Вазиф Мейланов - Анализ чеченского кризиса
4 декабря 1989 года я послал в «Русскую мысль» полемизирующую с работой Шафаревича «Две дороги к обрыву» статью «Дороги И.Р.Шафаревича к обрыву». Эта статья, поначалу, было, поставленная в номер, была отвергнута, как через силу признался мне В.А.Сендеров, из-за критики позиции только что умершего А.Сахарова. Но статья-то лежала в «Русской мысли» уже 10 декабря, до кончины Сахарова. Что же: демократы, вроде бы выступавшие против культа личности, творят новый, демократический культ личности Сахарова? Безусловно. Так и не напечатали. Статью, запрещенную к публикации свободной парижской «Русской мыслью» (а где я еще в 1989-м мог ее напечатать?), так и оставшуюся неопубликованной, читатель может прочесть в этой книге.
Поправлять надо всех, особое внимание обращая на тех, кого поправлять не разрешают.
Ленина, выходит по Гинзбургу, Маркса мне поправлять можно, потому что это «наших» не обидит, а вот Сахарова – никак нет, потому что это «наших» обидит, потому что обидит влиятельную Боннэр и ее окружение.
В газете «Известия» за 31.12.1997г. помещено ценное признание: «Цивилизованный мир, ужаснувшись (речь идет о публичной казни, совершённой в Грозном на площади Дружбы народов. – Вазиф Мейланов), задумался о том, какой же режим утвердился там после завершившейся войны, в ходе которой прогрессивная общественность выступала на стороне чеченского сопротивления».
«Прогрессивная общественность»? А что это такое? Это что ли сословие? Или как-то иначе выделенная часть человечества, которая всегда права? или, хотя бы, всегда прогрессивна? А может «прогрессивная общественность» в одних вопросах быть правой, а в других ошибаться, и уже потому представлять угрозу для человечества? А из кого состоит «прогрессивная общественность»? Из тех, кто заявляет, что из них и состоит «прогрессивная общественность»? С «прогрессивной общественностью» та же история, что с известной партией – авангардом всего прогрессивного человечества: нет никакой «прогрессивной общественности», правильно отвечая на одни вопросы, любая общественность опасно-неправильно отвечает на другие. Спасение только в одном – слушать и тех, кто против.
Цивилизованному миру грозит стать нецивилизованным, если он и дальше будет слушать одних только боннэр-сендеровых-гинзбургов-ковалевых, присвоивших себе монополию на прогрессивность и демократию.
В августе 1989 года г-н Гинзбург отказался печатать мое обращение к съезду депутатов Советского Союза с требованием проведения Суда над компартией и коммунистической идеологией (оно напечатано в настоящем издании). Сегодня г-жа Боннэр жалуется-вздыхает: мы не провели суда над компартией… Так я же предлагал! А Валерий Сендеров мне возражал: «Нас мало, а коммунистов 20 миллионов. Общество не готово». – «То же мне говорили в 1980-м году: вы один, общество не готово. Так я своим выступлением его и подготовил к сегодняшнему, 1989-го года, дню. Публикация моего обращения и будет подготовкой и нашего общества и человечества к Новому Нюрнбергу». – «Я, конечно, пошлю твое обращение, а там как они решат». – «А они не имеют права решать! Они обязаны публиковать».
«Ваши» (сендеровы-гинзбурги, сванидзе-попцовы), «ваши» виноваты.
«Себе во благо обращу дурное».
Но дурное не просто позволяет обращать себя во благо: меня лишили работы «в связи с прекращением финансирования» моих работ: дурное велит финансировать преступников, «ученых», коммунистов, демократов, ловко устроившихся в сегодняшнем уголовно-демократическом обществе, но только не меня.
Кстати, сообщаю дагестанцам, наивно полагающим, что я депутат то ли народного собрания, то ли Госдумы, что правительство создало специально для меня некий институт, директором которого я все эти годы являюсь, что я занимаю некий пост то ли в Совмине, то ли в администрации города: после возвращения в Дагестан из ссылки 25 декабря 1988 года я работал на оплачиваемой должности только три года – 94-й, 95-й, 96-й – старшим научным сотрудником Института социально-экономических исследований дагестанского отделения Российской Академии наук. Из чего следует, что в течение семи лет: в годы 1989, 90-й, 91-й, 92-й, 93-й, 97-й, 98-й Вазиф Мейланов дарил своими объяснениями, предостережениями и предложениями народы Дагестана и России бесплатно.
* * *
Тексты, собранные в этой книжке («Опыт частной политической деятельности в России» – ред.) не просто слова, а действия, ценность которых еще и в том, что они совершались вто время. Они и должны сохранить отпечаток того времени, потому я привожу их, практически, без изменений.
Время превратило тексты моих выступлений в документы. Их особая доказательная сила в том, что все в них сказанное сказано до событий.
14 ноября 1998 года
Предисловие к «Анализу чеченского кризиса» издания 1999 года
В ноябре 1998 года я издал, тиражом в сто экземпляров, книгу «Другое небо. Ложные стереотипы российской демократии. Анализ чеченского кризиса». Я пытался в течение трех месяцев, с марта по июнь 1999 года, издать книгу в Москве – не получилось. Я ходил в «Мемориал» (Татьяна Бахмина), встречался с Людмилой Алексеевой («Московская Хельсинкская группа»), звонил в Фонд Сороса (Покрасс: «А вот как раз издание таких книг, как Ваша, фонд Сороса и запрещает финансировать»), обращался в издательства «Ad Marginem» («Нет средств»), «Терра» (Ирина Опимах: «Мы коммерческое издание»), «Слово», «Академия-центр» (Антонина Аншукова: «Мы хотим Вас издать. Только дайте нам тысячу долларов»), «Вагриус», «Дело», «Русский путь» («Издаем только Солженицына и мемуары людей, которых он знал в годы эмиграции»), «Московский университет», журналы «Новый мир» (Юрий Кублановский: «По Чечне мы уже давали материал в декабре 95-го, второй статьи на ту же тему давать не будем») и «Знамя» (Юлия Рахаева: «Вы, наверное, считаете себя самым смелым? Ваша статья по Чечне устарела»), к предпринимателю Александру Паникину («Наши взгляды по некоторым линиям расходятся»), в «Фонд защиты гласности» (Олег Панфилов), «Общую газету» (Дмитрий Горбанев), «Новую газету» (Зоя Ерошок), в объединение «Яблоко» (Вячеслав Игрунов), в НТВ (Евгений Киселев), в МВД РФ, послал книгу (по его просьбе) и письмо Анатолию Щаранскому (не найдет ли фонда, который согласится финансировать издание). Ничего. Пока ничего.
В 1998 году я обратился к министру по делам национальностей и информации Дагестана Гусаеву, к председателю правительства Дагестана Шихсаидову с требованием выделить деньги на издание моей книги «Другое небо». В выделении средств на книгу, готовящую дагестанцев, всю Россию и мировое общественное мнение к противостоянию расчеловеченным освободителям, мне было отказано («Нет средств»).
И только МВД России хоть и сослалось на отсутствие средств, ответило правильно: «Уважаемый Вазиф Сиражутдинович! От имени Министра внутренних дел России выражаем Вам признательность и благодарность за вашу книгу «Другое небо». Уверены, что данный труд внесет значимый вклад в формирование у граждан России правового сознания».
Поэтому – нет средств – из пятисот страниц книги «Другое небо», выпущенной в 1998 году, я сегодня перепечатываю только восемьдесят страниц – «Анализ чеченского кризиса».
Первые 18 параграфов «Анализа» были сброшюрованы уже в начале 96-го и розданы, по их просьбе, некоторым депутатам Госдумы, в марте 1996-го я послал эти же первые 18 параграфов президенту Ельцину, получил ответ из канцелярии: «Ваше обращение к президенту передано для изучения в аналитический центр при администрации президента». Свое послание президенту я снабдил небольшим письмом, которое привожу без изменений в этой книжке.
Дагестанцам сегодня, думаю, не очень хочется вспоминать свою позицию 91-99 годов по Чечне. Мне приходилось все эти годы воевать одному – и против идеи суверенитета Дагестана и против героизации чеченских уголовников-освободителей. Чем же кончилось дело? Расскажу историю. Один из моих хороших знакомых Али Магомедов, лакец, был ярым сторонником чеченцев. Наши начинавшиеся на улице дискуссии не раз заканчивались у меня на квартире. В последние два года он как-то пропал из виду. Во время Дагестанской войны с чеченцами моя жена пошла в военный комиссариат Махачкалы, чтобы выразить свое возмущение пассивностью пропагандистской машины российских военных, не дающей ответа на обвинение в том, почему же заранее, до нападения чеченцев, не была укреплена Дагестано-Чеченская граница. У комиссариата она встретила Али. Он оказывается уже несколько дней просится на фронт: «Не доверяют… я говорю им: я артиллерист, разрешите мне хоть вдали от линии фронта помогать армии, разрешите хоть подносить снаряды…».
Прозрел…
Почему границу не укрепляли российскими войсками? Я отвечу. Потому что вы, дагестанцы, гордились победой чеченцев в 1996 году, потому что ваши деятели: братья Хачилаевы, Гаджи Махачев, Деньга Халидов, Магомед-Расул Магомедов, Али Алиев, Фатхулла Джамалов, Адалло Алиев, Мамайхан Агаларов грозили России Второй Кавказской войной, устраивали митинги с записью добровольцев в чеченскую поработительную армию, требовали открытой границы с «братским чеченским народом». Не укрепляли границу, потому что не доверяли дагестанцам. А не доверяли потому, что дагестанцы позволили чеченцам взять на территории Дагестана, в Хасавюрте, в заложники российских солдат, потому что Магомедали Магомедов не поддержал ввода войск в Чечню в 1994 году и, ссылаясь на мнение народа, препятствовал вводу российских войск в Чечню с территории Дагестана.
