Михаил Ардов - Прописные истины
<…> Патриарх предложил кандидатуру архимандрита Никодима (Ротова) в качестве преемника митр. Николая.
С личностью архим. Никодима (Ротова), впоследствии митрополита Ленинградского и Новгородского, связано изменение позиции Московской Патриархии по отношению к экуменическому движению. Как известно, Совещание глав и представителей автокефальных православных Церквей, состоявшееся в Москве в 1948 г., приняло резолюцию, в которой указывалось, что «целеустремления экуменического движения <…> не соответствуют идеалам христианства и задачам Церкви Христовой, как их понимает Православная Церковь». <…> Такой позиции придерживалась Московская патриархия до 1960 г.
<…> В записи беседы патриарха Алексия с В. А. Куроедовым, состоявшейся 15 сентября 1960 г., имеется такая фраза: «Патриарх принял рекомендацию Совета о вхождении Русской Православной Церкви в члены Всемирного Совета Церквей и расценил это как крупную акцию со стороны Русской Православной Церкви в ее деятельности за рубежом».
Вот по каким причинам и при каких обстоятельствах вполне до той поры «православный» архимандрит Никодим сделался завзятым экуменистом и снискал себе архиерейский сан.
Нетрудно вообразить себе и дальнейший ход событий. После того как представители Московской Патриархии вошли во Всемирный Совет Церквей и в значительной степени подчинили эту организацию своему влиянию, со Старой площади поступило еще одно указание. На этот раз приказали найти общий язык с Ватиканом, чтобы «нейтрализовать реакционные действия Римского Папы». Тем паче для подобной «акции за рубежом» приспело время — должен был открыться Второй Ватиканский собор.
Вот тогда-то новый «председатель отдела внешних церковных сношений» обратил свое особенное внимание на личность Папы Иоанна XXIII.
Тут надлежит заметить, что «акция» по сближению с Римом оказалась довольно длительной, но зато весьма успешной. Собор в Ватикане признал, что Восточные Церкви «обладают истинными таинствами», а «священный синод» в Чистом переулке принял беспрецедентное в истории Православной Церкви решение о возможности для католиков приобщаться Святых Тайн в наших храмах (1969).
Несколько лет назад, когда звезда последнего генсека КПСС Горбачева была в самом зените, в возобновленной Оптиной пустыни возникла и имела хождение замечательная шутка.
Вопрос:
— Какие слои общества наиболее вовлечены в «перестройку»? Ответ:
— Рабочий класс, колхозное крестьянство, трудовая интеллигенция и передовое советское монашество.
Феномен «передового советского монашества» еще ждет своего исследователя, но можно с полным основанием утверждать, что своим появлением в Русской Церкви этот тип иноков обязан именно Митрополиту Никодиму. Самыми характерными чертами «передовых советских монахов» и по сию пору является свободомыслие, широта взглядов, отсутствие «догматизма» и, главное, либеральное отношение к иноческим обетам, постам и прочим церковным «формальностям».
В свое время эти жизнелюбивые «чернецы» постригались и формировались по большей части в двух прямо подведомственных Митрополиту заведениях Ленинградской Духовной Академии и в иностранном отделе Патриархии.
Либерализм в ленинградской духовной школе, например, простирался до того, что тамошние преподаватели — игумены и иеромонахи — под рясами носили джинсы, а в перерывах между лекциями, почти не таясь от учащихся, курили импортные сигареты.
Что же касается того отряда «передовых советских монахов», которые трудились в иностранном отдел Патриархии, то на определенном этапе именно из них стали выбирать будущих епископов, а самый этот отдел превратился в некую кузницу архиереев. В шестидесятые и семидесятые годы подавляющее большинство иерархов было в прямом (в церковном) и в переносном смысле ставленниками Митрополита Никодима.
Увы! — именно «передовое советское монашество» и по сию пору составляет значительнейшую часть епископата Русской Церкви, и это обстоятельство необходимо учитывать всем, кто имеет дело с Московской Патриархией.
«Отдел внешних церковных сношений», насчитывающий великое множество сотрудников, возглавляется в наши дни любимым и лучшим учеником Митрополита Никодима, самым молодым и бесспорно самым умным из членов «священного синода» Митрополитом Кириллом (Гундяевым). Это и теперь главнейшая цитадель «передового советского монашества», которое по-прежнему представляет Московскую Патриархию на «международной арене». Мало того, эти люди то и дело выступают по российскому телевидению, их перьям принадлежат во множестве публикуемые в церковной и светской печати вкрадчивые «неосергианские» статьи, где проповедуется и экуменизм, и модернизм… Они не только оправдывают позорное прошлое Патриархии, но раболепство и угодничество перед безбожниками выдают за доблесть, возводят в некий экклезиологический догмат.
Я вовсе не хочу возвести хулу на весь Московский Патриархат, среди священнослужителей есть много (даже до удивления много, если учесть долгие годы гонений!), великое число искренних, благочестивых, вполне православных батюшек. Но ведь не они задают тон, их-то ведь никто кроме собственных прихожан не видит и не слышит, а «передовые советские монахи» на виду и на слуху у миллионов людей — и в России и за ее пределами.
Любой образованный человек, если он не чужд политики, отдает себе отчет в том, сколь грандиозным историческим событием было падение Российской Империи и возникновение на ее территории страшного большевистского СССР.
Но в мире христианском далеко не все осознают значение иной трагедии, того рокового обстоятельства, что самая многолюдная, самая обширная, самая стойкая в своем вероучении Российская Православная Церковь выродилась в беспомощную, беспринципную, раболепную Московскую Патриархию.
Большевики в свое время воздвигли на христиан такие чудовищные по жестокости и масштабам гонения, каких не знала ни античная, ни средневековая история. Но это лишь одна, внешняя, причина трагедии Русской Церкви, ибо преследования и гонения очищают христианство. Для того чтобы победа безбожников над той или иной Церковью могла осуществиться, необходима не только внешняя, но и внутренняя причина, нечто такое, что расслабляет христиан, удаляет их от благодатной помощи Божией.
Историки более или менее единодушны, когда речь заходит о причинах ослабления, а затем и крушения Российской Империи. Понятно, что в этом более всего повинны образованные люди, так называемая интеллигенция; она всегда находилась в оппозиции к правительству, то бунтовала, то фрондировала, постоянно растлевала простой народ, словом, в течение целого столетия рубила тот самый сук, на котором сама же сидела и при том относительно благоденствовала.
Но вот попробуй кто-нибудь высказать мысль, что та же самая русская интеллигенция в той же самой мере, как в катастрофе государственной, повинна и в трагедии Русской Церкви. На дерзнувшего утверждать подобное обрушат свой гнев не только наши «западники» и «либералы», достанется даже от тех, кто мнит себя «славянофилами» и «почвенниками».
За последнее время в общественном сознании рухнули многие идолы, пало целое иллюзорное стадо, но по крайней мере одна из «священных коров» сохранилась. Имя ей — «русский религиозный ренессанс».
Совершенно очевидно, что, враждуя с Империей, сознательно разрушая ее, русская интеллигенция тем самым ослабляла и Православную Церковь, которая нравится это кому-то или не нравится — состояла в теснейшем союзе с государством, а сам Государь именовался и был «Хранителем веры».
При том с Империей интеллигенция боролась в открытую, а с Церковью не только враждовала, но порой и заигрывала, пыталась перетянуть на свою сторону — а эта тактика куда как опаснее.
И вот уже в начале нашего века некоторые представители богемы всерьез вознамерились приспособить Христианство к собственным своим вкусам и потребностям, исподволь заменить Православие иным учением, соединить то, что самой Библией объявляется несочетаемым, — любовь к Богу и любовь к миру.
Любимый ученик Господа Иисуса Евангелист Иоанн Богослов увещевает нас:
«Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего».
(I Ин.2, 15–17)Что как не гордость житейская звучит в словах одного из тогдашних интеллигентов — Д. В. Философова?
«Церковь требует отречения от любви к жизни и к людям, от любви к искусству, к знанию… а мы не хотим отрекаться от того, что хотим освятить».
И как это ни прискорбно, подобные мысли и стремления были сочувственно встречены некоторой частью духовенства.
