Ф Наркирьер - Жорж Бернанос, певец отчаяния и надежды
Все симпатии Бернаноса находятся на стороне сельского священника Дониссана. Очевидна перекличка Бернаноса с его любимым автором Бальзаком, создателем образа аббата Бонне, героя романа "Сельский священник".
Крепко сколоченный парень, Дониссан создан, казалось бы, для крестьянских работ, а не для богослужения. Он с трудом разбирается в премудростях катехизиса, и нет для него более трудного дела, чем произнести проповедь. Но у Дониссана есть главное - любовь к людям. Он фанатически следует своему призванию, и это помогает ему, словно сквозь брешь в стене, проникать в душу человека. Но и он испытывает временами глубокое отчаяние: "Искушение отчаянием" - заглавие первой части романа, действие которого развертывается под черным солнцем Сатаны.
"Главная хитрость Сатаны, - заметил как-то Бернанос,- состоит в том, чтобы убедить нас, что он не существует". На страницах романа происходит встреча Дониссана со своим главным противником - Сатаною. Бернанос был отнюдь не первым и не последним автором, обратившимся к образу дьявола. Но если у Достоевского в "Братьях Карамазовых" и у Томаса Манна в "Докторе Фаустусе" образ этот, будучи исполнен огромного философского содержания, воспринимался символически, то Бернанос стремился создать реальный образ Сатаны.
Бернанос, как и некоторые другие писатели-католики, например, Жюльен Грин, верил в существование дьявола. Вопрос этот, для атеиста не существующий, для верующего человека является отнюдь не праздным. Насчет реальности Сатаны теологи продолжают препираться и по сей день. На Западе существует немало так называемых сатанинских сект. Огромной популярностью у обывателя пользуются фильмы ужасов с дьяволом в качестве главного героя.
Отдадим должное художественной интуиции Бернаноса. Во-первых, в образе дьявола он увидел отражение сомнений Дониссана, который рассматривает Сатану как своего двойника; во-вторых, писатель дает реалистическую мотивировку эпизода (ночной дорогой Дониссан то ли заснул, то ли потерял сознание, что легко объяснить изнуряющими постами и самобичеванием. Ему на помощь пришел местный барышник, которого священник и принял за дьявола).
В "Искушении отчаянием" и особенно в "Люмбрском святом" - второй части романа - манера повествования существенно меняется. Нервный, написанный в быстрых ритмах пролог уступил место рассказу, где комментарий к событию преобладает над событием. Благодаря тому, что Бернанос использует излюбленную им форму несобственно прямой речи, усиливается оценочное, субъективно-эмоциональное начало. В образе "героического старца" Дониссана, подвергающего себя страшным истязаниям, готового помериться силами с самим дьяволом, присутствуют черты романтического восприятия жизни. Но главная, все более крепнущая интонация - реалистическая.
Литературные критики из католического лагеря склонны усматривать главную заслугу Бернаноса в том, что в повседневном, обыденном он находил сверхъестественное. Нам представляется, что Бернанос, веря в сверхъестественное как человек крайне религиозный, отвергал его как художник. В первой части романа, когда Дониссан еще никаких чудес не совершал, он неоднократно именуется "будущим люмбрским святым". А во второй части, когда он уже стал "святым", все чудеса остались позади. И единственное чудо, которое Дониссан пытался совершить, ему не удается.
Бернанос не раз подчеркивал: его "святые" - совсем не те, что канонизированы Ватиканом. Всей своей деятельностью, поведением, даже обликом - простецким, неказистым - Дониссан решительно противостоит своим собратьям, бесстрастным счетоводам людских грехов. В отличие от них, у Дониссана вера в бога неотделима от веры в неограниченные силы человека. Только поэтому совершает он отчаянную попытку воскресить мальчика. В момент, когда деревенский священник бросает вызов природе, у него "лицо героя, а не святого". В "святом" проступают черты бунтаря.
Обращаясь к истокам образа Дониссана, можно вспомнить и образ мятежного священника у Барбе Д'Оревилли и героев Леона Блуа, возносящих молитвы к богу униженных и оскорбленных. Тем не менее, самобытность Бернаноса очевидна. Характерно, что писатель сделал своего героя выходцем из самой что ни на есть бедной среды, с которой тот связан плотью и кровью. И в этом, в частности, сказался демократизм Бернаноса.
Последующие годы были периодом напряженной литературной деятельности: все художественное творчество Бернаноса укладывается примерно в рамки одного десятилетия. За это время написаны романы "Обман" (1927), "Радость" (1929), "Преступление" (1935), "Дурной сон" (окончен в 1935 г., опубликован в 1950-м), "Дневник сельского священника" (1936), повесть "Новая история Мушетты" (1937), роман "Господин Уин" (за исключением последней главы написан к 1936 г., окончен в 1940 г., опубликован в 1943-м).
Шли годы, и Бернанос все определеннее утверждался на позициях искусства жизненной правды - он называл себя реалистом. Эволюция Бернаноса находится в общем русле движения к реализму французской прозы 30-х годов. Начинал он примерно в одно время с другими крупными писателями-католиками: роман "Под солнцем Сатаны" стоит хронологически рядом с "Пустыней любви" (1925) Франсуа Мориака и "Мон-Синер" (1926) Жюльена Грина. А свои последние художественные произведения Бернанос пишет, когда выходят обличительные романы Мориака "Клубок змей" и "Дорога в никуда". Тогда же завершаются эпические циклы Роже Мартен дю Гара "Семья Тибо" и Ромена Роллана "Очарованная душа", создается "Хроника семьи Паскье" Жоржа Дюамеля.
Эволюция художника тесно связана с эволюцией мыслителя: если и раньше взгляды Бернаноса во многом отличались от программных положений "Аксьон Франсез", то в самом начале 30-х годов Бернанос решительно порвал с Шарлем Моррасом. Иначе и не могло быть: менее чем через десять лет Моррас и Бернанос оказались в противоположных лагерях - один пошел с гитлеровцами, другой был на стороне Сопротивления.
От романа "Под солнцем Сатаны" к "Дневнику сельского священника" явственно меняется художественный почерк Бернаноса. Ничего сверхъестественного. Никакой романтизации. Отсюда - усиление объективного начала в повествовании Исчезли ораторские фигуры, патетические обращения к читателю - на смену им пришла простота речи деревенского жителя. Бернанос убежден: искусство не терпит фальши.
"Читал ли ты "Заложника" Поля Клоделя?" - спрашивает кюре из Торси амбрикурского священника, главного героя романа. Получив отрицательный ответ, кюре продолжает: "Господин Клодель гениален, не отрицаю, но все эти литераторы одним миром мазаны: стоит им заговорить о святости, как они погрязают в возвышенном, оно у них так и прет из всех пор. Святость не возвышенна..." (курсив мой. - Ф. Н.). Бернанос придавал этим мыслям значение принципиальное. Он хотел сказать: при всем своем блеске искусство Клоделя далеко от жизни. С Клоделем закончилась, по сути дела, литературная линия, восходящая к Шатобриану, линия эстетизации религии. Возвышенной, но застывшей картине мира у Клоделя Бернанос противопоставил свое, куда более верное видение мира. Его герой - бедняк, от его имени писатель говорит, в него верит, на него возлагает свои надежды. Он писал: "Секретом надежды владеют бедняки". Из глубины отчаяния брезжит свет.
Амбрикурский священник - ему принадлежит дневник - ведет свой род "от очень бедных людей, поденщиков, чернорабочих, служанок с фермы". Он ни разу не называется по имени: кюре так же безвестен, как и его предки. Как и Дониссан, он больше смахивает на крестьянина, чем на священнослужителя. Человек малообразованный, он и слыхом не слыхивал о Клоделе, но еще подростком прочитал "Детство" Максима Горького. "Детство" стало его любимой книгой: "...эта книга, явившаяся издалека, из сказочных краев, дала мне в товарищи целый народ". С именем Горького священник из Амбрикура связывает неясные, неопределенные надежды на то, что русским - он думает о них "с каким-то любопытством, с нежностью" - удастся уничтожить на земле несправедливость.
У амбрикурского священника, неприметного, смертельно больного человека с тяжелой наследственностью, пытливый ум и несгибаемая воля. В отличие от Дониссана, ему недостаточно верить - он должен знать. А раз поняв, он не может больше мириться с тем, что церковь выполняет роль духовной жандармерии. Он хочет разбудить людей, повернуть их к добру. И, по мнению графа, местного помещика, становится опасным для прихода.
Совершенно закономерно священник вступает в конфликт с обществом, которое должен благословлять. На него ополчаются не только туповатый граф и деревенские лавочники: вместе с ними - настоятель из Бланжермона, иерархический начальник амбрикурского священника. Воинствующий апологет частной собственности, настоятель красноречиво оправдывает "социальную солидарность" церкви с буржуа.
Правда, у амбрикурского священника есть друзья, такие же правдоискатели, что и он: кюре из Торси, человек прямой и откровенный, доктор Дельбанд, стойкий защитник бедняков. Но все трое - одиноки, на них лежит печать обреченности: доктор кончает с собой, торсийского кюре сражает тяжкий недуг. Трагически складывается судьба всех, кто окружает амбрикурского священника. Безнадежно больны доктор Лавинь, осматривающий его в городе, и друг священника Луи Дюфрети, его приютивший, и любовница друга, простая служанка. Эта женщина - безбожница. Луи Дюфрети священник-расстрига. И все симпатии Бернаноса на стороне этих обездоленных, но глубоко человечных людей. Применительно к "Дневнику сельского священника" можно говорить о чертах народности в творчестве Бернаноса.
