Журнал Русская жизнь - Корпорации (февраль 2009)
Простодушие киргизской стороны поставило Россию в более чем неловкое положение, - в самом деле, невелика победа, которую приходится покупать за 2 миллиарда долларов, особенно если эту сделку не удается оформить подобающим образом.
Обувщики
Российский союз кожевников и обувщиков рассылает по редакциям СМИ обращение к правительству России, в котором предлагает исполнительной власти пойти на еще одну антикризисную меру - повысить до 25 процентов импортные пошлины на ввозимую в страну обувь иностранного производства. «Принятие такого решения, - пишут кожевники и обувщики, - послужит сигналом для бизнеса и инвесторов, и мы готовы утроить объемы выпуска продукции в течение ближайших двух лет. Страна не останется без обуви!» И далее: «Недостающий для решения поставленной задачи персонал мы наймем и обучим из числа сокращаемых работников других отраслей».
Наверное, обувная отрасль в России и в самом деле существует. Наверное, некоторые производители отечественной обуви и в самом деле пользуются услугами российских, а не китайских кожевников. Наверное, идея направить на обувные фабрики «сокращаемых работников других отраслей» и в самом деле не лишена остроумия. Но почему же тогда так хочется, чтобы у этих граждан, которые пишут в правительство такие письма, ничего не получилось?
Закаев
Официальные представители руководства Чечни снова заговорили о возможности возвращения в республику Ахмеда Закаева. «Ахмед Закаев, на мой взгляд, один из немногих наиболее адекватных представителей так называемого правительства Ичкерии, и поэтому мне не совсем понятен смысл утверждений о его причастности к формированию каких-либо вооруженных террористических групп», - заявил начальник информационно-аналитического управления правительства Чечни Лема Гудаев. По его словам, Закаев «отвергает террористические методы сопротивления, и за ним не тянется шлейф тяжких преступлений».
Строго говоря, Гудаев просто повторил слова своего начальника Рамзана Кадырова, который заговорил о возвращении Закаева еще в августе прошлого года (рубрика «Драмы» об этом рассказывала). А надобность в повторении такого заявления возникла потому, что в конце января ФСБ России сообщила о том, что в Дагестане в ходе спецоперации был ликвидирован боевик Иса Хадиев, который «по личному поручению главы так называемого правительства Ичкерии Ахмеда Закаева должен был создавать вооруженные отряды на Северном Кавказе».
С ФСБ все и так понятно - текстовые шаблоны их пресс-релизов не менялись со времен полета Пятакова к Троцкому в Норвегию. Интересно другое - понятно, что завиральные сообщения о засылаемых Закаевым в Дагестан террористах - это такая форма полемики между федеральными спецслужбами и чеченскими властями. И, получается, кроме этой достаточно беспомощной полемики у ФСБ нет инструментов воздействия на Грозный по закаевскому вопросу (да и по остальным вопросам, видимо).
А если так - то Ахмеду Закаеву пора возвращаться домой. Его не обидят, это уже очевидно.
Афганистан
С месяц назад, когда на улицах Москвы появились щиты социальной рекламы, анонсирующие 20-летие вывода советских войск из Афганистана, можно было бы и догадаться, а те, кто недогадлив, смогли дождаться 15 февраля, чтобы увидеть, как сильно изменилась риторика, с которой отмечается теперь афганская годовщина. Строчка Твардовского по поводу финской войны - «На той войне незнаменитой», - еще несколько лет назад могла ассоциироваться и с войной в Афганистане, теперь же - какая же она незнаменитая? Уроки мужества в школах, шествие ветеранов-«афганцев» по Тверской, торжества в Александровском саду и на Поклонной горе и праздничный концерт в Кремле. Ошибки нет, концерт - праздничный. Годовщину вывода войск теперь празднуют, а друг друга «афганцы» теперь поздравляют.
Либеральные критики существующих порядков, вероятно, сочтут нынешнюю афганскую годовщину очередным проявлением ползучей ресоветизации, советского реванша и чем-то еще в этом роде. Но, скорее всего, не стоит связывать излишнюю бравурность торжеств с особенностями российской внутренней политики - если эти вещи и имеют какую-то связь между собой, то совсем не ту, которая может броситься в глаза. Превращение очередной годовщины мрачной и трагической войны в локальный «день победы» вряд ли было инициировано какими-то кремлевскими идеологами - скорее, наоборот, мы имеем дело с идеологической самоорганизацией в условиях, когда до идеологических символов никому во власти нет дела. Инициаторы и исполнители нынешнего празднования - это сами «афганцы», точнее - то, что от них осталось по прошествии двадцати лет после окончания войны. Кто-то погиб, кто-то деклассировался, вернувшись на родину, кто-то, приняв ислам в плену, превратился в «мусульманина» из одноименного фильма Владимира Хотиненко (интервью очередного такого героя - в понедельничной «Власти»), кто-то не пережил бурной эпохи экономического клондайка для «афганцев». Те же, кто за эти двадцать лет сумел прожить новую жизнь, в основе которой лежал все тот же Афганистан - а это относится и к громовскому «Боевому братству», и к Францу Клинцевичу из Госдумы, и даже к Иосифу Кобзону, в жизни которого Афганистан тоже сыграл свою роль, - их право праздновать свою годовщину вполне можно считать неотчуждаемым. Это можно сравнить с днями рождения комсомола, отмечаемыми в последние годы далеко не юными и далеко не приверженцами левых идеологий. Когда размыта не только идеология, но и социальная структура общества, начинается самоорганизация - и идеологическая, и корпоративная. В этом смысле афганская годовщина в том виде, в котором она отмечается у нас, - это не эпизод политической истории страны, а день рождения не самой важной и многочисленной, но вполне влиятельной социальной группы.
Именно из таких обращенных в прошлое социальных групп, кажется, и состоит наше общество. Все оказываются бывшими членами почившего в бозе комсомола, ветеранами спецслужб распавшейся страны, участниками ее тяжелых войн. А в крайнем случае - одноклассниками по давно законченным школам и вузам. То, что это дробящееся и расползающееся во все стороны прошлое пока является наиболее прочной платформой для общественного объединения, наталкивает на многие вопросы, в том числе о том, какое настоящее и будущее мы сможем увидеть таким фасеточным зрением.
Олег Кашин
Хроника
Братва, не пугайте друг друга
На одно рабочее место в Алтайском крае претендуют 15 человек - такова только официальная статистика. В местных центрах занятости - аншлаг и цейтнот, многочасовые очереди, сотрудники работают без обеденного перерыва. Почти каждую неделю закрывается какое-либо предприятие: то сахарный завод, то фабрика, - для маленького Алтая это очень болезненно. Каждый день приходят две-три сотни новых соискателей.
Фермеры начали резать скот: нет денег на оплату электроэнергии по новым, резко повысившимся тарифам. Примерно на 50 % выросла плата на энерготарифы - и ровно в то же время снизились закупочные цены на молоко. Цена на газ тоже вот-вот должна взлететь, - как утешительно говорят власти, не более чем на 30 %. Объявлено о повышении тарифов на медуслуги во всех трех онкодиспансерах края, также повышаются цены на лечение диабета, кардиологических заболеваний. Впрочем, слов «удорожание» и «повышение» здесь настойчиво избегают, говорят изысканно: «принято положительное решение о совершенствовании тарифов»; похоже, алтайским пресс-службам предстоит скреативить тонны такого рода эвфемизмов.
Меж тем алтайские журналисты записали выступление губернатора края А. Карлина в городе Камень-на-Оби: «…мы привыкли сами себе создавать некие виртуальные сюжеты для того, чтобы их преодолевать. Просто нормально жить мы не можем. Кризис на Западе, а ужас испытываем мы! И друг друга вдобавок ко всему пугаем этим кризисом. Да еще к этому добавляется бесконечный кризис в головах. Вот и получается соответствующее общественное настроение, которое и дает определенный конкретный результат». Протрезвил так протрезвил! Но почему же, из какой такой деликатности, не договорил про сортир, гадить мимо унитаза и калабуховский дом? Галлюцинирующий народ должен знать свое место. Вероятно, только в головах алтайских обывателей и происходят, например, резко участившиеся уличные грабежи, - отбирают в основном мобильники и сумки, хоть что-то да надо отнять. Или другой «фантом», - уже, вероятно, судейская греза: недавно осужденная на пять лет женщина, торговавшая героином, чтобы найти деньги на лечение тяжелобольной дочери. Героин, впрочем, постепенно уходит из быта - продвинутая алтайская молодежь скрепя сердце демократизируется и переходит на синтетические наркотики.
