Вестник Журнал - Вестник Знания (N5 1928)
КАЛЕНДАРЬ КУЛЬТУРЫ -…….303
Ж- Горький и Академия Наук в 1902 и 1917гг. (к 60-летию со дня рождения М~ Горького).
ОТ РЕДАКЦИИ.
Редакция "Вестника Знания", в знаменательные дни 60-й годовщины рождения Ж. Горького, присоединяет свой голос к хору приветствий первому пролетарскому писателю и гордости современной русской литературы.
Редакция пользуется этим поводом, чтобы познакомить своих читателей с новым, неопубликованным ранее, документом, относящимся к периоду 1917 г. - периоду вторичного избрания М. Горького почетным академиком по Разряду Изящной Словесности Академии Наук.
Как известно, первое избрание писателя в 1902 г. ознаменовалось крупным скандалом покрывшим вечным позором представителей царской власти.
A. М. Пешков (М. Горький) был избран почетным академиком по Разряду Изящной Словесности в заседании II Отделения Русского языка и словесности Академии Наук 25 февраля 1902 г., одновременно с А. И. Сухово-Кобылиным. Но 11 марта 1902 г. в Правительственном Вестнике было напечатано сообщение (по словесному повелению б. имп. Николая II, данному Министру Народного Просвещения П. Ванновскому) о том, что "выборы в почетные академики, привлеченного к дознанию в порядке ст. 1035 устава уголовного судопроизводства, А. М. Пешкова объявляются недействительными".
B. Г. Короленко и A. П. Чехов (избранные в почетные академики в 1900 г.), в знак, протеста, вернули Академии свои дипломы.
В 1917 г., после февральской революции, Академией Наук было напечатано ваявление, за подписью Непременного Секретаря, в "Вестнике Временного Правительства" от 31 марта 1917 г. Здесь, между прочим, говорилось, что сообщение Министра Ванновского было напечатано без ведома Академии Наук. О повелении б.имп. Николая II Министр конфиденциально довел до сведения Президента. "Это исключало возможность протеста или опровержения со стороны Академии, которая считает необходимым заявить о происхождении правительственного сообщения теперь, когда постановлением Разряда Изящной Словесности писатель А. М. Пешков (М. Горький) признан состоящим в числе почетных академиков Разряда".
Председатель Отделения русского языка и словесности Академии Наук А, Н. Веселовский и академик А. А. Шахматов были в свое время возмущены правительственным распоряжением 11 марта 1902 года. Когда весною 1917 года в Академии предполагалось заседание с участием Ж. Горького, А. А. Шахматов, выражая общее настроение академиков, избиравших Горького, предполагал, как председатель этого заседания, сказать Горькому некоторое приветствие и заранее составил его текст. Так как Горький, находившийся в это время в отъезде, в заседание не прибыл, приветствие не было произнесено и в протокол заседания не вошло. Но оно сохранилось в бумагах покойного А. А. Шахматова (ум. 1920 г.) и сообщено нам его дочерью С. А. Каплан-Шахматовой. Как документ исторический, отражающий любопытный момент в жизни Академии и ее деятелей он заслуживает опубликования и представляет особый интерес в дни чествования писателя. Вот ее точный текст:
М. Горький в молодые годы.
По фотографии В. К. Булла.
Приветствие М. Горькому, заготовленное академиком А. А. Шахматовым к торжественнному моменту вторичного избрания М. Горького почетным академиком по Разряду Изящной Словесности Академии Наук.
Сегодняшний день будет знаменательным в истории Разряда Изящной Словесности. В его заседании присутствует Алексей Максимович Пешков, который был избран почетным академиком пятнадцать лет тому назад. Привлекая его в свою среду, члены Разряда думали об укреплении юного тогда учреждения, посвященного литературе и общественности; но их мечтам не пришлось сбыться, и только теперь мы получили возможность увидеть среди нас Алексея Максимовича. С его именем у многих членов Разряда связывается чувство обиды, с трудом пережитой, всегда напоминаемой, неизгладимой! Не будем растравлять этой обиды тяжелыми припоминаниями: слишком радостным кажется мне появление в нашей среде Алексея Максимовича. Правда, эта радость омрачается мыслью о том, что среди нас нет тех почетных академиков, которые страдали вместе с нами, и, между прочим, не только Владимира Галактионовича Короленко - на возвращение его в Разряд у нас зародилась теперь надежда, - но также и покойных наших сочленов, - им было бы радостно увидеть восстановленное право. Среди этих почетных академиков с особой болью вспоминаю сейчас К. Р., бывшего, по общему нашему убеждению, душою Разряда: его чуткая душа много болела в связи с ударом, отнявшим у Разряда Максима Горького.
Дружной работой, общим напряжением постараемся восстановить надорванные этим ударом силы Разряда и направим их на служение обновленной нашей Родине. Позвольте мне от имени Разряда приветствовать Алексея Максимовича и просить его присоединиться к работе в обновленном его возвращением Разряде".
М. Горький о науке и демократии
В связи с опубликованием приветствия М. Горькому академика А. А. Шахматова, представляется интересным поместить здесь и речь самого М. Горького, относящуюся к тому же периоду начала Революции. Речь эта была произнесена М. Горьким в одном из организационных собраний "Свободной Ассоциации для развития и распространения положительных науки {Ленинград, апрель 1917г.). Хотя она и была напечатано,но в ограниченном количестве экземпляров в изданиях по условиям бурного исторического момента не получивших широкого распространения. Вот текст этой речи Горького.
М. ГОРЬКИЙ. "Наука и демократия".
Граждане!
Я не знаю сил более плодотворных, более способных воспитать в человеке социальные инстинкты, чем силы искусства и науки. Скажу более - являясь в известной, скромной степени представителем искусства, я совершенно искренно и сознательно ставлю опытные науки на первое место в процессе воспитания человека. Ибо искусство - эмоционально, оно слишком легко поддается субъективным особенностям психики творца, слишком зависимо от того, что принято именовать "настроением" и по силе этих причин, редко бывает истинно свободным, редко возвышается над преградами, которые ставят ему мощные влияния классовых, национальных и расовых предубеждений.
Опытные науки, могуче развиваясь на благодарной почве точного наблюдения, руководясь железной логикой математики, совершенно свободны от указанных влияний. Дух опытных наук поистине общечеловечен, интернационален. Мы имеем право говорить о русском, немецком, итальянском искусстве, но существует только единая, всемирная, планетарная наука, и это она окрыляет нашу мысль, вознося ее к пределам мировых тайн, к разгадкам трагизма нашего бытия; это она открыла миру путь к единству, свободе, красоте.
Не мне надлежит убеждать вас в том, как необходимо насытить точными знаниями русскую демократию, которая ныне воскресла для новой жизни. Крупный ученый и честнейший человек, К. А. Тимирязев всю долгую жизнь свою упрямо твердит: "Будущее принадлежит науке и демократии". Это - великая истина. И я глубоко убежден, что без насыщения наукой для демократии нет будущего. Нам, русским, особенно необходимо привить уважение к разуму, развить в себе любовь к нему, почувствовать его универсальную силу. Надо понять, что разум - наше светило, что он - магма, способная согреть нас изнутри, что лишь на его светлых крыльях мы вознесемся к высоте, достойной человека, достойной его страданий в поисках истины и его неукротимой тоски по истине. Тоска по истине, - что может быть мучительней для человека? Но нет силы более творческой, чем тоска по истине. И в этой неукротимой, ненасытной тоске скрыта трагическая эстетика науки.
Русская история сплела для нашего народа густую сеть таких условий,- оторые издавна внушали и до сего дня продолжают внушать народным массам подозрительное, даже враждебное отношение к творческой силе разума и великим завоеваниям науки…
…Я уверен, что в массе своей наш народ органически склонен к созерцанию, к мистике и метафизике, и что дух опытного исследования чужд ему. Это естественно и понятно, - народ, который веками жил пассивной жизнью и подвергался тлетворному влиянию восточной мысли, не мог воспитать в себе активного отношения к действительности. Восточное, аскетическое православие не могло не способствовать угашению духа. К сумме влияний, понижающих жизнедеятельность русского человека, можно причислить еще многое, но здесь не место говорить об этом. Все эти влияния, враждебные развитию в человеке дееспособности, должны были укоренить в нем чисто органическое инстиктивно - отрицательное отношение к великим поискам науки, к еретическим догматам ученых.
Какой же вывод из этой нерадостной картины?
Вывод может быть только один: наука, самая активная сила мира, должна разрушить древнее недоверие к ней, коренящееся в русском народе; она должна сорвать с народной души скептицизм невежества, должна освободить эту. всем нам дорогую душу, от оков предрассудка и, окрылив ее знанием, вознести русский народ на высшую стадию культуры.
