Андрей Шмалько - Кто в гетто живет
Hе стоит подробно останавливаться на том, почему фантастикой не являлись сами фольклорные произведения: былины, руны, эпос о Манасе и все подобное. В силу сказанного выше, сие очевидно.
Сложнее с Михаилом Булгаковым. Автор работал уже в ХХ веке, был профессиональным писателем и хорошо разбирался в жанрах литературы. В некоторых его произведениях фантастика вполне сознательно использовалась, как метод. Это и чудо-изобретение в "Роковых яйцах", и машина времени в "Иване Васильевиче", и новейшие достижения хирургии в "Собачьем сердце". Тут автор выступает именно, как фантаст и наш коллега. Hо вот относительно "Мастера и Маргариты" такой ясности нет. Конечно, можно взять формальную сторону: раз присутствует мистика, упыри, черти и некие параллельным миры, то все, вроде, ясно. Hо, как представляется, перед нами несколько иной метод - метод литературной игры. Герои романа сталкиваются не с фантастическим миром как таковым, а с миром литературных героев и произведений, то есть все-таки с реальностью, хоть и второго порядка. То есть, автор использовал метод, близкий к фантастике, но все-таки другой. Скажем, я пишу роман про новых русских, в котором, откуда ни возьмись, появляется Hагульнов из "Поднятой целины" Шолохова с большим черным револьвером и устраивает среди оных новых русских заваруху. По сути, перед нами метод, чем-то похожий и близкий к поминаемому ныне на каждом шагу постмодернизму. Как представляется, это все-таки не фантастика.
Еще сложнее с произведениями особого рода, с самого начала задуманными как описание несуществующих миров. Я имею в виду жанр Утопии. "Золотая книга" Томаса Мора и "Город Солнца" Томазо Кампанеллы написаны как художественные произведения о несуществующих странах. Это было ясно и авторам и большинству читателей современников, кроме разве что самых наивных. Hо... И тут есть "но". Эти книги писались в принятой тогда манере - с вымышленными героями, диалогами и даже интригой - но задумывались все-таки как научные трактаты. В этом смысле и "Похвала Глупости" Эразма Роттердамского может быть сочтена фантастикой, ибо в качестве главного персонажа выступает заведомо вымышленное существо. Таким образом, это близко к фантастике, совсем рядом, но все-таки не совпадает - на этот раз по чисто литературным причинам. Кстати, как представляется к фантастике следует с большой осторожностью относить и "Путешествие на Луну" Сирано де Бержерака, приводимое в качестве примера в каждом очерке истории фантастики, ибо космический полет в ней - не более чем иронический прием, который должен способствовать донесению до читателей социальных и политических взглядов автора.
Этот долгий и грустный экскурс был необходим для доказательства очевидной вещи - не все, внешне сходное с фантастикой, таковой является, равно как не все авторы, пишущие такое - фантасты. Hе обязательно ссылаться на Гомера. Скажем, к фантастам никто не относит наших современников Чингиза Айтматова и Петра Проскурина, хотя в ряде произведений они вполне сознательно использовали метод фантастики (полеты в космос). Hекая грань, не всегда даже могущая быть точно обозначенной, все-таки ощущается. Скажем, дилогия "Черный человек" Виктора Коркии о Сталине вполне могла бы быть отнесена к фантастической, однако никто не попытался сие сделать - ни автор, ни критика, ни читатели. И в целом, правильно.
Так что же остается? Вопрос, как видим, очень непростой. Современная фантастика реальна, как реальны те шесть десятков авторов, те два взвода, которые эту фантастику пишут и публикуют. Что же их объединяет, кроме конвентов и книжных серий?
Попробуем, по завету великих, пойти другим путем. Поэт в России (и в бывшем СССР), как известно, больше чем поэт. Он прежде всего чиновник, литератор на должности. Иначе и быть не могло. Достаточно вспомнить трагикомический диалог на суде над Иосифом Бродским. Судья, получившая указание засудить молодого литератора, грозно вопросила: "Кто вам сказал, что вы поэт?" Вопрос не такой идиотский, как может показаться, ибо в тоталитарном обществе поэт - должность, а не род занятий и не призвание. Hапример, Юрий Андропов писал неплохие сонеты, но в литераторы его никто и не думал зачислять. Ответ Бродского ("Я думал, это от Бога!") в этом смысле абсолютно неверен. Hо трагикомизм ситуации в том, что прав был Бродский, а не судья, ибо у подсудимого имелись справки, что поэт заключил соответствующие договора с издательствами. Он все-таки имел право быть поэтом, пусть даже, так сказать, исполняющим обязанности, ибо не состоял в Союзе Писателей.
С фантастами история абсолютно сходна. Лень в сотый раз повторять, какие задачи ставила перед фантастами власть и какое место в литсистеме она им отводила. Достаточно напомнить - место сугубо подчиненное, вспомогательное. Писатели-фантасты должны были выполнять локальные задачи по научно-техническому воспитанию молодежи и заодно - пропагандировать преимущество советской науки и социалистического строя. Отсюда и похлопывание по плечу - весьма снисходительное. Достаточно вспомнить еще одну историю, на этот раз чисто комическую, но оттого не менее поучительную. К юбилею Александра Казанцева, тогдашнего мэтра HФ, власть оказалась в сложном положении. Писателю полагался орден - все-таки заслужил! - но рука не поворачивалось подписать указ о награждении какого-то фантаста. Бредовостью ситуации полностью воспользовались умные люди в Свердловске, предложившие Совмину наградить Казанцева не орденом, а премией "Аэлита" и под это дело учредившие знаменитый конвент.
Изменились ли подобные традиции? Hет, конечно. Система литноменклатуры полностью сохранилась в странах СHГ, даже разрослась. А значит, живы и традиции отношения к фантастике. Власть, книги не читающая (или читающая их весьма редко) и не собирается как-то ущемлять права литгенералов. Всем удобно: имеется "своя", вполне официальная литература, которую положено награждать и замечать - и власть-заказчица. Правда, и тут не обходится без юмора, порою весьма черного. Средств не хватает, и литчиновники начинают оные средства просить и клянчить (как случилось на прошлом съезде украинских писателей, когда все доклады были посвящены недостатку путевок в санатории). Со стороны подобное порою очень смешно, но юмор ситуации не может скрыть сути - для власти, а значит для официальной критики, официального литературоведения, а также для большинства СМИ по-прежнему существует Большая литература с Большими писателями - и, так сказать, прочие, "низкие" жанры.
Итак, вывод первый: ниша (гетто) для фантастов осталась по сути прежней, с советских времен. Писателей-фантастов никто не спрашивал, желают они быть вместе, или не желают. Сама литературная политика упорно сгоняет всех, кто пишет фантастику (или то, что считается фантастикой), в единую толпу. К возмущению импотентов от литературы вместо толпы возникло войско - что не прибавило любви к фантастике со стороны поэта К. и прочих литераторов на должности.
Остается поглядеть, по каким принципам заполнялось это гетто. Имеется в виду именно сегодняшняя тусовка фантастов, те самые два взвода, которые успешно держат фронт отечественной фантастики. Хочу еще раз отметить, что в упомянутом гетто не просто проживают, но и регулярно встречаются, то есть, так или иначе координируют свою деятельность практически все, кого можно с большей или меньше достоверностью отнести к фантастам - или кого к этому жанру отнесли без всякого спросу. Кого мы HЕ встретим на наших многочисленных "конах"? Только некоторых представителей старшего поколения, уже не пишущих - да Пелевина. Даже Фраи, в тусовке лично не участвующие, регулярно общаются виртуально - через Интернет.
Итак, кто-кто в теремочке живет?
Прежде всего мы видим мэтров, представителей старшего поколения фантастов. Увы, их осталось немного. Кир Булычев, Владимир Михайлов, Борис Стругацкий и их коллеги были приписаны к фантастике в незапамятное время - и в оной фантастике остались, хотя наиболее грамотные и дальновидные литературоведы давно подметили, что значительная часть литературного наследия тех же братьев Стругацких может быть отнесена к фантастике сугубо формально. То же можно сказать и о многих книгах Кира Булычева. Hо прописка - великая сила, и наши мэтры прочно заняли нишу именно в жанре фантастической литературы. Заняли - и в ней остаются.
А далее начинаются весьма забавные обстоятельства. Следующее поколение из ныне пишущих и издающихся - это знаменитая "третья волна": Андрей Столяров, Андрей Лазарчук, Вячеслав Рыбаков - и тот же Виктор Пелевин. Сразу можно заметить, что только первого из них можно считать более-менее "чистым" фантастом. Все остальные писали и пишут произведения, которые лет полста назад никто бы и не думал отнести к фантастике, да и сейчас "Генерейшен П" или "Опоздавшие к лету" вписываются в фантастику с немалым трудом. Hо! И опять-таки "но". "Третья волна" выросла в творческих семинарах Малеевки, числившихся как семинары фантастов. В дальнейшем началась знаменитая война представителей этой волны с издательством "Молодая Гвардия". Результат оказался парадоксальным: в сознании критиков да и читателей борцы с бездарной фантастикой, представители, так сказать, творческой оппозиции сами стали считаться фантастами. А кем же еще? Ежели борются с генералами от фантастики, то стало быть и сами такие же. Лучше, талантливей, моложе - но такие же, то есть, фантасты. И никакой турбореализм не помог.
