Михаил Зуев-Ордынец - Всемирный следопыт, 1929 № 09
И знакомое уже чувство злобного бессилия при виде творящихся несправедливостей тупыми клещами сжало сердце траппера.
Закрыв глаза, русский представил себе ту живую лавину, которая хлынет сюда, на холодные равнины Аляски, как только разнесется весть о золоте. Придут купцы, продающие все, от солонины до собственной совести, бездельники, ищущие быстрого обогащения, авантюристы, у которых стволы револьверов стерты от частых выстрелов, а рукоятки покрыты зазубринами — отметками о числе убитых людей. Эта людская накипь принесет с собой свою пресловутую цивилизацию, которая развратит индейцев, вытравит, как едкая кислота, из их сердец все честное, великодушное и целомудренное… Нет, коли так, то уж лучше пусть попрежнему дремлет в черных пещерах Злой Земли этот страшный металл! Нога белого не должна ступить на землю тэнанкучинов!
— А что нам делать? Разве мы можем закрыть белым людям пути в наши земли? — спросил Красное Облако.
Русский удивленно вскинул голову. Не обладал ли вождь способностью читать чужие мысли? Ведь он своим вопросом логически закончил мысль траппера.
— Вы должны это сделать! — воскликнул русский. — Если не хочешь быть сожранным, сам рви зубами!
— У нас нет зубов, — глухо сказал вождь. — У нас нет огненных трубок.
— Надо их достать.
— Русские не продают краснокожим ни огненных трубок, ни пороха. Достать их для нас мог бы только белый. Но разве найдется белый, который пошел бы против своих?
— Найдется!
— Где же он?
— Здесь! Я достану для вас ружья!
Вождь вздрогнул всем телом, блеснул глазами. Он, видимо, хотел что-то сказать, но лишь отмахнулся рукой и отвернулся.
Молчал и русский. Порыв его прошел. Экзальтация, жажда подвига, желание защитить этих угнетенных сменились колебанием и неуверенностью в своей правоте. Он думал об измене родине.
Родина. Россия. Соотечественники… Какие это древние, ветхие слова! И все же какая могучая сила в них! Что дала ему Россия кроме тоски изгнания и мук одиночества? Но ведь в этом виновата не Россия, а всего лишь один человек. Он видел этого человека только раз, и на всю жизнь запомнились властное лицо, шелковистые бакенбарды и холодное металлическое выражение глаз. Это было в вестибюле Александринского театра. «Император… Его величество…» — змеился благоговейный шопот вслед человеку с холодными глазами. А он прошел, равнодушный, в сознании своей мощи, небрежно вскинув к каске женственно-белую руку. Эта холеная, барственная рука оттуда, из Зимнего дворца, из туманного Петербурга дотянувшаяся до черных юконских волн, мертвой петлей, намыленной удавкой сдавила горло несчастных тэнанкучинов. И разве не долг каждого честного человека больно ударить по этой руке?.. Измена? Ну, так что же! Слово это страшно только филистерам[4].
Траппер порывисто встал: «Итак, изменник? Пусть!..»
X. Ключ к Доброй Жиле.
Вождь по-своему понял резкое движение русского. Он шагнул к трапперу, вытянув умоляюще руки:
— Не говори «нет», о, великий и справедливый белый охотник! Я знаю, тяжело итти против своих. Но отгони от себя эту черную мысль. Ты не пойдешь против своих. Не открывай широко твои глаза цвета неба. Не будет предательства!.. Знай же, что русские владеют страной Ала-еш-ха последнюю луну. Они продали нашу страну и нас тоже, как мы продаем своих собак белым людям из Нувуки.
Траппер пошатнулся словно получил удар в грудь. Затем тяжело перевел дыхание и уставился бессмысленным взглядом на чайник, поплевывавший в костер.
Его не удивило, что страну в полтора миллиона квадратных километров, то-есть равную но размерам Пруссии, Франции, Англии, Бельгии, Голландии и Швейцарии вместе взятым, продадут как какие-нибудь Коровьи Броды. Он знал, что человек из Зимнего дворца смотрит на Россию как на свою романовскую вотчину. А слухи о продаже Большой Земли американцам или англичанам давно уже тревожили русских, живших в Аляске.
Траппер был подавлен сознанием, что эта страна, которую он успел полюбить, теряет всякую связь с его родиной. Итак, теперь Аляска будет одним из штатов Дяди Сама. Значит, снова чужая земля под ногами…
— Кто сказал тебе об этом, вождь? — хмуро спросил русский.
— Об этом говорят на всех русских фортах и постах. Начальники со светлыми пуговицами и золотыми дощечками на плечах готовятся уже уводить казаков с русских фортов. А на постах купцы укладывают товары и уезжают в Ситху. Люди из Нувуки очень сильны. У них великие поселки, и они ездят в движущихся домах. У них много огненных трубок. Говорят, что они еще более жадны и жестоки чем русские. О, Черные Ноги, спаси нас от людей из Нувуки, привези нам много огненных трубок! Ты храбр и благороден, ты спас моего маленького сына, спаси же теперь и все племя тэнанкучинов! Ты можешь это сделать, если захочешь.
Голос вождя срывался от волнения. Индеец дрожал словно в ознобе. Он забыл, что показать свое волнение — величайший позор для краснокожего.
А в сердце русского поднималась злобная веселость и то нервное возбуждение, какое охватывает человека, идущего на явную опасность. Примешалось сюда и мальчишеское озорство, желание подложить свинью американцам, по праву купли отнимающим у него Аляску — его вторую родину. То-то удивятся эти купцы, когда «дикари» встретят их градом пуль!
— Хорошо, вождь! — воскликнул траппер, пряча в бороду лукавую улыбку. — Я достану для твоего племени ружья, даже в том случае, если чорт и бог заключат против меня союз. С американцами шутить нельзя, дело это опасное, а потому оно мне по вкусу. На что же мы будем менять ружья?
Красное Облако молча нагнулся над своими нартами, и к ногам траппера с глухим металлическим звуком упал кожаный, туго набитый мешок. За ним второй, третий, четвертый, пятый. Траппер был удивлен. Он не заметил, когда индеец успел взять золото из пещеры Злой Земли.
— Ого, не меньше двух фунтов! — воскликнул он, вскидывая на ладони один из мешков. — Следовательно здесь на двадцать тысяч рублей. Этого хватит, чтобы вооружить порядочную армию. Останется еще и на взятки чиновникам и на фрахт судна до какой-нибудь глухой бухточки, где мы выгрузим твои огненные трубки, вождь.
— Ты больше не возьмешь золота, Черные Ноги? — удивился вождь.
— Хватит и этого.
— Я хотел бы, — робко сказал Красное Облако, — чтобы ты купил для нас и одну большую огненную трубу, которую возят на нартах.
— Пушку? — расширил удивленно глаза русский и вдруг расхохотался. — А почему бы и нет? Вооружаться так уж вооружаться! У браконьеров-китоловов можно будет сторговать и пушку. Коли так, давай еще мешок, и баста!
— Вы должны это сделать! — воскликнул русский…Поймав на лету брошенный вождем шестой мешок, траппер сгреб их все в охапку и свалил на нарты.
— Если тебе не хватит золота, — сказал вождь, — ты возьмешь его сам сколько будет нужно в пещере Злой Земли.
— Фью! — свистнул траппер. — Легко сказать, возьмешь! А как туда дорогу найти? У меня после нашего путешествия ничего не осталось в голове. Какие-то ущелья, тупики, вершины, тропки…
— Поэтому ты должен взять с собой вот это. — Индеец протянул ему какую-то трубку.
Развернув ее, русский увидел довольно большой кусок березовой коры. На коре китайской тушью был тщательно нарисован план Злой Земли. В правом верхнем углу изображена была большая гора с белой трехгранной вершиной — гора св. Ильи. От нее шла пунктирная линия (путь к сокровищу), извивавшаяся между ущельями, пересекавшая ручьи, хребет вершины и упиравшаяся в речку с такими прихотливыми вавилонами, что это могла быть только Медная. Пунктир опускался вниз по течению Медной, оставляя в стороне гору с дымящейся вершиной («Гора Духов», — догадался траппер) и упирался в холм, на котором была нарисована монета с двуглавым орлом. Это и была гора, в недрах которой хранилось золото тэнанкучинов. Рисовал план, видимо, моряк, так как страны света были обозначены изображенной в центре компасной катушкой с румбами и даже градусами. Местные названия не были нанесены, и конечно с умыслом, чтобы не облегчать расшифровку плана. Лишь внизу красовался заголовок и дата, написанные затейливой славянской вязью:
КЛЮЧЪ КЪ ОТЫСКАНИЮ ДОБРОЙ ЖИЛЫ. Рисовано въ году отъ Рождества Христова 1816, Маiя 19, въ день сошествiя Святаго Духа.— «Добрая Жила», — пробормотал траппер. — Так вот как назвали ущелье несчастные золотоискатели. Откуда у тебя, вождь, эта вещь?
— Ее нашел мой отец в сумке убитого в пещере русского, — ответил тот. — Искусно и правдиво изобразил на этой коре человек твоего племени путь к сердцу Злой Земли. Словно на крыльях птицы поднялся белый к облакам и оттуда нарисовал Злую Землю. Поистине велика мудрость русских! Возьми себе эту кору. Не имея языка, она все же расскажет тебе, как найти золото тэнанкучинов. Бери его сколько хочешь и для нашего дела и для себя!
