Ёсида Кэнко-Хоси - Записки от скуки
– Здесь стаями летают вороны. Его высочеству больно видеть, как они таскают из пруда лягушек.
«Как это замечательно!» – подумал я тогда. Может быть, у Готокудайдзи тоже были какие-нибудь веские причины?
XI
Это было в месяце каннадзуки, в долине под названием Курусу. Бредя в поисках одного горного селения по бесконечно длинной замшелой тропинке, я нашел одинокую заброшенную хижину.
Не раздавалось ни звука, только вода капала из бамбуковой трубы, схороненной под опавшими листьями. В хижине на полке акаданаи были рассыпаны сорванные хризантемы и алые листья клена: должно быть, здесь кто-то жил. Как зачарованный смотрел я вокруг: «Ну что ж, можно жить и так!»
Тем временем в тамошнем садике я заметил большое мандариновое дерево. Его ветви склонялись под тяжестью плодов, но дерево было обнесено глухой изгородью. Меня это несколько отрезвило. «О, если бы не было этого дерева!» – подумалось мне.
XII
Приятно бывает в задушевной беседе с человеком одних с вами вкусов беспечно поболтать и о чем-нибудь интересном, да и просто так, о разном вздоре. Когда же нет такого человека, а собеседник обеспокоен лишь тем, чтобы не перечить вам в какой-нибудь мелочи, появляется чувство одиночества.
Случается иной раз вести разговоры с разными людьми. От одного только и слышишь: «Да, действительно». Другой не во всем согласен с вами и начинает спорить. «А я так не считаю,- заявляет он,- вот так-то, по таким-то причинам». В этих случаях кажется, что разговор помогает рассеять скуку, но в действительности в разговоре с инакомыслящим человеком можно высказываться лишь о пустяках. Как это грустно, когда близкий ваш друг – далеко!
XIII
Ни с чем не сравнимое наслаждение получаешь, когда в одиночестве, открыв при свете лампады книгу, приглашаешь в друзья людей невидимого мира гг.
Книги эти – изумительные свитки «Литературного изборника», «Сборник сочинений господина Бо», речения Лао-цзы, «Каноническая книга мудреца из Наньхуа». Древние творения, созданные учеными нашей страны, тоже полны обаяния.
XIV
Очень занятны японские песни. Даже труд презренных лесорубов облагораживается, когда о нем поют; даже ужасный вепрь, если сказать: «Спящего вепря ложе», начинает казаться добрым.
В нынешних песнях отдельные строки кажутся составленными весьма искусно, но они почему-то совсем не то, что старинные песни, где все – не только слова – казалось исполненным очарования.
Цураюки говорил:
Хотя из нитей
Не сплетен
(разлуки путь)…
Говорят, что это стихотворение считалось наихудшим в «Собрании старинных и новых песен», но тем не менее сразу видно, что такой оборот не мог бы сочинить наш современник. В песнях того времени выражения и слова такого рода встречались особенно часто. Трудно понять, почему такая слава закрепилась именно за этими стихами. В «Повести о Гэндзи» они записаны так:
Хотя и не сплетен (разлуки путь)…
Точно так же отзываются и о стихах из «Нового собрания старинных и новых песен»
Даже сосна, что (хвою) сберегает,
На вершине унынья полна.
Действительно, по форме они выглядят немного бессвязными, однако в дневнике Иэнага написано, что при опросе во время поэтических состязаний это стихотворение было признано отменным, и его величество, особенно этим стихотворением растроганный, отозвался и потом о нем с похвалой.
Говорят, будто исстари не меняются лишь законы стихосложения. Не знаю, так ли это. Когда читаешь стихи древних поэтов, где слова и образы те же, что звучат и поныне, впечатление складывается совсем иное. Они кажутся легкими, изящными, чистыми по форме и глубокими по очарованию. Да и слова песен эйкёку из сборника Рёдзинхисё тоже полны очарования.
Как прекрасно звучало все – даже случайно оброненные слова – в устах древних!
XV
Отправляясь в небольшое путешествие, все равно куда, ты как будто просыпаешься. Когда идешь, глядя окрест, обнаруживаешь множество необычного и в заурядной деревушке, и в горном селении. Улучив момент, отправляешь в столицу послание: «Не забудь при случае того, сего». Это занятно.
В такой обстановке занимает решительно все. Даже привычная утварь кажется прелестной, а люди талантливые или красивые представляются очаровательнее обычного.
Интересно также укрыться тайком в храме или святилище…
XVI
Танец кагура изящен и интересен. Из музыкальных инструментов вообще хороши флейта и хитирики м. Но всегда хочется слушать бива и японскую арфу.
XVII
Служить Будде, затворившись в горном храме, – и не наскучит, и создает чувство очищения помраченности в душе.
XVIII
Должно быть, изумительно, когда человек скромно ведет себя, избегает роскоши, не приемлет богатств и не прельщается мирскими страстями. Издревле среди мудрых богатые – редкость. В Китае жил некогда человек по имени Сюй Ю. У него не было ничего – никакого имущества, он даже воду пил, зачерпывая ладонями. Увидев это, кто-то принес ему сосуд из тыквы, но однажды, когда мудрец повесил его на сучок, сосуд загудел под ветром. Сюй Ю выбросил его, сказав: «Как он докучлив!» И опять он стал пить воду, зачерпывая ладонями. Как же, наверное, ясно было у него на душе! Сун Чэнь в зимние месяцы не имел постели – у него была лишь охапка соломы. Вечером он ложился на нее, утром убирал. Китайцы сочли это замечательным, а посему описали и описания эти передали потомкам. А наши даже изустно не могут рассказать о таких поступках.
XIX
Смена времен года очаровательна в любой мелочи. Вероятно, каждый скажет, что очарование вещей осенью всего сильнее. Это, конечно, так, но, по-моему, весна более всего приводит в движение наши чувства.
С той поры как щебет птиц зазвучит как-то особенно по-весеннему, как в мягком солнечном свете возле заборов начинает прорастать травка, весна постепенно вступает в свои нрава: расстилаются туманы и мало-помалу распускаются цветы. И тут как раз налетают дождь и ветер, суматошно разбрасывают цветы и мчатся дальше. Пока не появится молодая листва, цветы доставляют одни только беспокойства.
Не только прославленный аромат цветущего апельсина и, но и благоухание сливы, воскрешая минувшее, любовно напоминает о нем. Много незабываемого таят в себе и красота горных роз, и изменчивый облик глициний.
Кто-то говорил мне, что во время праздника Омовения Будды и в те дни, когда отмечают праздник в святилище Камо, «когда ветки буйно зарастают молодыми листочками,- и очарование мира ощущаешь сильнее, и людская любовь становится совершеннее». Поистине это так.
А разве не сжимается сердце в пятую луну, когда в карнизы втыкают ирис, высаживают рассаду или когда трещат коростели!
В шестую луну чарует вид белеющей возле убогой хижины тыквы-горлянки и дымок костра – защита от москитов. Есть своя прелесть и в заклинаниях шестой луны.
А как прекрасны празднования седьмого вечера!
Осенью, в ту пору, когда ночи становятся все холоднее, когда с криком улетают дикие гуси, когда нижние листья кустов хаги меняют окраску, накапливается особенно много дел: сжать рис, просушить поля… Прелестно и утро после бури.
Если продолжать разговор, то окажется, что все это давно уже описано в «Повести о Гэндзи» и «Записках у изголовья», и все-таки невозможно не говорить об этом снова и снова. Поскольку не высказывать того, что думаешь,- это все равно что ходить со вспученным животом, нужно, пови-нуясь кисти, предаться этой пустой забаве, затем все порвать и выбросить, и тогда люди ничего не смогут увидеть.
Но и картина зимнего увядания едва ли хуже осенней. Восхитительны багряные листья, опавшие на траву возле пруда, белым-белое от инея утро и пар, что поднимается от ручейка. Преисполнена ни с чем не сравнимым очарованием и та пора, когда год кончается и всякий человек занят своими хлопотами. Грустен вид неба после двадцатого числа с его холодным и чи-стым месяцем, который ничем не интересен и которым никто не любуется. Очаровательны и величественны такие церемо-нии, как Имена будд или Выход посыльного пред лотосом. В это время процветают дворцовые обряды, среди которых такими значительными бывают непрестанные хлопоты, свя-занные с заботами о грядущей весне! Интересно, когда Изгнание демона переходит в Почитание четырех сторон.
В новогоднюю ночь в кромешной тьме зажигают сосновые факелы; всю ночь напролет люди бегают по улицам, стуча в чужие ворота, громко кричат и носятся как по воздуху. Но с рассветом, как оно и положено, все звуки затихают. Грустно бывает расставаться со старым годом.
В наше время в столице уже не говорят о том, что это ночь прихода усопших, и не отмечают Праздник душ, но их еще проводят в восточных провинциях, и это очаровательно!
