоснованной, разработанной научно-теоретически и в практическом отношении. Ее обоснованию, подготовке и реализации посвятили десятки лет упорного труда, сотни капитальных трудов Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин (не считая сонмища более мелких мудрецов), провозглашенные на весь ХХ век самыми великими мыслителями, теоретиками, практиками революционного переустройства мира, вершителями судеб человечества. В сознании многих они остаются таковыми и поныне, такими же как и Гитлер или Мао Цзедун, который в свое время заявил: — самые великие политики те, кто имеет мужество уничтожить больше людей; — нет ничего страшного в термоядерной войне: если в ней погибнет даже половина китайцев, то половина все равно останется.
Особенно ревностно, добросовестно большевистские вожди усвоили марксову ненависть, презрение к деревне, мужику: во всех текстах дореволюционных программ большевистской партии крестьянство ни разу даже не упоминалось в качестве союзника, даже участника революции. Эта ненависть усилилась еще и личными мотивами главного большевистского вождя Ленина. Когда мама (в девичестве Бланк) в честь окончания университета подарила ему небольшое поместье (одно из двух, которыми владела) с деревенькой, местные крестьяне вскоре так возненавидели нового картавящего барина, что юный скороспеченный помещик в ответ еще больше возненавидел их. И с тех пор выражение «деГевенский идиотизм» стало его любимым.
Однако теория теорией, ненависть ненавистью, а грешная жизнь иногда вынуждает забывать их, если того требует политическая ситуация. А именно такая ситуация сложилась для большевиков в самый канун их революции.
После провала большевистского путча 1905 г. (напоминает мюнхенский путч фашистов в 1923 г.) партия была разгромлена, ее остатки ушли в подполье и фактически бездействовали вплоть до 1917 г., ее руководящие кадры, активисты оказались в тюрьме и ссылке, а вожди, включая Ленина, сбежали за границу и прятались, прозябали там 12 лет, потеряв малейшую надежду на саму возможность революции. И когда грянуло февральское свержение царизма, оно застало их, включая Ленина, врасплох, явилось для них полной неожиданностью — громом среди ясного неба. Когда к Ленину прибежали сообщить эту радостную весть, величайший революционный провидец накинулся на своих осведомителей едва ли не с матом и кулаками, в гневе орал, что этого не может быть, что это провокация и т. п. И поверил, лишь когда принесли газеты. Совершенно растерянным большевистским вождям предстояло возвращаться в Россию с полным непониманием политической обстановки в ней и какого-либо плана действий.
Единственное, что они отлично понимали, так это то, что нужны деньги и немалые, ибо без них революцию не сделаешь.
По наущению и с помощью старого друга, соратника по путчу 1905 г., миллионера, мудрого еврея Парвуса Ленин заключил тайный договор с германским Генштабом: после захвата власти большевики выводят Россию из войны, а Генштаб дает ему сейчас на этот захват и вывод мешки валюты и в запломбированном вагоне перевозит его с ними и его соратниками из Швейцарии в Россию через воюющую с ней Германию.
С мешками денег, полученными от американских олигархов, вернулся в Россию и Лейба Троцкий.
Однако после возвращения кроме иностранных денег у большевистской верхушки больше ничего не было.
В рядах вышедшей из подполья и фактически развалившейся партии насчитывалось около 25 тысяч членов, тогда как в партии эсэров — во много раз больше, в кадетской партии — более 400 тысяч. Она не имела малейшего влияния на политическую ситуацию в стране, не имела малейшего авторитета, поддержки среди рабочих, не говоря уже о крестьянах, которыми верховодили эсэры. К тому же в ней господствовал идеологический разброд, раскол на различного рода группировки, кланы. Еще большие разногласия, противоборство, склоки царили среди ее руководителей.
Учтя это, Ленин решил, что большевики должны, прежде всего, немедленно заявить о себе, о своем существовании, наличии, привлечь к себе всероссийское внимание. И первое такое громкое заявление он сделал в ночь возвращения 3 апреля 1917 г. с броневика на Финляндском вокзале столицы, призвав Россию к немедленной социалистической пролетарской революции, «о которой так долго говорили большевики». Этот призыв не вызвал особого энтузиазма в стране, а Плеханов даже назвал его вполне справедливо «бредовым», но зато Россия услышала о наличии в ней большевиков.
Еще громче большевики заявили о себе 3 июля: в ходе мирной демонстрации в Петрограде они организовали вооруженную вылазку, устроили кровопролитие, спровоцировали жестокую расправу властей над демонстрантами. В результате этой бессмысленной провокации не успевшая встать на ноги партия вновь была разгромлена, вынуждена вновь бежать в подполье. Ее газеты, типографии, на создание которых ушло немало привезенных денег, уничтожили, многих партфункционеров отправили за решетку.
Одновременно в руки контрразведки попали документы о немецких деньгах Ленина. Против него и ряда его соратников возбудили уголовное дело, обвинили в шпионаже в пользу Германии, в измене Родины, их разыскивала прокуратура петроградской судебной палаты. Ленин немедленно сбежал в Разлив, затем в Финляндию и затаился там на целых 3 месяца. Но и вернувшись в Петроград 7 октября, он прятался еще почти месяц, вплоть до переворота. Однако почувствовав, что переворот может состояться и без него, что из его рук ускользает власть, он преодолел свой страх и переодевшись в женское платье (большевики лживо приписывают это переодевание Керенскому) в ночь восстания явился в Смольный и встал у руля.
* * *
Только все это будет потом. А сразу после возвращения ему довелось решать тяжкую, словно камень, задачу:
— Где найти силу, способную привести к власти фактически разгромленных большевиков?!
— Как эту силу сподвигнуть на такой шаг, как ее обдурить, чем соблазнить, обольстить, какие для этого нужны лозунги?!
Марксистская теория в данном случае не могла помочь и на йоту. Собирать люмпенов-пролетариев, организовывать их в класс не было ни сил, ни времени. Рабочие явно не поддерживали большевиков. Да и революция им совсем не была нужна: они имели работу, неплохую зарплату, бронь от фронта на огромных оборонных предприятиях. К тому же с ними заигрывали, искали их поддержки и правительство, и многие партии, поавторитетней большевистской. Не нужна была революция и крестьянам. Им нужны были лишь скорейшее окончание войны да помещичья земля, поскольку данной им убитым большевиками Столыпиным земли было мало. Если бы он остался жив, то, возможно, за 1911–1917 гг. полностью решил крестьянский земельный вопрос, завершил бы наведение порядка в стране, спас бы царя, не допустил бы ни войны, ни февральской революции. Возможно. Но его убили большевики, чтобы не дать ему сделать это.
Таким образом, кроме Ленина и какой-то части большевистской верхушки, день и ночь мечтавших о власти, никому больше не нужна была революция.
Положение казалось абсолютно безвыходным, не сулило малейших надежд.
В тот момент была только одна сила, могущая дать власть большевикам — это ненавистное Ленину крестьянство.
Подавляющее число солдат и матросов составляли именно крестьяне. Им давно осточертела война, окопы и они уже помалу покидали фронт, бежали домой и помалу захватывали помещичьи земли. И нужно было срочно найти лозунги, затрагивающие самые насущные, животрепещущие интересы, нужды деревни, мужика.
Ленин нашел их, вернее, взял готовыми. Их оказалось всего два:
— Долой войну! (Декрет о мире). Он удовлетворял одновременно и крестьян, и немцев, поскольку означал выход России из войны.
— Землю крестьянам! (Декрет о земле).
Первый «подарил» ему вместе с деньгами германский Генштаб. Второй он украл у эсэров, которые не отважились воспользоваться им на полную силу, т. е. — призвать крестьян силой захватывать помещичьи и монастырские земли, как это сделал Ленин. Одновременно он провозгласил вечный союз рабочих и крестьян под мудрым руководством большевиков, которые впредь будут зорко стоять на защите этого братского союза.
